Андрей Легостаев - Хонсепсия
Все остальные тоже встали и приветствовали вновь принятого, не называя его по имени, хотя оно им (любое из использованных им хоть единожды), несомненно, было известно.
Один из них протянул новичку одежды, ничем не отличающиеся от тех, что были на всех — такие же выцветшие и заношенные, хотя на самом деле идеально чистые.
Старец вошел в пещеру, Анри последовал за ним. Когда зашел последним тот, кто привел его сюда, огромный камень, движимый неизвестной могучей силой, закрыл выход.
— Теперь вы будете жить здесь, Девятый брат.
И Анри понял, что это его новое, последнее в жизни и потому истинное, имя.
А еще он подумал, что отец Кастор уже не вернет ему положенные четыреста сорок сантимов или пятьдесят пять динариев. И лишь усмехнулся своей пустяковой мысли. Ему больше не нужно было ничего. Он нашел то, что искал всю свою долгую жизнь.
Глава шестая
Он был младшим среди равных. Они поистине творили и толковали, меняя по своему хотению, историю человечества. Они не подчинялись никому, кроме самого создателя вселенной. Это была высшая каста. Каста сверхлюдей, лишенных обыденных желаний и думающих обо всем человечестве.
Его вводили в суть их деятельности постепенно, чтобы от грандиозности происходящего в этом тайном храме у него не помутился разум.
Прежде всего, ему показали все внутренние помещения пещеры, которую уместнее было бы назвать подземным дворцом. Воздух в подземелье никак нельзя было считать спертым, из чего можно было заключить, что для его циркуляции придумана сложная система вентиляционных отверстий. Запасов продовольствия, тех, что хранятся долго, было хоть отбавляй; в специальном помещении внизу был устроен бассейн с ледяной водой, в которой в деревянных бадьях хранилось свежее мясо. Но все это его мало касалось — для того существовали слуги, трое или четверо бесполых существ в черных рясах, которые приносили еду, поддерживали зажженными свечи и факела, убирали помещения и знали эти катакомбы, как свои пять пальцев.
Быт не волновал девятерых мудрецов, к числу которых принадлежал отныне и он. Они жили приключениями духа. У каждого была собственная просторная комната, обставленная изысканной мебелью, в которой постоянно горели свечи, на столах были готовы чистые пергаменты, чернила, острые перья…
Но большую часть времени все братья проводили в центральном зале, где были по кругу, изголовьями к стенам, установлены девять скромных лож. А в центре…
Это ему показали сразу, в первые же минуты его пребывания в таинственной пещере.
В центре главного зала, окруженный жирандолями с ярко освещающими помещение факелами, находился колодец.
Стенки колодца были выложены посеревшей от времени мозаикой со знаками и символами, значение которых утрачено в глубине тысячелетий. Колодец был бездонным. В прямом смысле слова — предварительно освященный старцем факел, брошенный вниз Четвертым братом, быстро превратился в маленькую звездочку и растворился в не представимой бездне.
— Это уста Бога, — торжественно произнес Первый брат. — Через этот священный колодец мы общаемся с Богом и узнаем его желания.
— Разве Бог не на небесах, не в высших сферах? — не сдержался от глупого вопроса Девятый брат. Он прекрасно понимал, что сегодня, будучи неофитом, он может задавать самые идиотские вопросы, которые не останутся без терпеливого и немного снисходительного ответа.
— Gott ist ein lautes Nichts, ihn ruhrt kein Nun noch Hier…[2] — провозгласил Четвертый брат.
— Бог везде, — ответил на вопрос Девятого брата Первый. — Он не похож на что-либо, что могут представить себе люди. И глупцы, не без нашего участия, полагают, что под землей заточен дьявол и расположен ад. Чушь! Разве не Земля кормит всех людей и животных, разве не она питает растения и деревья? Разве не из нее сочится живительная кровь — вода, наполняющая реки и моря, без которых нет жизни? Она — и только она — и есть Бог. И мы, живущие здесь, возле этого колодца, слышим Его желания и выполняем их. Нам доступно все. Мы не имеем личных желаний, а буде они возникнут, у нас есть возможности их удовлетворить. Но мы живем одним желанием — удовлетворить желания нашего Бога, матери-земли! И все наши помыслы лишь об этом.
Девятый брат почувствовал некую силу очень-очень медленно изливающуюся на него из этого колодца и испытал благоговение.
— Над нами, — простерев длани к колодцу пропел Первый брат, — лишь единый повелитель, повелитель всего сущего на земле, мы лишь руки его!
Девятый брат кощунственно подумал, что как раз не над ними, а под ними. Он вознегодовал на себя за подобные мысли.
— Человеческой жизни не хватит, чтобы понять все это, — склонил он голову пред чудесным колодцем.
— Это не надо понимать, это надо прочувствовать! — сказал старец и сел в ногах стоящего позади него ложа.
Остальные братья тоже сели — каждый на свое. Девятый брат остался стоять, он понимал, что разговор будет долгим. И самое главное, что он хотел выяснить немедленно (нет, не почему избрали именно его — достоин) — что он будет делать, справиться ли?
— У вас хватит времени и понять, и прочувствовать, — улыбнулся новичку Второй брат. — Мы здесь, у уст Бога, питаемся его силой, и живем долго, очень долго. Я, например, присутствовал при казни того мерзавца, что впоследствии назвали святым Петром-апостолом. Причем, мне пришлось приложить немало стараний, чтобы о нем осталась та память, что есть сейчас…
В это было трудно поверить, но не верить было невозможно.
— Мы все здесь, — пояснил Третий брат, — прямые потомки Мафусаила, который, как известно, жил девятьсот восемьдесят семь лет. В наших жилах течет его кровь, и если твою жизнь не прервет меч, то, вблизи этого колодца, тебе будет подарено не менее, а то и более лет. Мы все похожи чертами лица, мы все черноволосы…
Все мудрецы выглядели крепкими пятидесятилетними, от силы шестидесятилетними, мужчинами, ведущими здоровый образ жизни. Не юношами, но и не древними развалинами.
— Я седой, — только и сказал с поклоном Девятый брат. Больше он ничего сказать не мог, пораженный. Потом добавил: — Но откуда мог взяться прямой потомок Мафусаила, в той далекой деревне Москва, где я появился на свет?
— Это не самое удивительное из того, что случалось под небом нашего мира, — вмешался Четвертый брат. — Все, что происходит — творим мы, а что творим ошибочно, то сами и меняем, оставляя в памяти людской нужную трактовку событий. Иной раз достаточно поменять ракурс. Вы слышали, что существует евангелие от Христа?
