Сергей Петренко - Империя
Славка нащупал в кармане колечко, прислонил к замочной скважине, как объяснял когда-то Урд. В замке мягко щёлкнуло, Славка вздохнул облегчённо — он боялся, что маг обманул и в этом.
Теперь — в погоню. Сам виноват, хоть невольно, а помог бандитам добраться до Димки. Нужно его выручать. Как — пока неясно, но думать сейчас некогда. Главное — узнать, куда направляются таинственные «старики». Они не могли уйти далеко с пленником на спине. И Славка выскочил на улицу, побежав со всех ног — конечно же, к лесу. Понятно, что Димку выследили в лесу. А дорога в город пуста, машин Славка не видел и не слышал. Но даже если след в лесу не отыщется — там, неподалёку, поджидают Димку друзья, Джа и Кхо. Уж от них-то в лесу похитителям будет непросто спрятаться.
Впрочем, маги не успели далеко уйти. Славка увидел их на опушке. Он упал в бурьян, потом стал передвигаться короткими перебежками, прячась за кочками, кустами. Похитители даже не оглядывались — не опасались погони, а может, просто мысли их были поглощены чем-то иным. Скоро Славка насмелился приблизиться к ним настолько, что смог расслышать несколько коротких фраз. Тот, кто представлялся Димкиным дедушкой, сказал:
— Что-то тревожно мне, Вампыр… Ты уверен — Ворон надёжно…
— Тихо, глупец! ОН всё слышит.
— Да какая теперь разница, к дьяволу?!
— Такая… Чем меньше будешь болтать, тем дольше будешь жить. Знавал я таких, уверенных, что дело сделано…
Маги шагали и шагали, как будто усталость была им неведома. Славке казалось, они отмахали уже километра четыре, но даже не думали устраивать привал. Славка нервничал, боялся упустить бандитов с Димкой, а Джа и Кхо так и не появились, в случае чего — рассчитывать на помощь лесных существ не приходилось. Наверное, Джа просто не обратил внимания на магов, высматривая Димку.
Куда направляются эти старики, гадал Славка. На вид им лет по семьдесят, а несутся, как двадцатилетние! Сам он уже устал и проголодался, а между тем на небе вместо белесых, спокойных облаков стали собираться тяжёлые, налитые свинцом тучи. И двигались они тоже на удивление стремительно. Но ветер, собиравший тучи, дул только в вышине. На лес опустилось безмолвие.
И — ка-ак даст осенний ливень! За все солнечные деньки, за дороги без слякоти. Намокли ветки деревьев, полегла жухлая трава под ударами тяжёлых капель, потекли мутные потоки. Секунды через три после начала с высоты сорвался ветер, чуть не ураган, стал гнуть задремавшие было деревья, и те заскрипели жалобно. Тучи водяной пыли носились над лесом и вдоль опушек, и ничего уже почти не видно. Моет, моет ливень землю, вымывает приставшее лето.
Стало холодно. Нигде не спастись от ливня — всё голо. Промок насквозь Славка, растерялся, пометался туда-сюда — никого нет, потерял магов и Димку. Хоть ложись на землю и подвывай тихонько от отчаяния.
Но вот, ещё минута — и нет ливня. Унёс ветер лохматящиеся тучи, унёс так торопливо, словно по ошибке и начинал всю эту карусель… Или приказал ему кто… Схлынули потоки воды, заблестели мокрые ветки под выглянувшим, но, увы, холодным солнцем. Смыло дождём все следы, и никакой леший их теперь не отыщет. Что делать? Куда идти? Повертелся Славка на месте, стуча зубами, ещё, может, минут пять вглядывался в далёкие тени, сплетения ветвей…
Бесполезно теперь всё, горько подумал мальчик. Пропал Димка.
глава 6
Сколько дней проплакала мать Димки, у отца давно уже не было слов, какими бы мог отвлечь её, облегчить горе, но и сам он всё дольше просиживал, остановив взгляд на чём-то нездешнем. Хозяйство, работа — всё заброшено, и что только не делалось ради того, чтобы разузнать, хоть немного продлить надежду — что вернётся их мальчик. Месяц минул, как пропал Димка, а слухи бродят, не утихают. Нелепые слухи, странные, и милиция, выслушивая их, только в раздражении отмахивается.
Но вот новые известия дошли — будто видели в соседней деревне, как бандиты украли мальчишку. Всколыхнулась боль понову. Тревожно стало в селе, с удвоенным старанием ищет милиция, с утроенным беспокойством гудит село. Но нет известий…
Шептались на лавочках и во дворах старухи, колюче, немигающе следили их выцветшие глаза из-под платков. И покажется кому-то, что старуха та уже одной ногою в могиле — ан нет, где-то украли, там-то убили, там в семье скандал, меж соседями разлад — все слухи по селу разнесут, получаса не пройдёт, ветхие, еле живые старушки. И снова попрячутся, только из тёмных окошек домов смотрят, примечают, смакуют в уме, как начнут разговор: «А слыхала, Онисья…»
Тут хватились наконец и старика, Димкиного соседа. Тоже ведь пропал, как в воду канул. Вспомнили о нём — и удивились — как это так, столько времени прошло, никто не озаботился, внимания не обратил, что человек исчез. Да вот, оправдываются, очень уж тихо жил старик, незаметно, и так же и сгинул.
Милиция Димку во всесоюзный розыск объявила, лес прочёсывали с собаками, и добровольцы искать ходили, и с вертолёта высматривали, и по радио объявляли…
Нет мальчика. И всё тут.
Не успели затихнуть тревожные разговоры, и люди ещё косились на окна Димкиного дома, как снова поползли новые страхи-охи. Слышно стало в районе, будто то тут, то там шайка хулиганская орудует. Поначалу их принимали за обычных шалопаев — набегут ночью на чей-нибудь двор, проломят палисадник, грядки в огороде потопчут. Но случаи всё чаще стали, всё разнузданней, изощрённей. Бывало, ляжет спать хозяйка, только дрёма подступит — и то ли мыши подполом шарудят, то ли кот по чердаку шныряет. А утром — глядь, во дворе всё поломано, повыворочено, стёкла в сарае побиты, скотина места себе не находит, у кого корова — молока неделю потом нет, кур по всей деревне искать приходится. И так эти безобразия пошли — спасу нет. Гуляет шайка, милиция только руками разводит, ни поймать, ни выследить ночных безобразников не может. Собаки след не берут, у каждого двора не расставишь по дежурному. А вскоре — новое безобразие, в лес сходить нельзя стало. Не то, что ночью — днём запугают человека дикими воплями, да скрипом, да треском, да уханьем, свету белого не взвидит, бегом назад припустит, а из чащи всё поддают, поторапливают.
Дальше — больше. Чертовщина натуральная творится. Было, идут с базара две бабы, судачат промеж собой, в руке по сумке. Дело под вечер, но светло ещё. Одна чует — никак в сумке шевелится кто-то. Глянула — обмерла. Батюшки! Из сумки-то маленький такой, с руками, с ногами, а безобразен — чисто чёрт, и как прыснет прямо на голову ей. Ну, крику было… Бабки визжат, будто свиньи в хлеву, сумки побросали, мечутся, а чертёнок то на одну, то на другую сигает, и не скинешь его никак. Еле-еле избавились, полуживыми домой добрались.
