Людмила Минич - Ступени в вечность
— Потому и решили, что обман удался. Потому договорились. До Храма ты будешь со мной, желаешь такого попутчика или нет. Там встретишь остальных. И Равангу, и своего незабвенного Тангара.
— Что это значит? — осторожно спросила Маритха.
— Ты сама просила, чтобы мы договорились. Мы пришли к соглашению. Раванга обещал не мешать тебе, и этого вполне достаточно. Открывай Дверь Храма. А потом мы сами решим, кто и чего достоин. Пусть будет воля Бессмертных.
— Договорились… — прошелестела она одними губами.
Порешили промеж себя, что Двери ей таки открывать придется, а сам живой Ключ и спросить не удосужились.
— А что тебе не нравится? Разве не ты хотела, чтобы мы договорились сами, без тебя? А тебе без помех предоставили сделать то, что предназначено Бессмертными.
Так-то оно так… Однако обидно. Как будто она теперь вещь какая-то.
— Это не так, — сказал он уже мягче. — Ты забыла о нашем договоре. Ты сама решаешь, кому открывать и открывать ли. Только ты. Невзирая на чужие речи. С открытыми глазами. С кем бы ты ни оказалась перед Дверью, со мной или с Равангой, договор остается прежним, а глаза должны быть открытыми. Потом ты не сможешь сказать, что тебя обманули. Что же тут обидного?
— И что, ты меня не затем умыкнул, чтобы я для тебя постаралась? — попыталась девушка его обличить.
— Конечно же, за этим! Ну и что?
Как же он ловок! Просто голова кругом… Маритха уже сама запуталась, чего она от него хотела, в чем уличить собиралась…
— Ты, не можешь меня заставить, — бормотала она, не зная, что на это ответить.
— Не могу, — согласился Темный. — Весьма забавно. И поучительно. Я не могу тебя заставить! Но если корень всего — твоя добрая воля, нужно открыть оба глаза, а не только один. Ты много времени потратила на Равангу и его нравоучения. Теперь мой черед. Просто смотри. Слушай. Будь рядом. Ты согласна?
— Да! — вырвалось так быстро, что девушка не успела ничего сделать. Да и зачем, если он все равно знает!
Маритха покосилась на бережно завернутый муштар, закинутый за спину Сына Тархи. Больше ничего при нем не было. Только темное длиннополое одеяние.
— А ты… будешь еще петь? Ну… вскорости?
— Не знаю. Возможно.
— А мне можно немножко послушать? — невольно просила она, хотя могла бы быть и понастойчивее.
— Не знаю. Возможно.
Он усмехнулся куда-то в сторону. Верно, мыслям своим. Говорить с ней Темному, как видно, расхотелось.
— А далеко нам до Храма добираться-то? От Латиштры? — не отставала Маритха.
— Оттуда путь неблизкий. Но и Латиштра уже далеко отсюда. Мы на полпути к Храму. Даже ближе.
Маритха насторожилась. Опять какие-то шутки с пространством?
— А знаешь ли ты, сколько спала?
Девушка ожесточенно трясла головой. Этого еще не хватало!
— Прошло десять дней. Сегодня пошел второй десяток. Все это время тебя везли к цели. И быстро, не то что на тарпе.
— А откуда Васаи дорогу знает?
— Он не знает. Адика указывали путь. Они тебя оберегали.
Тут Маритха вспомнила про молчаливых спутников, трусивших сзади на своих аинче.
— И я тоже… следил за тобой. Ни один волос не мог упасть с твоей головы без моего ведома и разрешения. Расстояние крадет и силы, и возможности, но поверь: никто бы не посмел причинить тебе вред. Ни случайная тварь, ни твари, с которыми я связал себя на время. — Он немного обернулся, указывая назад, где оставались люди «хозяина» Табалы. На них намекал. Как он их… Раванга никогда бы так не сказал.
И все же он берег ее… и это согревало сердце. Хоть и берег для своей же выгоды. Ну и ладно.
Девушка украдкой посматривала на своего спутника, делая вид, что оглядывается на шерстистых адика. Вот он закрыл глаза, продолжая удерживать поводья ее аинче.
— Я много говорю? — тихо спросила она, не в силах дать ему покой, которого он хотел.
— Как обычно.
— Это много?
— Не больше, чем остальные. Не беспокойся, сейчас ты мне не мешаешь. У меня не осталось здесь больше дел, а размышлениям и восстановлению сил это не помеха.
Любезно. И потому на него непохоже. Хотя что от него ждать, коль у него такая нужда в Маритхе! Так или иначе, от нее теперь зависит его жизнь.
Девушка преисполнилась гордости. Любые едкие слова, на которые Аркаис такой мастер, могли испортить ей торжество, и потому она молча нежилась в лучах своего самодовольства.
Однако к полудню она загрустила. Некстати вспомнился Тангар, представились одинокие ночи впереди и твердокаменный Сын Тархи, что не даст себе труда ободрить, согреть. Защитит он, конечно, куда лучше хранителя. Да и время с ним летит еще незаметнее… но только днем. От Тангара столько не узнаешь, не проведаешь. От него не веет чем-то странным и необыкновенно притягательным, что рождает в Маритхе сладкий трепет. Зато Тангар простой и прямой и всякий час не насмешничает. И опекает так заботливо, за каждым шагом следит! В глаза бросились поводья ее аинче в тонких пальцах у Темного. Вообще-то нельзя сказать, что этот ее тоже на произвол судьбы оставляет. И он о ней печется, только по-своему. Да и как ему, Сыну Тархи, Пожирателю Нитей и почти Бессмертному, такими мелочами заботиться? Небось сам-то не ест, не пьет, не спит, как и Раванга. Вот бы узнать…
— Не ем, не пью, не сплю, — насмешливо уронил Сын Тархи, не открывая глаз.
Маритха принялась губы кусать. Ни одной мыслишки от него не скроешь. Стыд-то какой, ее измышления! А как их скроешь?
— Как ты будешь жить с открытыми глазами, если сама себя стыдишься? — снова застал он ее врасплох.
Маритха подумала, что бы ответить, чтобы себя не уронить.
— А что тут трудного такого? — осторожно спросила.
— Ты хочешь ясности, — отозвался он, — а стыд всегда побуждает укрывать то, что не нравится, даже от себя. От себя в первую очередь.
Что ж, наверно, он опять прав. Как всегда. Девушке не хотелось влезать в эти скользкие споры, которые оставляли ее без сил, словно камни приходилось таскать, а не словами перебрасываться. Ведь имя его Нити — Ясность. Маритхе не допрыгнуть.
— Так куда мы путь держим? В какую сторону? — уклонилась она.
— Скоро увидишь.
— А кто такие эти адика и почему за мной привязались? Ты им велел, они тебя слушают?
— Скоро увидишь.
Пришлось снова надолго замолчать. Бесконечное плато, истинно бесконечное, и все вверх тянется, словно мир к краю заворачивается. И пустынное! Хоть бы горакх какой попался, теперь-то ей не страшно. Солнце проделало уже немалый путь по небу, когда они одолели этот медленный, легкий и скучный подъем и перед ними вновь открылись запретные земли.
