Робин Хобб - Хранитель драконов
— Элис!
Он вложил в этот крик всю властность, какую смог в себе найти. Он видел, как дрогнули ее плечи, — Элис услышала его. Седрик смотрел, как она обеими руками взялась за борт и перекинула через него ногу. Юбки мешали ей, Элис терпеливо одернула их, перебралась через борт и спустилась по веревочной лестнице на илистый берег. На несколько мгновений она пропала из поля зрения Седрика, а потом он увидел, как она бежит по вытоптанной траве к сгрудившимся поодаль хранителям. В ту же сторону медленно двигался дракон. На миг у Седрика перехватило дыхание. Вдруг та тварь сможет что-то рассказать?
Он смотрел, как они беседуют, слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Тревога все сильнее грызла Седрика. Неожиданно он отвернулся от берега и бросился в свою тесную каюту. Войдя в маленькое сумрачное помещение, плотно закрыл за собой дверь, набросил примитивный крючок — единственный способ запереть дверь изнутри — и опустился на колени. Потайной ящичек в нижней части гардероба неожиданно показался ему до смешного заметным. Седрик отпер и выдвинул его, прислушиваясь к шагам на палубе снаружи. Можно ли найти более укромное место, чтобы спрятать добычу? Как лучше: держать все сокровища вместе или разложить их среди вещей по разным сундукам? Седрик покусал губу, размышляя над этим.
Прошлой ночью к сокровищам прибавились еще два. Он поднес поближе к свету стеклянную фляжку. В ней была драконья кровь, на свету жидкость выглядела дымчато-красной и непрерывно клубилась крохотными водоворотами. Ночью Седрик решил, что это вращение ему померещилось, — но нет. Кровь по-прежнему была красной, жидкой и находилась в непрерывном движении, как будто обладала собственной жизнью.
Все эти дни он наблюдал за маленьким бурым драконом и собирался с духом. Каждое утро охотники уходили еще до рассвета, направляясь вверх по реке в надежде добыть дичь прежде, чем драконы распугают ее. Когда солнце поднималось повыше и становилось тепло, драконы просыпались. Обычно первым в путь отправлялся золотой, вскоре за ним следовали и остальные. Хранители плыли за ними в своих лодочках, а за этой флотилией шел баркас.
Вчера и позавчера маленькому бурому дракону явно нездоровилось. Он не успевал за остальными драконами, тащился где-то посередине между ними и плывущими следом лодками хранителей. Вчера даже хранители обогнали его. Бурый едва мог держаться чуть впереди баркаса. Седрик обратил внимание на эту тварь, когда увидел, что Элис и Лефтрин стоят на носу корабля, смотрят на дракона и обсуждают, как плохо он выглядит. Седрик присоединился к ним, оперся на фальшборт и стал наблюдать, как жалкий коротышка еле ковыляет против слабого течения. В следующий миг Седрик отметил про себя, что вода в реке далеко не такая белая, как во время путешествия на «Совершенном». Сейчас она выглядела почти как обычная речная вода. Капитан что-то сказал Элис, но Седрик расслышал только ее ответ:
— Ему сложнее. Взгляните, какие у него короткие лапы. Остальные драконы идут вброд, а он почти плывет.
Лефтрин кивнул, соглашаясь.
— На самом деле бедолага вряд ли выживет. Он был обречен с того самого дня, как появился из кокона. Но мне все же не хотелось бы видеть, как он умрет.
— Пусть лучше он умрет, пытаясь хоть как-то изменить свою жизнь, чем валяясь в грязи около Кассарика.
Элис сказала это с такой горячностью, что Седрик повернулся, чтобы взглянуть на нее. Именно тогда он с тревогой осознал, как глубоки ее чувства к Лефтрину. Было нетрудно понять, что слова Элис относятся к ее собственной жизни.
«Она пытается убедить себя следовать своим желаниям», — ошеломленно подумал он.
Тут же в голове возник вопрос: когда она наберется смелости отдаться Лефтрину? В том, что это случится, можно было не сомневаться. От мысли о том, что скажет Гест, когда узнает, по спине Седрика пробежал холодок. Может быть, Гест и не любит Элис, но относится к ней столь же ревниво, как ко всякому своему имуществу. Если Лефтрин отберет ее, Гест разгневается. И будет винить Седрика не меньше, чем саму Элис.
Беспокойство, которое Седрик испытывал, видя, что с каждым днем они уплывают все дальше в глушь, неожиданно стало невыносимым. Пора выбираться отсюда вместе с Элис и возвращаться в Удачный.
Затем Седрик подумал о своей жалкой коллекции драконьих останков и нахмурился. Он каждый день проверял их. И сомневался в том, что они годятся для лекарства или напитка. Плоть, которую Тимара срезала с раны серебряного дракона, изначально была полусгнившей. Несмотря на все усилия Седрика сохранить ее, кусочки дурно пахли и выглядели как обычное гниющее мясо. В последний раз, осмотрев их, он едва не выбросил эту гниль, но решил сохранить, пока не появится возможность заменить их чем-нибудь получше. Чем-то особенным из списка частей драконьей плоти, которые будет легко продать.
Почему-то эта мысль снова пришла ему на ум, когда он наблюдал за больным бурым дракончиком, ковыляющим впереди корабля. И неожиданно понял, что сегодня ночью у него появится уникальный шанс исполнить задуманное.
Было не так уж сложно ускользнуть с корабля под покровом ночи. Каждый вечер Лефтрин выводил «Смоляной» на илистую прибрежную отмель как можно ближе к тому месту, где драконы останавливались на отдых. Иногда хранители спали на борту корабля, иногда устраивались на берегу рядом с драконьим лежбищем. Седрику повезло. Твари устроились на ночь на травянистом берегу, а подростки решили собрать плавник для костра и остаться ночевать на суше. На вахте стоял сам Лефтрин. Элис оказалась невольной сообщницей Седрика: разговор с нею настолько увлек капитана, что Седрик без труда выбрался на берег незамеченным.
Угасающий костер хранителей и почти полная луна давали достаточно света. Седрик старался переступать через лужи и полоски травы, смирившись с тем, что вернется на борт в мокрой и грязной одежде. Вечером он внимательно проследил, где устроились на ночь драконы, так что примерно знал, как найти усталого бурого неудачника. Было уже поздно, все хранители и драконы крепко спали, когда Седрик осторожно прокрался мимо них. Больной дракон спал один поодаль от прочих. Он не пошевельнулся, когда Седрик подошел к нему. На мгновение Седрику показалось, что дракон уже мертв. Ни единого движения, ни признака дыхания. Он собрался с духом и осторожно положил руку на склизкое плечо твари. По-прежнему ни малейшего движения. Он легонько толкнул дракона, потом посильнее. Тот фыркнул, но не шелохнулся. Седрик достал нож.
Первой его целью было добыть несколько чешуек. Плечо идеально подходило для этого: Седрик не зря наблюдал за драконами, пока Элис пыталась разговаривать с ними. Он знал, что обычно самая крупная чешуя растет на плечах, бедрах и у основания хвоста. В слабом свете луны он поддел чешуйку краем ножа, с силой прижал ее к лезвию большим пальцем и дернул. Чешуйка держалась крепко — это было все равно что пытаться вынуть тарелку из самого низа стопки. Но в конце концов она поддалась и выпала, блестя кровью по краям. Дракон дернулся, но продолжал спать. Видимо, ему не хватило сил даже на то, чтобы отозваться на боль.
