Василий Мельник - Городская фэнтези 2010
— Мне-то, может, и нет, а у ремонта есть смета. — Мэр почувствовал запах денег и практически услышал их хруст. — Мы тут считали… в общем, еще пятьдесят миллионов.
— Накла-адно, — Велор покусал кончик ручки и изобразил задумчивость. Получилось так себе. — Но думаю, я потяну.
— Потянете? — Мэр захлебнулся от счастья.
— Потяну! — твердо ответил Финштейн. — Записываю: плюс ремонт школы, детсада и дворца творчества…
— Детского и юношеского…
— Безусловно. Как говорит мой отец, если у вас не было детства, значит, вам его подбросили милиционеры.
— И деньги сразу?
— Иначе не работаем.
Ударили по рукам. Пока длилось рукопожатие, Велора посетила еще одна мысль. Не соскочить бы с канцелярской волны, на которой лихо гребет городской голова.
— Скажите, а какова ситуация по остальным детским учреждениям района?
Велор понял — перемудрил. Не нужно было выводить мэра из состояния блаженства, в коем тот пребывал последние минуты. Вопрос насторожил.
— Я понимаю, к чему вы клоните. — Теперь настала очередь Финштейна удивляться. — В других городах, чтобы сохранить здания в надлежащем виде, в детские садики вселяют суды, собесы и районные отделы образования. Но я заявляю со всей ответственностью — у нас этого не будет!
Для пущей важности мэр стукнул кулаком по столу.
У старателя отвисла челюсть — такого мэрского подарка он не ожидал. От боязни утратить выгоду Велор стал пританцовывать, что случалось с ним крайне редко.
— Позвольте, я запишу?
Мэр внимательно посмотрел на мецената.
«И вправду идиот он, что ли? Я-то думал, слухи все, сплетни…»
— Так ведь для этого никаких денег не требуется.
— Тем более — просто отдайте. Это украсит мою коллекцию идей.
Градоначальник не терпел лести в чужой адрес — если слышал, из себя выходил. Однако, когда льстили ему, глохнул тетеревом, потому никакого подхалимажа не замечал.
— Ну, пиши, чего там. Раз, говоришь, мысля дельная…
Финштейн покинул кабинет с легкостью спортсмена, сбросившего лишние граммы перед контрольным взвешиванием. До выполнения плана оставалось чуть. Вспорхнув над лестницей, старатель выскочил на улицу и устремился в офис — считать барыши.
Медаль выбросил в урну по дороге — терла ленточкой шею.
На следующее утро Финштейна ждал неприятный сюрприз.
Человек в штатском сидел за столом в офисе и листал кожаный блокнот.
— Доброе утро, чем могу?
— Здравствуйте. Майор Стальнов, служба безопасности, — вынул удостоверение, предъявил в развернутом виде.
С дурацкой привычкой органов превращать любой кабинет в собственный Велор познакомился давно, но привыкнуть к этому не мог.
— Вы разрешите? — Финштейн указал на занятое майором место.
Тот пересел на диван. Блокнота из рук не выпускал.
— Верните, пожалуйста, блокнот.
Гость цокнул в ответ языком и пролистал страницы большим пальцем левой руки.
— Вы же прекрасно понимаете, Велор Андреевич, почему я здесь. Ваша, мягко говоря, странная деятельность очень заинтересовала нас. Судите сами: в городе появляется новый человек — бизнесмен, фигура. Занимается черт знает чем, сорит деньгами направо и налево, за полгода как нож сквозь масло проходит в высшие деловые круги. Несет благо и вместе с тем разрушает все на своем пути. Согласитесь, достаточно оснований нанести визит.
Велор не сводил глаз с блокнота. Машинально достал бухгалтерские документы.
— Вот, проверяйте, у меня все чисто.
— Ну-у, бумажками пусть в налоговой озадачатся, это их парафия. Хотя, уверен, ничего предосудительного они там не найдут. По финансовой части у вас действительно все чисто. — Майор перевернул блокнот вверх тормашками. — Это до невозможности странно. Расскажите, чем вы занимаетесь на самом деле? Оценка и скупка идей — это же несерьезно.
Службист зря ставил на откровенность — старатель не скрывал сути своей профессии. Другое дело, что до майора никто об этом не спрашивал.
В работе Велора все как раз было очень серьезно. Идея — та же драгоценность, только иной, нематериальной природы. Содержание золота в земной коре — около грамма на миллион кило. Редкость обуславливает ценность. То же с человеческими мыслями, чувствами и желаниями: «золотые» попадаются крайне редко. Даже «геохимия» сходна: дорогие идеи находятся в самородках, сплавах с другими идеями и россыпях. Старатель получает на разработку месторождение и проходит по жиле — ни песчинки в породе не остается. Добычу передают в головной офис, что происходит дальше — в ведомости топ-менеджеров.
Стальнов еще раз просмотрел страницы блокнота, на сей раз внимательней.
— То есть вы хотите сказать, что ваша добыча — эти записи, сделанные непонятными закорючками?
— Это древний язык, ныне мертвый. — Велор сдвинул брови к переносице, протянул руку в сторону майора и заговорил настолько тихо, насколько необходимо для полной доходчивости: — Отдайте записи. Поверьте, я все равно верну их себе. Однако последствия для вас могут быть самые плачевные. А главное — уйдет время, которое для меня дорого. Это, как вы выразились, не ваша парафия. Слово-то какое дикое. Да и не прочтете вы там ничего. — Старатель вышел из-за стола и вплотную приблизился к Стальнову. — Отдай блокнот, майор. Сиздан утиниб сурайман!
Стальнов выронил блокнот, тут же подхватил его и спрятал за спину. Прижался к дивану, будто римский император закрыл телом народ от посягательств варваров.
Без сомнения, майору нужно дать взятку. Но Стальнов — честный офицер, профессиональный взгляд Велора позволял видеть людей насквозь. Видимо, из бывших детдомовцев, предан делу, безмерно благодарен Родине за все, что имеет. Лицо — как с плакатов советских времен: острые скулы, хмурые брови, волевой взгляд. Такого деньгами не купишь. Впрочем, не так уж и бедны офицеры безопасности. Такому необходимо усиленное питание для карьерного роста.
Финштейн вернулся за стол, положил локти на столешницу и оперся подбородком на сложенные в замок пальцы:
— Хотите, я докажу, что являюсь добропорядочным гражданином?
Майор чуть расслабил мышцы, но сидел по-прежнему скованно.
— Я помогу вам раскрыть и пресечь интересненькую схему — по вашей линии. Это касается махинаций с вывозом антиквариата.
Стальнов подался вперед и прищурил левый глаз.
— Но чтобы идея стала вашей… — Велор улыбнулся самым милейшим образом. — Господин майор, верните записи.
Подействовало — майор встал и принес Финштейну блокнот. Вернулся на диван.
