Сергей Петренко - Империя
— В дом лезть собрался среди бела дня, что ль? — Димку развернула лицом к себе здоровенная тётка с красным лицом. От неё пахнуло вяленой рыбой и мокрыми тряпками, и хватка оказалась прямо железная. Димка трепыхнулся один раз и безвольно, перепугано съёжился — такого с ним ещё никогда не случалось. Он даже говорить ничего не мог — никогда взрослые так с ним не обращались!
— И кто же он такой будет-то, а? Приблуднай какой-то… Чего творится? Парнишка блукает где-то двое суток, еле жив вернулся, а тут ещё эти по окнам лазят! Цыгане, что ль подучили или ещё банда какая? Ну, признавайся у меня! — Но Димка как будто онемел, и тётку это вовсе не разжалобило. — Посиди в сарае, что ль, покуда говорить не научишься. Чего-то думается мне, не просто так оно всё… Наверно, не один ты тут, дружки ещё какие небось околачиваются.
Продолжая громко ругаться, как будто напоказ, то ли для соседей, то ли чтобы устрашить придуманную ею же банду, тётка потащила Димку во двор, к небольшому сарайчику. Димка дёрнулся ещё раз, чем только сильнее разозлил тётку.
В сарайчике было темно, зато сухо и даже уютно, неприятный тёткин запах исчез, его вытеснили запахи жмыха и свежераспиленных дров. Несколько минут Димка ещё не мог соображать — он только приходил в себя и слушал, как тётка, возмущённо трындыча, ходит по двору, звякает вёдрами, хлопает дверями. Скоро к этим звукам добавились жалобные восклицания Славки, потом всё затихло — тетка загнала его в дом и туда же отправилась сама.
Покричи, покричи, зло подумал Димка. Ишь, разоралась, мымра! А ничего ты со мной не сделаешь! И всё равно скоро убегу. Главное — милиция отсюда далеко. А вот Джа — близко. Посмотрим, как ты заорёшь, когда ему ждать меня надоест, заявится он, да и раскидает твой сарайчик в щепки!
Димка огляделся — сарайчик, и правда, выглядел не таким уж крепким — брёвна и доски кое-где у земли подопрели, был бы у мальчика ломик — и без Джа выбрался. Оконце маловато и высоко до него… но всё-таки… если встать вон на ту колоду, да вместе со стеклом высадить и деревянную раму…
Димка приободрился. Паниковать не стоило. Пусть тётка пока успокоится — а там, может, Славка ей всё объяснит, даже и убегать не придётся.
Но что это? Во дворе снова голоса. И теперь мужские. Вот это уже становится по-настоящему опасным!
глава 4
В палате их оказалось восемь человек. Было утро, завтрак прошёл, и каждый занимался своим делом, дожидаясь обхода. Четверо резались в «козла», перебрасываясь крепкими замечаниями. Другие — кто-то дремал, кто-то читал… нам же интересен лишь один, пациент преклонного возраста, чья кровать стояла у окна. Лежал он тихо и неподвижно, уставясь в потолок. Губы его еле заметно шевелились.
Человек этот поступил в отделение травматологии около месяца назад, и почти всё время находился в состоянии глубокой депрессии. Он ни на что не жаловался, реагировал только на слова врача или медсестёр, иногда ощупывал свою забинтованную руку, морщился, и с каким-то особенным сожалением, даже зло глядел на неё.
Соседи по палате слышали по ночам его восклицания во сне — хриплые, яростные. Об этом рассказали врачу. Шок, сказал доктор. Он молчит днём, ну а ночью все чувства прорываются наружу. Ничего страшного, пропишем ему ещё одну таблетку на ночь.
Старик считался одиноким, даже документов при нём не оказалось, в больнице не знали, кто он на самом деле и где живёт. Но к концу месяца, перед самой выпиской, к нему явился посетитель — тихий, грустный старичок. Он робко постучал в дверь палаты и озадачил пациентов такой странной витиеватой фразой:
— Извините меня, если побеспокоил почтенных мужей своим визитом… но не здесь ли проходит курс лечения мой дорогой друг, именующий себя Варлаамом Михайловичем?
Варлаам Михайлович, оказавшийся тем самым престарелым больным, быстро поднялся с кровати. Посетитель ещё раз извинился и так же тихо и робко скрылся за дверью. Больничный коридор был пуст.
— Пусть все черти ада проклянут тебя, Урд! — негромко воскликнул старик с перебинтованной рукой. — Да, да, пользуйся моим бессилием, пока можешь, броди, где тебе вздумается, пока драгоценное время утекает у нас между пальцами… Ты чуть не свёл меня в могилу своим отсутствием! О, дьявол! Целый месяц! Что он мог натворить, мне страшно подумать. Да, я всегда видел, что ты глуп, Урд. Ну? Говори!
От прежнего облика пациента не осталось и следа — глаза сверкали, голос, хоть и был сдерживаем, казалось гремел недалёкой грозой. Однако уже через минуту старик держал себя в руках, усилием воли восстановив видимое безразличие.
— Всё в порядке, Вампыр, — сказал гость. — Он в наших руках.
— Дьявол! Это правда? Смотри же, шутки тебе дорого обойдутся, Урд! Ну! Рассказывай, рассказывай же… О, как ты меня порадовал, мой старинный союзник!
— Тише, прошу тебе, тише! — отпрянул Урд. — Всеми силами той стороны тебя заклинаю!.. В ту ночь, после катастрофы, я не прекратил погони. Едва тебя увезли, я пошёл вглубь леса, не меняя направления — ведь мальчишка, по моему рассуждению, вряд ли додумался путать следы…
— Ты поступил мудро, Урд. Но продолжай…
— Спустя, может быть, четверть часа я отчаялся и от усталости валился с ног. Я стоял, прислонившись к дереву, как вдруг что-то тёмное мелькнуло в чаще. Из последних сил я устремился за ним. Это оказался один из тех лесных выродков, которые пугают людишек в лунные ночи. На плече у него лежал Пр… Он!
— О!
— О, да! Я не мог ошибиться. Я последовал за ними в некотором отдалении, но запнулся о корягу и встать уже не смог. Пролежал в беспамятстве сутки или больше. Потом побрёл, куда глаза глядят, будучи в совершенном отчаянии. Я проклинал себя за бессилие… Да. Но судьба всё же смилостивилась над нами. К вечеру третьего дня моих блужданий я набрёл на избушку лесной нечисти. Он жил у них. Сам я не решился пробраться туда и придумал план… О, это была блестящая идея, и она удалась на славу! Впрочем, уже через час ты сможешь в том убедиться. Нам немедленно нужно ехать. Немедленно. По дороге я доскажу остальное. Бери же вещи — и поторопимся. Нас ждёт трон Мерлина!
* * *ПАЗик, надрывно гудя, оставлял за собой длинный пылевой след. Шофёр торопился, этот рейс у него сегодня был последним. Пассажиры торопились не меньше. Во всяком случае, два старика на передних сиденьях — глаза на их закаменевших лицах горели так, словно эти странные пассажиры желали взглядами прожечь дорогу через лес — чтобы спрямить путь.
Вампыр, который ушёл из больницы в пижаме, напялив поверх свои брюки, не обращал внимания на удивлённые, а то и настороженные взгляды. Он встал у дверей, горделиво задрав подбородок… Наконец, впереди показалась развилка. Автобус, высадив магов, покатил прочь. Оставалось ещё немного — каких-нибудь десять минут ходьбы. Вот уже Урд, торжествуя, указал на домик, четвёртый от края маленькой деревушки. Калитка. Двор. С крыльца сбежала раскрасневшаяся женщина.
