Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 (СИ) - Измайлова Кира Алиевна
Вдобавок начальник городской стражи, Даллаль, оказывает Фергии недвусмысленные знаки внимания, и это не то чтобы делает ее достойной особой в глазах обывателей, но тоже работает на репутацию. Разве стал бы такой важный шодан привечать шарлатанку? Или хуже того, злую чародейку? Ну разве только она его самого околдовала… О такой возможности, уверен, велись жаркие споры в ойфанах!
Словом, Фергия весьма грамотно использовала людскую молву, чтобы привлекать к себе внимание. Интересно, где она этому научилась и у кого? Я подозревал – у своего прадеда. Вроде бы Флоссия упоминала, что он когда-то любил бывать при арастенском дворе и недурно разбирался во всевозможных интригах, да и теперь не растерял ни чутья, ни опыта. Очевидно, этим правнучка удалась в него, либо же старик просто хорошо ее выдрессировал…
– Вейриш-шодан! – отвлек меня от раздумий знакомый голос. – Давно тебя не было видно! Уж не захворал ли?
– С чего бы мне хворать, Итиш-шодан? – улыбнулся я, подходя поближе.
– Мало ли… День не видать, два, неделю, месяц, – покачал головой торговец. – Тут поневоле всякое подумаешь. А уж как вспомнишь, что ты с колдуньей из Проклятого оазиса якшаешься, такое в голову взбредет – аж борода поседеет!
– Выброси бредни из головы, – посоветовал я, – а то, говорят, если слишком много думать, рано состаришься. А ты еще хоть куда!
– Пожалуй, так, шодан, – приосанился Итиш, а я не удержался и спросил:
– А как твои ковры? Сумел ты найти того, кто их испортил?
Итиш выразительно взялся обеими руками за голову, вернее, за небрежно намотанный тарбан, воздел глаза к небу, потом полез под прилавок и выудил целую кипу разномастных мятых листков, исписанных и исчерканных вдоль и поперек, заляпанных ойфом, густо-красной подливой, должно быть, из плодов гарна, и маслом.
– Вот! – потряс он этими записками у меня перед носом. – Вот сколько я всего узнал, Вейриш-шодан, да только не тайну тех ковров, будь они неладны…
– А что это? – Я отвел его руку от своего лица.
– О! – Итиш хлопнул записи на прилавок, выудил несколько листков, остальные придавил собственной туфлей, чтобы не разлетелись от ветра, и сказал: – Вот я узнал, кто подворовывает у моего брата-красильщика. Мы-то думали – торговец нас обманывает и подсовывает плохую краску, купили у другого – и опять то же самое! Линяют ковры, и все тут! А оказалось, это один работник ворует и продает на сторону. Конечно, если сделать красящий раствор недостаточной крепости, то он держаться не будет!
Я уважительно покачал головой, выражая восхищение его сыщицкими талантами, а Итиш перевел дыхание и продолжил:
– А еще я узнал, что жена моего троюродного племянника ему изменяет. И с кем!
– С кем? – тут же спросил какой-то любопытный, остановившийся послушать.
– С его братом! Они близнецы, – пояснил Итиш, – поэтому Аташ мне не поверил. Сказал, все вранье. Видели его, а решили, что это Уташ. Но у меня есть доказательства! И свидетели! Сам посуди, шодан, если Аташ был в отъезде, то как же столько людей могли его видеть с женой?
– И что случилось? – спросил я, преисполнившись самых худших предчувствий.
Супружеские измены в Адмаре обычно строго караются, особенно если уличат женщину. Мужчине-то ничего не сделают, если он ходит к шуадэ от надоевшей супруги. Правда, если он соблазнит чужую жену или проберется к шуудэ, а обиженный муж и хозяин окажется достаточно влиятельным и богатым, тут уж виновного могут и выпороть кнутом на площади, и отрубить что-нибудь ненужное, как повезет. Ну а женщину, изменившую мужу, ждет позор, и даже если он простит ее и позволит остаться в доме, она вряд ли скоро рискнет показаться на улице – соседи заклюют, а могут и камнями забросать. И это еще в лучшем случае: чаще всего изменниц выгоняют прочь, и они оседают в Нижнем городе, торгуя собой за еду. Шуудэ – тех продают, конечно, не терять же деньги…
– Эта недостойная подслушала наш разговор и успела сбежать к своим родителям, – недовольно сказал Итиш, перебирая свои листочки. – И дочку увела, ей три года всего.
– А муж что же? – с интересом спросил еще один праздный слушатель.
