Лана Тихомирова - Тау
Глава 4. Рыжехвостые пумы
Если вы очнулись связанным и у вас болит голова, то скорее всего вы были очень пьяны и сильно буянили, но если речь идет об опасных приключениях, то скорее всего вы в плену и вас били по голове.
Тамареск огляделся. Так оно и есть. Все на месте, кроме Гуугля, сязанные, зато ходить никуда не пришлось. В сарайчик, где сидели пленники, тихо вошел очень высокий силлиерих.
Истинные жители долин, чистокровые силлиерихи, были очень красивыми и гордыми. Ростом мужчины и женщины были гораздо выше людей, ноги и руки были длинными, стан тонкий и гибкий. Полных среди силлиерихов не было никогда, кожа их была серо-зеленой, поэтому на фоне леса их не было заметно и только круглые желтые глаза могли выдать их присутствие, но силлиерихи умели видеть сквозь веки. Мужчины зачастую носили косы до колен, а женщины — локи по количеству лет. Каждый год они сбривали волосы отращивали их и снова плели локи. К слову, волосы у них росли очень быстро, где-то по сантиметру-полтора в день.
Мужчина-силлиерих растолкал Гая и Михаса и высокомерно сказал:
— Недостойные нарушители границ падите ниц и приветствуйте величайшую младшую из всех младших принцесс клана Рыжехвостых Пум — Гайне.
— Уважаемый, — хрипло сказал Тамареск, — мы бы пали ниц, но мы сидим связанные и лишены возможности двигаться.
Силлиерих скорчил самую высокомерную из всех возможных рож и изрек:
— Это не мои проблемы, низкорослый ардог, падите ниц!
— Не зли его, — шепнул Гай, и кое-как повалился на пол.
Тамареск и Михас последовали его примеру.
— Мы не сможем говорить с ней, — сопротивлялся Тамареск.
— Тебе даже слышать имя ее слишком большая честь, ардог.
— Я ардог наполовину.
— Лишь поэтому мы тебя не убили, благодари свою людскую мать.
Тамареск тихо зарычал.
Силлиерих ушел. Через мгновение в сарай вошла девушка-силлиерих, тридцатилетняя младшая из младших принцесс клана (самая младшая претендентка на трон).
— Кто вы? И зачем пришли? — мелодично спросила она.
— Мадмуазель, нам неудобно говорить с вами, мы наглотаемся песка, — ответил Михас.
— Лучше песка, Михас, чем яду их стрел, — заметил Гай, — нас и так не покормят, а ты без рук… как без рук. Так что кушайте песок — селен крайне питателен.
Вошли войны и перевернули пленников.
Мужчины увидели несказанной красоты женщину, даже по силлирийским стандартам красоты. Нежно-серая кожа, круглые глаза цвета жженого сахара, удивительной лепки черты лица, тридцать локов цвета листьев осеннего клена на улицах Пратки.
— Итак, кто вы? И зачем пришли?
— Мы — студенты Гуманитарного Университета, библиотечного факультета города Пратки. Мы несем наше слово о Богах по землям Тау.
— Носил один такой слово о Богах, сам Тифаб-громовержец его проклял, мы изгнали его! И изгоним вас, если вы несете нам хулу!
— Мы не несем хулы, — возразил Михас. Нам было видение, что есть тот, кто создал этот мир, и мы хотим поступить так, как нам велели Боги.
— Боги сами сказали вам, что есть кто-то, кто выше их, кто создал это мир? — надменно спросила она.
— Великолепнейшая Гайне, — сладко запел Гай, — Сама богиня Ясве собрала нас в путь возле ворот нашего родного города. При нас, кстати, был наш волшебный кот, где он?
— Я где-то тут его видел, — отозвался Тамареск, озираясь.
— Ваш кот еще спит, связанный, — Гайне махнула изящной ручкой в сторону.
— Этот кот волшебный, ей богу, ваша светлость, — сказал Тамареск.
— Это не важно, — отмахнулась младшая из младших, — объясните, что вам здесь надо?
Молодые люди молчали. Легенда с проповедью не прокатила, а говорить правду было боязно.
— Видите ли в чем дело, милая Гайне.
— Я тебе не милая, грязный полукровка, — вспыхнула Гайне, бросив уничижающий взгляд на Гая.
— Мои друзья сказали вам чистую правду, мы идем по стопам откровения, которое снизошло на нашего друга Михаса и вот того кота. Мы двигались к дельте Хикона, чтобы разыскать место, где появился в ваших землях презренный Йодрик.
— Не произноси его грязного имени! — вскричала Гайне.
— Прошу прощения.
— Зачем вам это место?
— Наш волшебный кот должен пометить его.
— Как пометить?
Друзья переглянулись.
— Вы знаете чем коты помечают территорию? — осведомился Михас.
— Этот кот, первый живой кот, которого я вижу, — надменно призналась Гайне. Судя по всему, тот факт, что она никогда не видела кошек и котов раньше был предметом ее особой гордости.
— Так вот, — как можно деликатнее проговорил Гай, — наш кот должен… ну… излить себя на место появления этого Йодрика.
— Пописать?! — радостно вскричала Гайне.
— Да, — коротко ответил смущенный до крайности Гай.
— Развяжите их, это святые люди, они пришли отомстить за то, что когда-то совершил их земляк!
Друзей быстро развязали, кота развязали, разбудили и усадили на подушку на голове самого статного носильщика. Судя по напряженности лап Этока, он был очень напуган. Судя по напряженной задумчивости и закушенной губе носильщика дюжий силлиерих старался не заорать от боли.
В честь путешественников закатили пир, особого почитания был удостоен кот.
— Почему, объясните мне, други мои любезные, каждый раз нас признают святыми, а чтут кота? — сокрушался Гай, — Вот и теперь, эта принцесса смотрит на Этока, но я же… я же даже наполовину силлиерих, и красивее, и умнее, и… и…
— И ты запал на нее, — подвел черту Тамареск.
— Не тебе одному любить королев!
— Ну, допустим королевой она станет этак лет через сорок — пятьдесят, и не факт что всея Силлиерии, так глава клана, — флегматично отозвался Тамареск.
Гай тихо заскрепел зубами, встал и отошел к Гайне, которая сидела последней за женским столом. Отдельно стоял стол для девочек, все мужчины и мальчики сидели вместе, где-то на задворках праздника. Не смотря на свое высокое положение, друзья все равно сидели очень далеко от центра праздника. Тамареск и Михас наслаждались спокойствием, где-то рядом бродил кот. Тамареск наблюдал за Гаем и отмечал, что Гай боится Гайне, словно та допамятная богиня, или сверхценный артефакт.
Гайне относилась к нему высокомерно, как принято у силлиерихов, особенно с такими старыми традициями, как у Рыжехвостых пум.
— Уважаемый, — обратился к какому-то силлиериху Михас, — а почему ваш клан называется Рыжехвостые пумы?
— Давным-давно в глубокой древности, — начал тот, — в этих лесах жила рыжехвостая пума.
