Хаген Альварсон - Девятый Замок
Асклинг стоял, обхватив молодой ясень, и думы его блуждали далеко. День выдался погожий, светлый и теплый, весело щебетали птицы, а в траве шуршали ящерки. Весна была в разгаре, и лес радовался жизни, подставляя сочную листву ласковым улыбкам солнца. Асклинг думал о Великом Древе и о своей прошлой жизни.
Он был таким же молодым ясенем, как и этот. Он помнил, каково это — сбрасывать листву, засыпая на зиму. Помнил вкус грунтовых вод, сладких и холодных, помнил приятную щекотку, когда появлялись почки и распускались ростки. Помнил мурашек, устроивших под его корнями городок. Помнил птиц…
— Ляп! — на голову шлепнулся помёт. Асклинг задрал голову и сердито уставился на сороку, у которой на шее блестел золотой амулет-листок. Сороку эту звали Муирхенн, и, судя по наглому поведению, она в прошлом была богиней войны.
— Тебе чего? — спросил следопыт.
— Ррработа! — каркнула птица, усаживаясь на ветку. — На грранице тебя ждут.
— Кто? Когда?
— Сррочно! Тррое! — ответила птица и принялась чистить перья.
— Откуда? — допытывался Асклинг.
— От веррвольфа! — раздраженно бросила сорока. — Дуррак!
— Ты это мне? — Асклинг наклонился за камнем.
— Радек! Рррадек дуррак! Прроклятый недорросток!
"С ума сошла подруга", — подумал Асклинг.
* * *
Нанимателей было трое. Они ждали на пограничной заставе, между Лагендейлом и Ун-Махой, где и положено. Судя по их одежде и усталым лицам, путешествуют они долго, и странствия эти им нравятся меньше, чем ожидалось.
Две девушки и парень.
— Радек Гальтивис, к твоим услугам, — представился парень.
— Асклинг сын Сульда, к услугам твоим и твоих спутниц.
Едва не сказал "прекрасных спутниц", но взглянул мельком на одну из девушек. И подумал, что "прекрасная" — это жестокая насмешка.
— Йоанна и Данна, дочери Мрэшка из Белого Поля, — представил Радек спутниц.
Услышав имя "Данна", девушка поклонилась. Вторая же захихикала, с очень глупым видом. Асклинг удивился: они были и похожи, и непохожи! Высокие и пригожие, стройные, но не костлявые, загорелые и светловолосые, даже косы одинаковой длины, обе сероглазые и чем-то неуловимо похожие на лисят. Однако Йоанна вела себя как безумная: корчила рожи, скалилась, хихикала. Или, затихнув, пускала слюни, кусала пальцы и что-то шептала. Глаза её были пусты, в них стоял туман вечности, а из-под загара выступали лиловые, багровые и чёрные пятна, похожие на синяки. Но Асклинг чувствовал, что девушка не просто безумна, а пятна — не синяки. Вот у Данны под глазами — синяки.
Верно, не часто доводится ей спать вдосталь…
Радек так же был итленом, как и девушки, судя по сочной черно-красной вышивке на вороте и груди сорочки. Ростом Радек был едва выше самого Асклинга, острое, скуластое лицо говорило в пользу его итленского родства. А серьга в ухе, переломанный нос с горбинкой и длинные усы в купе с русым чубом, свисавшим на лицо, явно указывали на воинское ремесло Радека.
— За сколько проведёшь нас, Асклинг? — спросил он на Алмисе, наречии срединных земель.
— Смотря куда.
— До столицы.
— До столицы вы дойдёте сами, — Асклинг указал на протоптанную тропу. — Идите по этой дороге, там дальше будут стрелки, не заплутаете.
— Тогда идем, Данна, — Радек кивнул Асклингу, — спасибо, господин.
Но не успел он и шагу сделать, как землю у его ног вспахала стрела.
Из-за дерева-вышки вышел сид Келлетен, старший страж этого участка границы.
— Они останутся, — страж вглядывался в лес.
— Почему? — не понял Асклинг.
— Да, почему?! — нахмурился Радек.
— Не трудно сказать. Во-первых, о них спрашивал некий охотник за головами у внешней границы. Во-вторых, в окрестностях Ун-Махи завелись скаттах. В третьих, скаттах видели уже здесь, возле Гланнлаген, а трое стражей мертвы. В четвертых… Эльк! Эльк, сукин сын, ко мне!
— Не надо… — пролепетала Данна, выйдя вперед, — пожалуйста, не надо…
— Не бойтесь, — попытался успокоить её Асклинг, — Эльк умница, он добрый и не кусает людей.
Данна тихонько застонала. Её сестра захихикала. Радек вздохнул.
Громадный серый пёс с белым пятном на груди выбежал из кустов. Увидев Асклинга, радостно замахал хвостом.
— Смотри, Эльк, — Келлетен указал на Йоанну, — нюхай…
Пёс потянул воздух и настороженно вскинул уши торчком. Понюхал ещё. И зашёлся хриплым лаем, бросаясь на сумасшедшую. Сестра закрыла её своим телом, и пёс отпрянул, ибо не трогал добрых людей. Теперь он стоял на месте и рычал.
— Ты верно сказал, проводник, — заметил сид, — Эльк умница и не кусает… людей. А вот тебе моя пятая причина, — он подошёл к девушкам, бережно взял юродивую за руку и отвел из тени на солнце. И резко повернул её лицом к светилу, прокричал звонко и страшно:
— СМЕРТЬ И СОЛНЦЕ!
Яркая вспышка озарила поляну. Йоанна с диким криком кинулась в кусты, закрывая лицо руками. Эльк бросился было на неё, но Келлетен осадил его взмахом руки.
В воздухе отчетливо пахло горелым.
Данна склонилась над сестрой, шептала что-то, успокаивала, а Радек повернулся к стражу и произнес звенящим от ярости голосом:
— Ты едва не убил её, мразь. Ты едва её не убил…
— Мне следовало сделать то, о чем ты говоришь, уже давно, — любуясь игрой света и тени в кроне тополя, ответил сид, — ибо в филидине Гланнлаген об этом есть чёткое правило. Если скаттах появляется без сопровождения друида, то его следует незамедлительно уничтожить либо выслать за пределы королевства. Таков закон. Ты друид, Радек Гальтивис? Или, может, Данна Мрэшке — друид?
— А сволочные тут у вас законы, — проворчал Радек на родном языке.
— Так мы ждём друида? — спросил Асклинг. — За ним уже послали?
— Нет, мы ждем судью-филида, и за ним ещё не посылали.
— Изумииительно, — с досадой протянул Асклинг, — теперь до осени будем торчать… Слушай, Келлетен, — воскликнул вдруг следопыт, — отпусти их под мою ответственность! Скажешь, я повёл их к друидам, на судилище.
— Но ты же не в Круг их поведёшь, не так ли? — спросил сид.
— Если возникнет необходимость… — Асклинг понимал, что нет смысла лгать стражу, но и выдавать путников тоже не хотел.
— Ладно, — неожиданно легко согласился Келлетен, — в конце концов, я знаю, куда они следуют, и знаю, что им там помогут. И если они держали эту… деву… до сих пор, то подержат ещё недолго.
— Спасибо, Келлетен, — воскликнул Асклинг, — надеюсь, я смогу тебя отблагодарить, — затем обратился к путникам, — идёмте, господа! Пока, Эльк!
