Neil Gaiman - Сыновья Ананси
Позднее он спрашивал себя, не вино ли развязало ему язык.
Рози прибыла в двадцать минут десятого с полотенцами и полной сумкой шампуней, разного мыла и большой банкой похожего на майонез средства для волос. От стакана вина она деловито, но весело отказалась и от пиццы тоже, объяснив, что поела в пробке, мол, заказала еду в машину. Поэтому Толстому Чарли оставалось только сидеть на кухне, допивая белое вино и таская сыр и пеперони с холодной пиццы, пока Рози пошла наполнять ванну, откуда вдруг пронзительно и громко заорала.
Толстый Чарли оказался в ванной еще до того, как замер первый крик, когда Рози набирала воздух для второго. Он был уверен, что она истекает кровью. К немалому его удивлению и облегчению, крови не было и в помине. Стоя в голубых трусиках и лифчике, Рози указывала в ванну, где в самом центре сидел большой бурый садовый паук.
– Извини! – заголосила она. – Он застал меня врасплох.
– Они такое умеют, – сказал Толстый Чарли. – Сейчас я его смою.
– Не смей! – решительно возразила Рози. – Это живое существо! Вынеси его на улицу.
– Ладно.
– Я подожду на кухне. Позовешь меня, когда все будет кончено.
Если ты выпил целую бутылку белого вина, уговорить довольно капризного садового паука перебраться в прозрачный пластиковый стаканчик при помощи всего лишь старой поздравительной открытки превращается в подвиг твердой руки и острого глаза. Совершению такого подвига никак не способствует присутствие полураздетой невесты на грани истерики, которая, невзирая на свое обещание подождать на кухне, заглядывает тебе через плечо и помогает советами.
Но вопреки ее помощи он довольно скоро загнал паука в стаканчик, который плотно прикрыл сверху открыткой от однокашника, говорившей: «ТЕБЕ СТОЛЬКО ЛЕТ, НА СКОЛЬКО ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ» (а внутри шло юмористическое дополнение: «ПОЭТОМУ ПЕРЕСТАНЬ ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ СЕКС-МАШИНОЙ. С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ»).
Спустившись, со стаканчиком вниз, он вынес паука за порог – в крохотный палисадник, в котором имелись изгородь, чтобы за нее блевать, и несколько больших каменных плит с прорастающей в щелях травой. Толстый Чарли убрал открытку, в желтом свете фонаря паук казался черным. Толстому Чарли показалось, что насекомое его изучает.
– Извини, дружище, – сказал он пауку и, поскольку в желудке у него плескалось белое вино, произнес эти слова вслух.
Положив открытку и стаканчик на плиты, он опрокинул стаканчик на бок и стал ждать, чтобы паук убежал. Но тот остался сидеть неподвижно на морде мультяшного медведя с поздравительной открытки. Человек и паук задумчиво рассматривали друг на друга.
Тут Толстому Чарли вспомнилось кое-что, сказанное миссис Хигглер, и слова сорвались у него с языка прежде, чем он успел его прикусить. То ли черт его дернул, то ли алкоголь подтолкнул.
– Если увидишь моего брата, – сказал Толстый Чарли пауку, – передай, пусть зайдет поздороваться.
Паук посидел еще немного, потом задумчиво поднял одну лапу, побежал наконец к изгороди и исчез в траве.
Приняв ванну, Рози звонко чмокнула Толстого Чарли в щеку и поехала домой.
А Толстый Чарли включил телевизор, но поймал себя на том, что клюет носом, поэтому, выключив аппарат, отправился в кровать, где ему приснился сон такой странный и яркий, что он будет помнить его до конца своих дней.
Если знаешь, что очутился в совершенно незнакомом месте, можно не сомневаться – это сон. В реальной жизни Толстый Чарли никогда не бывал в Калифорнии. Никогда не бывал в Беверли-Хиллз. Однако достаточно часто видел это место в кино и по телевизору, чтобы испытать сладкую дрожь узнавания.
Шла вечеринка. Внизу поблескивали и перемигивались огни Лос-Анджелеса.
Люди на вечеринке как будто делились на тех, кто расхаживал с серебряными подносами, заставленными великолепными закусками на тостах, и тех, кто брал с подносов снедь или от нее отказывался. Те, кого кормили, расхаживали по выложенному плитами дворику и комнатам огромного дома, сплетничали и улыбались, уверенные в собственной значимости в мире Голливуда, будто были придворными в Древней Японии. И в точности как при дворе Древней Японии каждый был уверен, что, поднимись он на ступеньку выше, несомненно, сможет чувствовать себя в безопасности. Тут были актеры, которые хотели быть звездами; звезды, которые хотели быть независимыми продюсерами; независимые продюсеры, тоскующие по надежности, какую дает постоянный контракт со студией; режиссеры, которые хотели быть звездами; боссы студий, которые хотели быть боссами других, более преуспевающих студий; юристы студий, которым хотелось нравиться самим по себе, а если уж не выйдет, то просто нравиться.
В том сне Толстый Чарли видел себя одновременно изнутри и снаружи, однако был каким-то другим человеком. Обычно ему снилось, что он сдавал экзамен по двойной бухгалтерии, к которому забыл подготовиться, и к тому же, когда выходил к доске, обнаруживал, что, одеваясь утром, забыл про все, что полагается иметь на себе ниже пояса. Иными словами, ему снился Толстый Чарли, только еще более нелепый и неловкий. Но не сейчас.
В этом сне Толстый Чарли был крутым и не только. Он был мастак, он был дока, он был единственным на этой вечеринке человеком, не попадавшим ни в одну из категорий, ведь у него не было серебряного подноса и явился он без приглашения. И веселился он на славу, что вызывало несказанное изумление у спящего Толстого Чарли, который даже представить себе не мог ситуацию более неловкую, чем явиться без приглашения.
Всем, кто с ним заговаривал, он рассказывал разное о том, кто он и почему сюда пришел. Уже через полчаса большинство гостей были уверены, что он представитель иностранной инвестиционной компании, которая собирается перекупить какую-то студию, а еще через полчаса собравшиеся утвердились во мнении, что он положил глаз на «Парамаунт пикчерз».
Смеялся он хрипловато и заразительно, и уж точно развлекался больше всех остальных. Он научил бармена готовить коктейль под названием «Двойной намек» – с научной точки зрения, совершенно безалкогольный, хотя и на основе шампанского. Туда пошла толика того, толика сего, пока жидкость не приобрела ярко-пурпурный цвет, а затем он стал раздавать напиток гостям, навязывая его с радостью и жаром, пока даже те, кто попивал газированную воду так опасливо, словно она вот-вот взорвется, не начали с удовольствием заливать в себя один бокал за другим.
А потом – по логике сна – он повел всех к бассейну и предложил научить фокусу с хождением по воде. Все дело в уверенности, объяснил он, в том, чтобы знать, как это делается. И гости решили, что это поистине отличный трюк, что в глубине души они всегда знали, как это делается, просто забыли, а вот сейчас новый друг напомнит, в чем соль.