Николай Ярославцев - Преднозначение
Железное чудовище валится во тьму. И Марану можно угадать сейчас только по голосу.
-Где я найду его, богиня?
-Ищи убежище в горах. Но где те горы? В этом ли мире, в ином ли? Ищи сам. Для нас его укрытие неведомо.
В железном чреве тесно. Холодные стенки сжимают плечи с такой силой, что воздух с хрипом рвется из легких.
-Кто я? Ольх? Или Олег?
-Радогор…
-Радо!
Руки с силой тяянут его за плечи. Но не ее рукам совладать с тяжестью его тела.
-Радо!
С усилием открыл глаза. Влада, видел все, как через мутное слюдянное окошко, поминутно вытирая слезы и шмыгая носом, трясла его, как перестоявший сноп.
-Прости, задремал.
Снова всхлипнула и без сил упала рядом.
-Укачало в седле.
И виновато улыбнулся. Но улыбка получилась вымученной, больше похожей на гримасу и болью отозвалась во всем теле.
-Задремал… - Сквозь слезы выдохнула она. – Оглянись!
Послушно, не вставая, повернул голову в сторону. Вокруг него лежал плотный, больше похожий на снег, иней.
-Рухнул в траву, как подкошенный и побелел, как смерть. И сразу холодом обнесло, аж закоченела вся. Даже бэр убежал. – Заторопилась она, глотая слова и… слезы.
-Кто бы подумать мог! Бывает же такое. – Удивился он. - До зимы еще жить да жить.
Но княжне его его слова не понравились. Сошмыгнула, разом выступившие слезы и ударила от обиды кулачком в грудь.
-Опять смеешься! Сказать не хочешь, что тот, с крыльями, снова приходил за тобой. – От обиды губы затряслись и слезы полились не в два, в три ручья.
-Ну, ну… И не стыдно? – Проворчал он, прижимая ее рукой к своей груди. – А еще взрослая девочка! Разве поляницы плачут? А ну, как увидит кто? Что могут подумать? Говорю же, задремал.
-А то я не знаю, когда задремал, а когда совсем по другому…
Оказавшись под его рукой, она начала успокаиваться. А он лежал, восстанавливая в памяти дикий сон. Или видение. А, может, явь! И содрогнулся, зримо представив свое истерзанное, изуродованное тело. Но тут же успокоился, не весело усмехнувшись. Жив, а это не так уж плохо!
-Пойди туда, не знаю куда. – Вслух подумал он. – Поймай то, не знаю что!
-Ты о чем? – Влада выбралась из – под его ладони и удивленно заглянула в лицо.
-Подумалось. – Неопределенно ответил он, и мотнул головой, отгоняя прочь не прошенные и, к тому же, мешающие мысли.
-Перекусим и на боковую. Тем более, что и зима кончилась.
С рассветом они были уже на опушке леса. Остановились и, прячась за деревьями, долго всматривались в легкий туман, невесомо застывший над полем. И Влада разочарованно вздохнула.
Радогор скосил на нее удивленный взгляд.
-Ты что?
-Говорил, поле… А я то думала, оно гладкое, как блюдо.
-А разве не поле? Или что – то не так?
-Так тут и рощицы и кусты.
Не утерпев, Радогор засмеялся.
-Будет тебе и гладкое, как блюдо. Хотя и в поле кусты попадаются. Если повезет. А пока ешь, что дают, и не запрашивай больше того, что есть. К новому надо привыкать не спеша, с чувством.
Бэр стоял между ними и с тоской заглядывал в глаза и скорбно постанывал.
Радогор замер, устремив застывший взгляд за опушку, сразу став чужим и недоступным. Жеребец и тот стоял под ним не шелохнувшись.
-И спрятаться не где. – Прошептала Влада, с тревогой вглядываясь в, открывшиеся глазам, просторы. – Гоняй, как зайцев.
Радогор словно и не слышал ее слов.
-Наш приятель Ярл заждался. – Разжал он туго стиснутые зубы. – Все глаза проглядел. Переживает.
И, скрипнув кожей седла, повернулся к ней.
-Ты что – то сказала, Ладушка?
-Спрятаться негде. Голо кругом.
-А кустики? – Скучно ответил он. И проворчал. – Не тати, чтобы прятаться. И на пути впереди пусто.
Толкнул коня вперед и обернулся к бэру.
-Прощай, дружище.
Бэр взревел, запоздало рванулся за ним, пробежал сотню шагов и остановился.
-Зря приговорил. Сейчас переживать будет. – Снова проворчал Радогор. – Зверье ласку любит.
-А кто ее не любит? Может, возьмем, Радо?
-Куда? И спать ему скоро. Не уснет, озлобится, на людей бросаться будет
-Ягодка? – Лада даже представить себе не могла, что их добряк и лизун Ягодка может кого то обидеть.
-Зверь лесной, он и есть зверь, как бы не ластился. – Скупо ответил Радогор. И тут же спросил. – Чувствуешь, как поле пахнет? Совсем не так, как лес. От запахов голову обносит.
Влада закрутилась в седле
Дело шло уже к осени. Трава местами пожухла и выгорела, ощетинилась бурыми жесткими стеблями. Но все еще вокруг пестрело разноцветьем. Девичий взгляд без ошибки узнал знакомые цветы, но больше было тех, которые она не знала. И терпкий горьковатый запах защекотал ноздри.
Полюшко, поле.
Полюшко, широко поле…
Едут по полю герои….
Не очень весело пропел он и усмехнулся. Память заработала как… старая заезженная пластинка.
-И что бы не жить? Земли не впроворот. Хоть хлеб сей. Хоть скотину паси. А хочешь, и то и другое сразу. Так нет же! Душа просит побыстрей и все сразу.
Кому сказал? И сказал ли или только подумал?
Навис над лошадинной шеей, глядя в землю, прислушиваясь к себе. Казалось, что не один он, Радогор, двое разом в одной коже уместились. Толкаются, перебивают, мешают один другому. Так и хочется признаться, что башню раз и навсегда сорвало если не знакомые или добросовестно забытые слова на язык ползут. Но, если хорошенько подумать, так ли уж не понятные? И совсем уж чисто по жизни, кого тогда Лада любит? Ольха, Олега? На лицо раздвоение личности. Вопрос, на чьем лице?
-Забудь! – Забрался в мозг женский, ставший уже знакомым, голос. – Тебе не все равно? Сердце не обманешь. А ее тем более. Кроме Радогора ни кого не знает. И парнишка был, мягко говоря, не жилец на белом свете. А ты хоть и умер, а все равно живой. Да на тебе сейчас и раны больше суток не продержатся.
-Спасибо. Успокоила. – Криво усмехнулся Радогор ее словам. – Услышал и дышать стало, как бы, легче. Или типа того.
-Чем могу.
В голосе Мараны угадывалась явная досада.
-Олег ли Ольх, какая разница. Жив и хорошо. Княжну сомнениями не перепугай. – Голос стал озабоченным. – Промашка вышла. Ни как не думала, что память так быстро вернется. А так, жил бы и жил, горюшка не зная. Но не забирать же? Или забрать?
-Ну да, в темную держать. Балбес балбесом.
-Как бы не звался, ты – Радогор. И ни кто иной. А пришла к тебе, когда увидела, что тьма подбирается к твоему сознанию. Жажда мести готова истребить целый народ.
-Таскать, не перетаскать… Вспотеть боишься?
-Хочу, чтобы разум того парня, Олега, которого я подняла из чрева железного зверя, взял верх над мутным разумом Ольха.
