Юлия Григорьева - Провидица
— Ваше Велич…
— Ты посмел открыть рот и дать повеление, когда я еще не решил, что с ними делать? — удивленно вопросил Сеймунд.
— Но вы же…
— Что я же? — перебил советника король и отвернулся от него. — Тащите девку в пыточную, мне есть, о чем спросить ее.
Венценосец развернулся на каблуках и направился к двери. Годрик бросил взгляд на лаиссу, теперь вновь глядевшую на отца и брата, и поспешил за господином. Стражники подняли девушку с пола и повели к дверям.
— Я так надеялась, что хотя бы это видение обманет меня, — прошептала лаисса Альвран и покорно покинула кабинет.
Ее вывели на лестницу черного хода, девушка передернула плечами от озноба, охватившего ее, судорожно вздохнула и направилась вниз. Стражники больше не притрагивались к благородной лаиссе, лишь неотступно следовали за ней. Катиль снова поежилась, но гордо задрала подбородок и шагнула в темный коридор, закончившийся еще одной лестницей, по ней и спустилась в подземелье.
Дверь, закрывавшая вход, неприятно заскрежетала, впуская девушку в узкий коридор, освещенный несколькими факелами. Катиль на мгновение зажмурилась, стиснула зубы и вошла в открытую дверь. Ее тут же окружил запах застарелой крови, затхлости и людских страданий. Их девушка ощутила лучше, чем кто-либо другой. Ее оглушили крики тех, кому когда-то не посчастливилось оказаться в мрачных застенках. Образы рваных ран, смрад паленой плоти и человеческих испражнений казался таким явственным, что горло благородной лаиссы сдавил спазм. Она, едва сдерживая крик и порыв тошноты, согнулась пополам и тяжело выдохнула.
— Вам плохо? — участливо спросил один из стражников.
— Я их вижу, слышу, чувствую, — сдавленно прошептала Катиль и заставила себя распрямиться, тут же усмехнувшись и произнеся уже громче. — Странный вопрос, страж. По сравнению с тем, как мне сейчас, и как будет после, думаю, мне очень хорошо.
Мужчина промолчал. Он опустил взгляд и вздохнул. Маленькая лаисса смотрелась здесь настолько неуместно, что стражник неожиданно ощутил стыд из-за своей причастности к тому, что задумал король. Мужчина снова вздохнул и покосился на дверь. Из коридора доносился звук уверенной поступи венценосца. Стражник бросил быстрый взгляд на лаиссу, но она уже справилась с собой и застыла с маской полной безучастности на лице. «Такие лица бывают у статуй в Доме Святых», — подумал вдруг мужчина и положил руку на грудь, туда, где под одеждой прятался оберег.
— А вот и моя беглянка, — жизнерадостно воскликнул король, входя в пыточную. — А подвесьте-ка мне ее для начала.
Он потер руки, словно только что обстряпал выгодное дельце, и уселся за стол, наблюдая за тем, как лаиссе Альвран связывают руки и цепляют к опущенному вниз крюку. Затем послышался скрежет колеса, и девушку подняли вверх. Кати едва доставала носками башмачков до пола. Она поджала губы и посмотрела на короля.
— Приступим, — кивнул сам себе Сеймунд и поднялся со стула. Он подошел к лаиссе и с интересом посмотрел на нее. — А скажите-ка мне, дитя мое, как вы покинули мой дворец и столицу? Кто помог вам? Что за тварь у меня под боком плетет свои сети?
Катиль вдруг вскинула голову и рассмеялась. Ее заливистый смех казался нелепым, и все-таки он был издевательским. Ни одной нотки веселья не уловил взбешенный Сеймунд. Он схватил девушку за подбородок и вынудил смотреть себе в глаза. Смех Катиль оборвался, но губы кривила ухмылка. Королю захотелось стереть ее с лица лаиссы, он уже замахнулся, но дверь в пыточную распахнулась, и на пороге появился Годрик Фольгер. Грудь его тяжело вздымалась, словно он бежал.
— За каким Нечистым? — рявкнул венценосец. — Я велел тебе не являться сюда.
— Простите, господин, но пришли известия, — заговорил ласс, не сводя взгляда с Катиль. — Ласс Лагольфер сообщает, что в окраинных уделах начались волнения, мелкие сайеры поднимают своих людей и нападают на соседей, верных Вашему Величеству.
Сеймунд развернулся в сторону лаиссы.
— Довольна? — зло спросил он. — Ты все это знала, потому сбежала с Корвелем?
— Я ушла с тем, кого посчитала достойным моего дара и моей дружбы, — ответила Катиль.
— Кому нужна дружба с бабой? — хохотнул король. — Что в женщине полезного, кроме ее тела? — Он вновь ухватил девушку за лицо, впиваясь пальцами ей в щеки. — Имя ублюдка, который помог вам бежать! — рявкнул венценосец. — Живо!
— Лаисса Катиль Альвран, — равнодушным тоном ответила Катиль. — Я помогла нам бежать.
— Какая глупость, — фыркнул Сеймунд, отступая от нее. Он огляделся и взял в руки плеть. — Имя!
— Катиль Альвран, — повторила лаисса. — Я подготовила побег, я вытащила князя, я велела его людям найти того, кто возьмет деньги и проведет меня в темницу.
— Тебе не спасти ту тварь, что помогла вам, и я выбью его имя из тебя, — зашипел взбешенный венценосец, поднимая плеть.
— Государь! — ласс Фольгер встал позади короля. — Дело спешное.
Сеймунд резко развернулся, плеть свистнула, и удар пришелся по лицу советника. Годрик схватился за рассеченную щеку, посмотрел на пальцы, испачканные в крови, и упрямо повторил:
— Сейчас не до забав, господин. В опасности ваш трон и ваша жизнь.
Венценосец снова замахнулся, но окинул Годрика испепеляющим яростным взглядом, отбросил плеть и направился на выход.
— Эту снять и на цепь, — велел король и покинул пыточную.
Фольгер подошел к лаиссе, все еще висевшей над полом.
— Это, правда? Вы все сделали сами, Катиль? — спросил он, заглядывая в глаза девушке.
— Ну что вы, ласс Фоклер, разве баба на такое способна? — язвительно спросила Кати.
— Вы способны, — тихо произнес мужчина. Он протянул руку и провел тыльной стороной ладони по щеке лаиссы. — Другой такой нет, Катиль. Вы… единственная.
После развернулся и поспешил за королем. Катиль не смотрела ему вслед. Она дождалась, когда ее опустят на пол, и послушно прошла в темницу, где на ее шее защелкнулся железный ошейник. Дверь темницы закрылась, и лаисса устало опустилась на тюк, набитый старой соломой.
— Святые хранят вас, любимый мой, — прошептала она. — Я спасла вашу жизнь, теперь вы спасите мою.
Глава 37
Осада замка ласса Вольфрида началась вскоре после полудня. Сейчас солнце клонилась к закату, но рать князя Корвеля остервенело бросалась на стены, спеша оказаться внутри замка еще до темноты. Твердыня должна была пасть, Гален Корвель не сомневался в этом ни одного мгновения. Он стоял на высоком холме, скрестив руки на груди, и следил за осадой. Сегодня он не вел за собой людей, князь отдавал распоряжения, управляя, словно кукольник марионетками, своим воинством. Опьяненные первыми победами, воины, не задумываясь, шли туда, куда указывал им их господин.
