Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне
На обратном пути они позволили лошадям идти с той скоростью, с какой им нравится. Это была еще одна возможность поговорить наедине.
— Зачем ты сказал, что не можешь убить его? — спросил Удаган.
— Пусть думают хорошенько, а то сделают меня опять исповедальной урной*. Я не
*В Истинной церкви Энгарна, приходя в храм, верующие кладут записки со своими грехами, совершенными за неделю, в специальную урну. Записки священник сжигает после окончания служения прямо в урне. Считается, что таким образом они очищаются от вины перед Эль-Элионом.
Эль-Элион, я не всемогущ. Если они решатся, то пойдут до конца. И ответственность поделим на всех. Если побоятся рискнуть — так тому и быть. Хуже уже точно не будет.
— А ты правда пытался убить Халварда?
— Правда.
— Когда? — уточнил Удаган и тут же догадался. — Шереш! Лет десять назад, это были вовсе не разбойники, да? Я еще тогда заметил, что не похоже, что тебя мечом ранили.
— Халвард намного сильнее. А может, причина в том, что Фарей снял амулет перед нашей дуэлью.
— Мне всегда казалось, что Халвард тебя задевает из-за того, что ты убил Фарея.
— Так оно и есть. Считаешь, его оскорбило то, что я пытался его убить? Ни капли. Я подойти к нему близко не смог. Он меня, как комара, размазал.
— С Фареем было не так?
— Абсолютно не так.
…Авиел вошел в Ритуальный круг через врата Охотника. Поэтому он, как и Фарей не увидел эйманов, следивших в амфитеатре за тем, как Халвард возьмет имя.
Фарей — высокий широкоплечий старик с длинными седыми волосами — стоит напротив, у врат эйманов. Халвард чуть в стороне, он удивленно смотрит на вошедшего, не понимая, что происходит. Еще бы: почти никто из эйманов не знает, что происходит, но скоро узнают. Эйм-барс резвится, прыгая по пустым скамьям. На одной из них белокурый семилетний мальчик — скорбный и безучастный — рассматривает что-то у себя под ногами, сжавшись в комок. Авиел задыхается при виде его, но тут же отводит взгляд. Фарей чуть поднимает подбородок.
— Узнал? Я ждал, что это произойдет.
Авиел выхватывает меч и идет вперед.
— Постой! — Фарей вытягивает руку ладонью вперед, и Каракар будто натыкается на невидимую стену.
— Подержи, малыш, — Охотник снимает черный медальон и бросает его Халварду.
Тот подхватывает налету, на лице сменяется множество эмоций: удивление, страх, восторг, благоговение, отторжение. Затем мальчик успокаивается, делает вид, что его не волнуют изменения в Обряде. Он держит медальон за цепочку двумя пальцами, чуть поодаль от себя, точно боится испачкаться.
— Теперь начнем, — Фарей тоже достает меч.
Каракар, так и не произнеся ни слова, идет вперед, неотрывно следя за движениями противника. Это должно быть закончено. Сегодня.
— Не говори ничего Алету, — предупредил Каракар сына.
— Ты не скроешь от него. Он не дурак.
— Я хотя бы попытаюсь, — он чуть пришпорил лошадь, завидев дом.
21 ухгустуса, Жанхот
Последние две недели для Илкер были наполнены волнениями. Принцесса, обычно хранившая холодную насмешливость, вдруг чем-то опечалилась. Она часто сидела в одиночестве, глядя в окно, а если кто-то нарушал ее уединение, страшно раздражалась, кричала на фрейлин и горничных…
Так продолжалось несколько дней, потом она пригласила Илкер к себе в спальню. Поведала ей, что Ялмари пропал где-то у Аваримских гор, что, возможно, он в плену, но никто не знает где: в Лейне или Яхии. Что Полад ждет известий: если его захватили, то должны потребовать выкуп, а она считает, что ждать нельзя, надо освободить Ялмари, может быть, послать войска ему на помощь… Принцесса рассказывала сбивчиво и горячо, иногда срываясь на слезы, и так посматривала на Илкер, будто хотела что-то еще ей сообщить, но сдерживала себя. Горничная слушала излияния госпожи со смешанным чувством. Она тревожилась за Ялмари: кому как ни ей знать, что происходит в плену. Пытаясь поправить материальное положение семьи, ее отец, граф Лаксме, отправился в Лейн, а там его захватил один из бандитов, называющих себя графом. Пять лет они собирали деньги, чтобы выкупить отца, продали все, что могли, заняли деньги… Но отец так подорвал здоровье, сидя в темнице, что после возвращения только болел и вскоре умер. Мама пережила его ненадолго. Илкер, с одной стороны, соглашалась с Эолин: нельзя медлить, надо спасать Ялмари немедленно, а с другой, думала, что Полад лучше знает, что и когда предпринимать. Если он сумел всю страну взять за горло в последние десять лет, то уж со спасением особого посланника королевы точно как-нибудь разберется.
Беспокоило Илкер другое: почему королевская семья так следит за судьбой какого-то лесника? Особенно принцесса. Почему она так волнуется за него, что готова развязать войну с соседями? Люди столь высокого положения должны относиться к слугам примерно как к скоту. А возможно даже хуже. Вспомнилось, что принцесса и раньше уделяла Ялмари внимание. Не говоря уже о том, что она постоянно приглашает его во дворец, якобы обсудить предстоящую охоту, но на охоту так ни разу и не поехала. Илкер пришла к неутешительным выводам: Лин тоже влюблена в него. Стало страшно: разве она соперница богатой и красивой наследнице престола? Что будет, если Ялмари узнает о чувствах принцессы? Что будет, если Ялмари женится на Илкер, как обещал Золотой Эрвин — как отнесутся к этому принцесса и Полад?
Это обещание, услышанное в Пустом доме, вселяло уверенность, что Ялмари вернется невредимым. Она слишком много узнала о храме Судьбы, чтобы поверить, что странные сны приснились случайно. Нет, Ялмари не погибнет. Вместо него умрет она, но пока непонятно где и когда.
Прошла неделя, прежде чем сияющая принцесса опять позвала ее к себе и сообщила, что Ялмари жив. Почти в это же время вернулся лорд Сорот, и горничная заметила, что отношения между ним и принцессой стали слишком уж тесными, чтобы их можно было назвать дружескими. Девушка успокоилась: вероятно, Лин переживала вовсе не за Ялмари, а за своего жениха, но не могла же она поделиться тайной с прислугой. Вот и приходилось рассказывать горничной о леснике, попавшем в плен. Илкер облегченно перевела дух.
Еще неделя прошла в каком-то неясном ожидании. Илкер, о которой снова забыли, читала книги в библиотеке, то и дело ловя себя на мысли, что совсем не понимает прочитанного. Иногда гуляла в лесу. Она засыпала со странным предчувствием чего-то дурного, но спала крепко, без сновидений, и это давало силы пережить еще один день.
Но сегодня ночью Илкер пробудилась задолго до рассвета. Полежала с закрытыми глазами, вспоминая встречи с Ялмари, разговоры с принцессой. Убедившись, что уснуть не удастся, встала и долго молилась, глядя на затухающие звезды. Наконец оделась, убрала волосы в прическу и стала ждать, когда часы пробьют семь: тогда она вновь пойдет в библиотеку, чтобы почитать Книгу Вселенной — может, хоть это отвлечет от грустных мыслей.
