Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона
«Я тоже так выгляжу, когда говорю о ней? Неудивительно, что люди странно поглядывают на меня».
Кэсерил начал рассказ со своего стремительного отъезда из Кардегосса по поручению принцессы. Прежде чем он закончил, они успели выпить по чашке принесённого Дарисом чая и налить ещё по одной. Немой дедикат тоже с интересом слушал, пристроившись у дверей, — Кэсерил решил, что нет причины хранить это от него в тайне. Когда дело дошло до описания того мгновения, когда леди позволила Кэсерилу взглянуть на мир её глазами, он вновь почувствовал себя косноязычным и неспособным передать свои ощущения словами.
— Поэзия… это подвластно только поэзии, — сказал он. — Мне нужны слова, которые значат больше, чем значат, слова, обладающие не только шириной и высотой, но ещё и глубиной, и такими измерениями, названий которых я не знаю.
— Хм… — ответил Умегат, — как-то после моего первого… опыта я пытался пленить бога музыкой. Увы, у меня не было дара.
Кэсерил кивнул, затем неуверенно спросил:
— Может, я могу чем-нибудь помочь? Вам что-нибудь нужно? Вчера Исель назначила меня канцлером Шалиона, так что, думаю, у меня довольно большие возможности.
Умегат вскинул брови и, не вставая, поздравил Кэсерила лёгким поклоном.
— Отличное решение со стороны молодой рейны.
Кэсерил скривился.
— По правде говоря, мне до сих пор не даёт покоя мысль о сапогах мертвеца.
Умегат ухмыльнулся.
— Да уж, наследство ещё то. Что же касается нас, то храм довольно хорошо заботится о бывших святых и снабжает всем необходимым. Мне нравятся эти комнаты, этот город, весенний воздух, окружающие меня люди. Надеюсь, бог ещё дарует мне одно-два интересных дела, пока я жив. Желательно не связанных с животными. И с короной.
Кэсерил сочувственно кивнул.
— Полагаю, вы знали беднягу Орико как никто другой, кроме разве что Сары.
— Я виделся с ним ежедневно на протяжении шести лет, и он был откровенен со мной до самого конца. Надеюсь, я служил для него утешением.
Кэсерил заколебался:
— Я пришёл к выводу, что Орико был в некотором смысле героем.
— Да, я тоже об этом думал, — согласился Умегат и вздохнул. — Он был жертвой…
Дарис подошёл собрать со стола пустые чашки.
— Спасибо, Дарис, — сказал Умегат и похлопал его по руке. Дарис составил чашки и блюдца на поднос и удалился. Кэсерил с любопытством посмотрел ему вслед.
— Вы давно знакомы?
— Лет двадцать.
— Значит, он был не просто помощником в зверинце… — Кэсерил перешёл на шёпот. — Он уже тогда был таким?
— Нет… когда мы впервые встретились — ещё нет.
— Ох.
Умегат улыбнулся.
— Не нужно печалиться, лорд Кэсерил. Всё в порядке. То было вчера. А это — сегодня. Я спрошу у него позволения рассказать вам как-нибудь его историю.
— Я буду польщён подобным доверием.
— Всё хорошо, а если нет, то всё равно каждый день приближает нас к встрече с нашими богами.
— Я почувствовал это. Первые несколько дней… после того как я увидел богиню, мне было не по себе. Время и пространство — как и отношение к ним — каким-то образом изменились.
Раздался тихий стук в дверь. Дарис впустил в покои девушку-дедиката в белых одеждах и книгой в руке.
— А-а, — просветлел Умегат, — это моя чтица. Поклонитесь лорду канцлеру, дедикат, — и пояснил Кэсерилу: — Каждый день ко мне присылают провинившихся дедикатов, чтобы они читали мне в течение часа — наказание за лёгкие нарушения правил Дома. Ну, вы уже решили, какое правило нарушите завтра?
Девушка застенчиво улыбнулась.
— Ещё думаю, просвещённый Умегат.
— Если ваше воображение иссякнет, я покопаюсь в воспоминаниях юности — вдруг вспомню что-нибудь ещё.
Девушка показала Кэсерилу книгу.
— Я думала, что придётся читать нудную теологию, а мне велели принести вот эти истории.
Кэсерил с интересом посмотрел на книгу. Судя по марке печатника, издание было ибранское.
— Занимательная книга, — сказал Умегат. — Автор путешествует с группой паломников, которые по очереди рассказывают свои истории. Очень… э-э… поучительно.
— На самом деле, милорд, — прошептала девушка-дедикат, — некоторые из них совершенно непристойные.
— Я чувствую необходимость стряхнуть пыль с проповеди Ордолла, посвящённой урокам плоти. И пообещал дедикату походатайствовать перед Бастардом о снятии с неё епитимьи в качестве компенсации за её стыдливый румянец. Боюсь, она верит, что моё ходатайство будет успешным. — Умегат улыбался во весь рот.
— Я… гм… был бы крайне признателен, если б вы дали мне почитать эту книгу, когда закончите её изучение, — с надеждой в голосе произнёс Кэсерил.
— Я пришлю её вам, милорд.
Кэсерил попрощался и вышел. Он пересёк храмовую площадь и направился вверх по холму. Однако, не доходя до Зангра, он свернул к городскому дворцу провинкара Баосии. Здание, сложенное из больших серых камней, немного походило на дворец Джироналов, но отличалось чуть меньшим размером и отсутствием окон на первом этаже. Окна второго этажа были защищены железными решётками. Дворец снова был открыт — приехали хозяева, и у них гостили сейчас старая провинкара и леди Иста, прибывшие из Валенды. Гулкая пустота комнат заполнилась шумом и суматохой. Кэсерил представился, и его немедленно препроводили внутрь. Привратник провёл его в солнечную комнату на верхнем этаже в задней части дома. Там, на маленьком балконе с витыми железными перилами, выходившем на зелёный сад, он обнаружил вдовствующую рейну Исту. Она отпустила свою компаньонку и предложила Кэсерилу освободившееся кресло. Сегодня тусклые волосы Исты были аккуратно заплетены в косы и убраны наверх. Лицо её заметно посвежело, и даже платье, казалось, сидело на ней лучше обычного.
— Здесь очень мило, — заметил Кэсерил, устраиваясь в кресле.
— Да, мне тоже нравится эта комната. Я жила здесь ещё девочкой, когда мой отец брал нас с собой в столицу. Правда, это случалось нечасто. А больше всего мне нравится, что отсюда не видно Зангра. — Она посмотрела на раскинувшийся внизу пышный сад.
— Вы были вчера на ужине во дворце. — Вчера он успел только обменяться с ней формальными любезностями; Иста поздравила его с новым назначением и обручением и покинула Зангр очень рано. — Должен сказать, вы отлично выглядели. Исель была рада.
Она наклонила голову.
— Я там ела, чтобы доставить ей удовольствие, но спать там я не могу.
— Думаю, призраки по нему ещё бродят, но, к моему глубочайшему облегчению, я их больше не вижу.
— Я тоже не вижу, ни глазами, ни внутренним зрением, но чувствую их, как холод, исходящий от стен. А может, мою душу холодят воспоминания. — Она обхватила руками плечи, словно пытаясь согреться. — Зангр мне отвратителен.
