Петр Верещагин - Последний оплот цивилизации
Передо мной ложится дощечка с нацарапанными острием ножа ориентирами. Вставляю линзу в правый глаз. Чертеж далек от совершенства, но символы распознать можно. Так, это Лестница, здесь глиссада полей Стены, сделать поправку на время и погоду…
Дергаю себя за правое ухо и едва успеваю поймать выпавший монокль.
Ага.
– Это рядом с разбитым Золотым Кристаллом. Напротив третьего пролета Лестницы, позади двух сросшихся каштанов… ну, там еще такая скрученная решетка болталась, если не проржавела вконец…
– Точно, – подтверждает Молния, – мы ж там буквально на днях были, но… правда, как раз в том месте ничего не искали. Может, и правда стоит взглянуть. Кабы раньше знать…
– Раньше, позже – неважно! – Ладонь Ворона гулко шлепает по столу. – Бери в проводники Костолома, пусть покараулит. А сама внимательно наблюдай за Гранью со своей стороны. Если Змея не пробьется, идти тебе. Она опытнее, но в бою ты лучшая.
– Можно использовать Кристалл? Скала говорила, он еще годен.
Волхв трет кулаком переносицу, затем качает головой.
– Нет. Оставь как резерв. Если дело выгорит, он нам еще ой как понадобится… для общего Прохода.
Молния кивает, поднимается и ускользает. Ворон поворачивается ко мне, задумчиво, скорбно.
– А теперь делай то, о чем мы договаривались раньше.
Шуткам глава Братства не обучен, это знают все.
А вот мне как раз хотелось бы, чтобы эти слова были шуткой. Самой дурацкой, самой глупой… Расчеты расчетами, цифрам я доверяю больше, чем любым людям, – но ведь и я могу ошибиться!
Осколок десятый. Змея
Мир вокруг плывет туманом, гибельным, как поле брани, как гноящаяся рана…
Два шага вперед.
Мир плюется едким паром, рдея заревом пожара; прах в лицо смеется чарам…
Шаг – и Переход.
Мир, как пашня под сохою, как съедаемые ржою меч, доспех и дух героя…
Дальше, дальше, прочь!
Мир кровавым полон морем, затопившим даже горы: гордость, горе тебе, горе!..
Вниз, скорее в ночь!
Мир скользит комочком сала вдоль по лезвию кинжала; смрад горячего металла…
Круг и поворот.
Мир вращается над бездной мертвой, расчлененной песней о земле, что всех чудесней…
Вверх, под небосвод!
Мир манит хрустальным оком, истины пенистым соком – не печалься, мол, до срока…
Это ложь, обман!
Мир, распятый на утесе, самому себе вопросы задает уж сотню весен…
Застывает Грань.
Я стихов вовек не знала. Слова силу – понимала, но не так, не в этих жалах хлада и огня. Почему, зачем, – ответьте, боги, коль вы есть на свете!
Но молчанья черный ветер прочь унес меня…
Мир, подобный вешней туче, юный, дерзкий и могучий – здесь ты, здесь, я знаю лучше, нежели ты сам!
И тропа легла под ноги.
Нет, открыта ты не богом, не пробита звуком Рога!
Просто – чудеса.
Трещина. Не счесть потерь во вселенной этой
С Холма, со стороны Золотых Ворот, к Разлому спускается Стена. Некогда она служила основным укреплением, теперь почти не отличается от окружающих развалин – и на Холме, так и вне его; однако преодолеть черты, где на картах Города проходит зубчатая синяя линия, не может ни один из Измененных.
Не может физически.
Просто останавливается, уткнувшись в невидимое препятствие.
И это касается не только Измененных, но и их союзника-ветра.
Не доходя до Разлома примерно трехсот метров, Стена поворачивает под углом и проходит по северному краю Болота. Захватывает ряд полуразрушенных домов, разделяет территории Измененных и Людей надежнее любого крепостного вала.
И это – последнее, что защищает Город от окончательного разрушения…
Край Болота. Стена. Та ее сторона, что вне досягаемости Измененных.
Неудобное, неуютное ложе из каменного крошева.
Два неподвижных тела.
Смерть не раз смотрела им в лица, но покуда не может забрать законной добычи. Бесчисленные раны кровоточат, а тепло капля за каплей уходит из сердец, и все-таки люди еще живы. Вопреки всему.
Однако они знают – конец близок.
Знают, и ничего не могут поделать. Они и так уже перешли все мыслимые пороги отпущенных человеку сил.
Они лежат и чувствуют, как подступает смертное безразличие, то самое, о котором постоянно предупреждали в Обители Мудрости уходящих разведчиков.
Безразличие, которое уничтожает в человеке – человеческое, которое делает из него – чужого. Нет, не чужого, ибо это слово звучит теперь не так, как должно бы; делает из человека – Измененного. Разведчики не знают этого отнюдь не потому, что им не хватает знаний. Они просто не могут, не хотят поверить в очевидное… а кто все-таки поверил, больше никогда не выходит за Стену. Или напротив, выходит – и уже не возвращается…
Щелчок. Шорох перематываемой ленты.
Гудение.
Музыка.
Женский голос и вечная для Вселенной и Человека история…
Всегда жить рядом не могут люди,
Всегда жить вместе не могут люди,
Нельзя любви,
земной любви
пылать без конца;
Скажи – зачем же тогда мы любим,
Скажи – зачем мы друг друга любим,
Считая дни,
сжигая сердца?
Женщина приподнимается на локте. Обломок меча слишком тяжел для усталых мышц и она выпускает оружие. В глазах проявляются искры родства, узнавания, обретения того, что давно потеряно и вдруг оказалось найдено.
Ее спутник по-прежнему неподвижен, однако его дыхание выравнивается. Сердце, напротив, бьется чаще и увереннее, в ритме энергичной мелодии тех дней, которые уже никогда не вернутся.
Любви все время мы ждем как чуда,
Одной, единственной ждем как чуда,
Хотя должна,
она должна
сгореть без следа —
Скажи, узнать мы смогли откуда,
Узнать при встрече смогли откуда,
Что ты – моя,
а я – твоя
любовь и судьба?
Превозмогая боль и слабость, они поднимаются – сперва на колени, потом во весь рост. Руки их сплетаются, сердца бьются в едином, указанном музыкой ритме, дыхание глубокое и сильное. Глаза, еще две минуты назад затянутые смертельной поволокой безразличия, пылают живым огнем надежды.
Скажи, что ж столько пришлось скитаться,
Среди туманных миров скитаться,
Чтоб снова мы,
с тобою мы
друг друга нашли;
А вдруг прикажет судьба расстаться,
Опять прикажет судьба расстаться
При свете звезд
на крае земли…
Певица прошлых лет не жалуется на судьбу – ее голос чуть ли не угрожает, призывает следовать ее примеру, и уж во всяком случае – никогда не покоряться! Не повезло, неудачно сложились обстоятельства – наплевать и растереть, и двигаться дальше! Мелодия вторит ей: человек сам определяет свою судьбу, если хочет оставаться человеком, а не… Измененным.