– Аташ, как узнал, пошел за ней.
– Ну, не томи, что он с ней сделал?!
– Ничего, – проворчал Итиш. – Не дошел, помер.
– Как так? – поразился первый любопытствующий.
– А так! Он же, – Итиш постучал себя по лбу, – решил, что Уташ ее деньгами соблазнил, он ведь и родился на полчаса раньше, и вырос красивее и умнее, и дела у него всегда шли лучше, и разбогател он раньше. Вот поэтому Аташ надел все лучшее, перстни самоцветные нацепил, цепь золотую – мол, гляди, чего ты лишилась, на кого променяла! И пошел… А уже темнело. Вот и весь рассказ… Нашли его поутру в канаве, раздетого до нитки…
– И что дальше? – не удержался я.
– Ничего. – Итиш помрачнел еще больше. – Уташ, как родной брат и наследник покойного, взял эту недостойную себе, мол, не пропадать же вдове. С дочерью, да. Наверно, она от него, поди разбери, они же с Аташем на лицо-то почти одинаковые были… И теперь Уташ стал вдвое богаче, чем был! До чего судьба несправедлива!
Я невольно выдохнул от облегчения: конечно, в каждой стране свои нравы, но мне не хотелось услышать о том, как эту безымянную женщину, пускай она и изменила мужу, выгнали из дома в чем есть, а то и убили, иначе что люди скажут?…
– Одна беда от этих расследований, – пожаловался Итиш и затолкал свои записки обратно под прилавок. – Такое узнаешь, что в глазах темнеет: ни за что бы не подумал, будто моя родня может такое отчудить! А про ковры я так ничего и не понял, Вейриш-шодан, поверишь ли? Хоть в самом деле иди на поклон к колдунье – пускай посмотрит, вдруг это был не едкий раствор, а порча какая-нибудь?
– Так ведь она еще когда смотрела, – напомнил я, – окажись это колдовство, неужели бы она смолчала?
– Да кто ее разберет… Сказала же – будет работать, только если я попрошу. А я не попросил, так зачем же ей говорить, увидела она что-нибудь или нет? Это выйдет, что она даром мне помогла, – выстроил логическую связку Итиш. – А задаром только птички поют. И то не всякие.
Загадка испорченных ковров Итиша не давала покоя Фергии, я знал наверняка, но принципами она бы не поступилась, это точно.
– Кстати, а ты не видел Фергию-шади? – попытался я сменить тему беседы. – Она мне нужна по делу.
– А-а-а! – вскричал вдруг Итиш так, что я отшатнулся. – Ты же ничего не знаешь, шодан!
– Чего я не знаю?
– Говорят, колдунья поругалась с рашуданом… – прошипел он, понизив голос. – Только тс-с…
– Гм… – Я попытался осмыслить сказанное, но не особенно преуспел. – А ее уже казнили или она успела сбежать?
– Зачем казнить? – удивился Итиш и шепотом зачастил: – Я сам не видел, как раз у брата был, но, говорят, над дворцом стоял огонь во все небо, а потом с моря пришла гроза, и синие молнии начали бить прямо в большой купол…
– Он вроде бы цел, – сказал я, присмотревшись. Дворец рашудана отлично видно почти из любой точки Адмара, и разрушений я не наблюдал.
– Ну так это были колдовские молнии. Или Фергия-шади потом починила, что сломала, – нашелся Итиш. – Словом, утром все стало, как прежде.
«Да чем они тут без меня занимались?!» – подумал я, но этот вопрос нужно было задавать Фергии, конечно же. Впрочем…
– А как ее вообще занесло во дворец, не слыхал? И почему она поругалась с рашуданом?
– Я слышал, ее позвали, а зачем – никто не знает. Ну а потом приключилось это вот… – Итиш развел руками и с сожалением цокнул языком: – Жаль, я сам ничего не видел, а остальные наверняка наболтали дюжину тюков маковых зерен! Может, все и не так вовсе было…
Час от часу не легче… Я вдруг вспомнил пророчество: в нем ведь говорилось о подземном пламени, способном поглотить Адмар, так, может, Фергии удалось до него добраться? Или хотя бы разведать, что это такое? Одни вопросы без ответов…
Впрочем, если бы Фергии угрожала серьезная опасность, Аю непременно бы меня предупредила, уверен. Моя жена очень привязалась к дочери «аяйки», так что вряд ли оставила бы ее на верную погибель. Даже если видение было бы нечетким и неопределенным… Лучше уж перестраховаться.
