akchisko_san1 - Рики Макарони и Тремагический Турнир
С ней было сложнее, так как, естественно, она ничего не знала о волшебном мире, и от Рики потребовалась некоторая фантазия, чтоб объяснить ей, зачем надо закидывать бумажку в чашу опосредованным образом. Но он делал ставку на ее богатые познания мультяшных трюков, в которых подчас очень оригинально либо банально, но неожиданно разрешались, казалось бы, самые безвыходные ситуации. Он представил задание в виде шарады.
И не ошибся. Воображение Дан немедленно начало выдавать варианты решения, один другого круче. Пара из них заслуживала того, чтоб обмозговать, но, выслушав остальное, Рики утешился мыслью, что Артуру будет это прикольно. Дан, естественно, воспользовалась случаем и назавтра приволокла аж три кассеты с подходящими, по ее мнению, сюжетами.
Сидя у телевизора, он поймал себя на том, что, пожалуй, никогда не мог ей как следует возразить. Отчасти, возможно, потому, что не очень‑то и хотелось. Но, кроме этого, Дан оставалась его лучшим другом с детства, в то время как все прежние приятели как‑то отошли после окончания начальной школы. Рики созванивался с ними несколько раз, однако такого желания общаться, как раньше, уже не возникало. С Даниэлой же сохранились и общие интересы, и прежние отношения. Даже его друзья из магической школы, с которыми он приезжал домой на Рождество, нашли с ней общий язык. Собственно, ни о чем особенном они и не говорили. Рики задумался, что существует, наверное, определенная степень открытости и доверия, которой отличается настоящая дружба от просто приятельских отношений. Он сомневался, чтоб одноклассники Дан знали о ее увлечении; а он спрашивал у нее совета, как написать Селене. Смог бы он когда‑нибудь рассказать ей правду о своей школе? Она бы не проболталась; его останавливала тревога за ее судьбу – и ничто другое.
— Сейчас будет одна из лучших сцен! – пихнула его Дан. – Не отвлекайся! Что с тобой?
— Потом объясню, — шепнул Рики, скорректировав выражение своего лица и уставясь в экран.
Он надеялся, что к концу фильма она забудет, и объяснять ничего не придется. Поэтому, когда вечером последнего дня каникул, прощаясь накануне отъезда, Дан напомнила ему, Рики даже не понял, о чем речь.
— Что ты хотел мне объяснить? – повторила Дан. – Знаешь, я вообще‑то давно ждала. Это насчет твоей школы?
После ужина пока никто из семьи Рики не присоединился к ним в гостиной и, похоже, не собирался, так что выручить некому. Времени на раздумья у Рики определенно не было. На собственном опыте он знал, насколько бесполезно врать Дан, и считал себя слишком взрослым, чтоб лишний раз проверять это ради азарта.
— Почему из‑за школы? – уточнил он, параллельно сортируя информацию, которой может поделиться с ней.
— Ты очень изменился с тех пор, как стал там учиться. Я почувствовала это сразу, как только встретила тебя на вокзале прошлым летом.
«Интересно, куда это я изменился», — насторожился Рики.
— Ты стал намного серьезнее. Прежний Рики не смог бы молчать два года. Все рассказывают о своих школах, Пит, например. А ты – нет. И твои друзья тоже.
Все это Дан излагала спокойно, ни капли не сомневаясь, что все интересующие ее вопросы сейчас получат исчерпывающее объяснение. Порадовавшись, что Артур Уизли и Эди Боунс в основном расспрашивали ее о хобби и жизни магглов, и потому ей особо не к чему прицепиться, Рики с неудовольствием констатировал, что заразился присущей магам осторожностью и глубокой ответственностью.
— Да, — согласился он, — моя школа действительно, в некотором смысле, отличается от других. Ну, то есть там, конечно, учебный процесс и все такое.
— Это понятно, — оборвала Дан. – Но ты избегаешь всякого упоминания о ней.
— Я же мечтал стать шпионом, — шутливо напомнил Рики.
— В школы для шпионов не верю, — рассмеялась Дан.
— Почему? В Вест–Пойнт, например, берут очень рано, — блеснул эрудицией Рики.
— Но воспитанников вряд ли просят соблюдать военную тайну относительно школьного меню. А ты стал прямо‑таки воплощением осторожности и дисциплинированности.
Прохладный ветер заколыхал занавески темнеющей гостиной.
— Это хорошее влияние, — полусерьезно сообщил Рики. – В самом начале мне посчастливилось встретить Лео. Он – лучший ученик параллели, и даже правила нарушает так, будто образцовый пример подает…
Дан внимательно слушала. Вглядываясь в сумерках в ее глаза, Рики как‑то очень легко находил нужные слова, чувствуя, что она понимает его отношение к другу, и не стесняясь выражал восхищение, которое он весьма сдержанно выказывал самому Лео.
— Образец прилежания у меня теперь всегда перед глазами, так как они с Диком с прошлого года начали соревноваться в учебе. Дика ты не знаешь, вот он – настоящий зубрила. То есть он, понимаешь, отличный парень, только вот до него самого это не доходит. Он слишком мирный…
— Не понимаю, — сказала Дан, и Рики напряг все свои речевые возможности, чтобы доходчиво объяснить ей симптомы неуверенности Дика.
— Он не умеет быть наглым, когда это необходимо. Любой из нас, даже Лео и Эди, способен тем или иным образом на хамство ответить хамством, а Дик – нет. Его, по–моему, проще до убийства довести, чем заставить права качать. Ладно, ладно. Он много знает и ему это нравится само по себе, вот что главное.
— Образцовое окружение, — изрекла Дан.
— Нет, самого праведного я тебе не назвал. Помнишь Эди?
— Помню, как он собачился с Артуром, — усмехнулась Дан. Белые зубы блеснули в темноте.
— Ну, это исключительные обстоятельства, — приверженность Эди правилам тут же была расписана во всей красе. Таких подробностей не знал даже Пит. Дан не делала вид, что интересуется друзьями Рики – она интересовалась ими, и Рики, ощущая ее поддержку, раскрывался сам собой. В памяти всплыл последний разговор, который, честно говоря, встревожил Рики, и не забылся бы так легко, если бы не Филипс с Чайнсби. — …это имя погибшего родственника, по–моему, Эди боится повторить его судьбу, — о том, что в волшебном мире действительно существует такая вероятность, Рики умолчал, посчитав это несущественным. – Я не верю в такое. Думаю, он тоже не верит. Разумом, — уточнил он.
— Вот. Ты сам все и разложил по полочкам, — довольный голос Дан совсем близко в темноте как будто доходил до него в виде волны; ее лица он уже не различал. – Он боится – а это не разум. Пару лет назад, если помнишь, я не могла прыгнуть с вышки в воду. Воображала разные ужасы, пока еще ничего не случилось. Со мной тоже было, как с ним. А потом я попробовала оставаться в настоящем и поняла, что ничего ужасного не происходит. Если хочешь помочь ему ликвидировать этот страх – пусть он почувствует себя собой.
