Андрей Мартьянов - Видение былого
Всадники, действительно, преследовали женщину. Я рассмотрел ее костюм: это была не удобная амазонка для конных прогулок, какую обычно предпочитают благородные дамы, а темное, не то синее, не то черное платье. И длинные волосы развеваются...
Мы поднялись в седла мигом, благо мощный жеребец короля уже вовсю шпарил к скалам, наперерез догонявшим неизвестную госпожу вооруженным людям. Вечно-то киммерийцу не терпится навести справедливость. Наверное мы видим перед собой завершающую часть спектакля под названием «побег неверной жены» или «охота на грабительницу».
Я давно отвык от романтических представлений о всякой преследуемой даме, как о страдающей добродетели — в девяноста девяти случаях из сотни беглянка является отнюдь не невинной жертвой коварного произвола, а прямо наоборот: авантюристкой, воровкой, а то и вовсе чудовищем в юбке, скрывающимся под маской прекрасного обличья и белоснежными ризами фальшивой целомудренности.
Однако сегодня мы оказались свидетелями редкостного сотого случая, опровергающего остальные девяносто девять. Повезло.
* * *
Дама, завидев нас, перепугалась насмерть. Вероятно, решила, что недругам пришло подкрепление. Я углядел, что на седле перед неизвестной восседает еще кто-то, карлик или ребенок, однако выяснять подробности не было времени. Во-первых, усталая вороная кобыла женщины споткнулась и упала, уронив обоих всадников, а во-вторых, Конан круто осадил коня перед почти настигшими беглецов благородными господами преграждая им дорогу. Я, Ротан и Кони подоспели как раз вовремя, чтобы встать по сторонам и чуть позади короля.
Да, господа, и в самом деле, благородные. Очень. Наряжены по несусветной моде пятидесятилетней давности — подобные костюмы я видел только в королевском театре Тарантии, куда дворяне отдавали вышедшие из моды наряды, чтоб не пропадали зря. Старинные колеты покроя «гусиный живот», рукава с прорезями, широкие штаны, более напоминающие туранские шаровары, шлемы-рокантоны, давным-давно не использующиеся в армии. Похоже, незнакомцы одеты так, как было принято в самые первые годы царствования предпоследнего Эпимитрия — короля Вилера.
У главного — неприятного толстяка с буйной рыжей бородищей — на кирасе вычеканен герб, вполне знакомый мне по геральдическим трактатам: три копейных наконечника остриями вниз на фоне крепостной башни. Семья графов Клай из Боссонии. Но какого рожна, простите невежду, граф Клай оказался аж в самой Киммерии, не где-нибудь?
Сейчас, похоже, мы это выясним.
Остальные четверо были помоложе бородача с гербом и явно выполняли его приказы. Рожи самые продувные. Едва Конан встал между месьором графом и таинственной незнакомкой, они нехорошо заулыбались и демонстративно взялись за оружие. Варвар и бровью не повел.
— Могу я чем-нибудь помочь почтеннейшим гостям Киммерии? — с любезной высокомерностью вопросил Конан, бегло осмотрев предполагаемого противника. Остался разочарован. Месьоры с такими лицами могут быть только дешевыми наемниками.
Человек, который по-настоящему владеет искусством убивать себе подобных, никогда не станет трясти перед носом у незнакомых людей клинком, преследуя одну цель — напугать. Пугать никогда никого не нужно, это признак слабости.
— Можешь,— с выражением крайнего недовольства рявкнул бородач.— Уйди с дороги, и дружков прихвати!
— Фу, как грубо,— поморщился король, и продолжил с плохо скрываемой издевкой: — Киммерия, где вы ныне находитесь, суть страна, где ценится благовоспитанность и куртуазия. Мало того, что вы, месьор граф Клай — я не ошибся в титуле? — дерзите первым встречным, так вы еще и невежливо обращаетесь с дамой. У нас так не принято, сударь. Соблаговолите извиниться, а затем отправляйтесь по своим, без всякого со мнения, важным делам. Вы разве не видите, дама не желает находиться в вашем обществе...
Я, слушая, лишь умилился. Эк варвар насобачился изъясняться за годы королевствования!
— Миллен! — взревел досточтимый граф, устремив злобно-хищный взгляд на девицу.— Немедленно подойди ко мне! А ты, мерзавец — убирайся прочь, иначе...
— Что — «иначе»? — невинно поинтересовался Конан. Когда было названо имя женщины мне показалось, что киммериец чуть вздрогнул.— Иначе вы со своими недотепами порубите меня на куски? Или вызовете на поединок? Проткнете мечом?
Видя, что месьор Клай побагровел, напыжился, словно гусак, и потянулся за оружием, Конан сделал хорошо знакомое всем нам движение — два раза сжал кулак правой руки. Систему безмолвных жестов-приказаний, принятых среди пиратов Зингарского побережья, Конан еще лет двадцать назад переработал и ввел в Тарантийском замке, для большего удобства стражи и личной гвардии короля. Такой знак обязывал подчиненных смотреть в оба и быть готовыми немедля атаковать.
Слуги графа рванулись вперед, но удача им не сопутствовала — одного Конан положил в ползамаха клинком, другому отрубил кисть чуть выше запястья. Неблагообразные месьоры из свиты рыжебородого оказались редкостными неумехами, ибо вместо того, чтобы начать поединки (их четверо и нас четверо), всем скопом навалились на варвара. А Конан отлично знает — когда противников много, обороняющийся имеет куда больше шансов на успех. Враги мешают друг другу, теснятся... Ни я, ни Ротан с Конном так и не успели окрасить чужой кровью свои мечи. Король виртуозно, за несколько мгновений, расправился со свитой графа Клая — одного убил, троих тяжело ранил.
— Я же говорил,— улыбнулся варвар, поднимая голос, чтобы заглушить вопли покалеченных громил, повалившихся с седел,— вам следовало ехать своей дорогой. Видите, что получилось?
Бородатый Клай замер. Еще бы — высокий незнакомец, абсолютно не утруждаясь, поразил всех графских головорезов, которых Клай, наверняка, полагал надежными и опытными людьми. Самому вступить в поединок?
На красном лице толстяка отразились поочередно недоумение, испуг, гнев, и наконец, осторожность, перемешанная с плохо скрываемой яростью.
— Я... я еще вернусь,— пригрозил он, сплюнул, развернул коня и погнал его куда-то на полдень. Трое раненых красавчиков со стонами полезли в седла и отправились вслед. Безрукий через сотню ярдов вновь упал и более не поднялся — потерял слишком много крови, как ни старался зажать перерубленное предплечье левой рукой.
— Он действительно вернется...— Это подала голос женщина.— Клай никогда не бросается пустыми угрозами. К закату их здесь будет два десятка... Но я все равно очень признательна вам, месьоры.
Она стояла в пяти шагах поодаль. Если судить по узкому, породистому лицу и ясным серым глазам, незнакомка была в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Светло-русые, с заметной рыжинкой волосы, нос с горбинкой, губы упрямо поджаты. Манеры выдают блестящее дворянское воспитание.
