Neil Gaiman - Сыновья Ананси
На сервантах в квартире матери Рози стояли большие цветные фотографии в серебряных рамках: Рози ребенком, родители Рози. Толстый Чарли внимательно их изучил, стараясь отыскать разгадку великой тайны, которой являлась сама Рози. Ее отец, который умер, когда Рози не исполнилось и пятнадцати, был огромным толстяком. Начинал он как повар, потом выбился в шеф-повара и, наконец, открыл собственный ресторан. Фотографии запечатлели его элегантным, одетым с иголочки, точно перед каждым снимком над ним потрудился целый отдел дорогого мужского магазина, он был круглым и улыбчивым и локоть держал согнутым, чтобы мать Рози могла положить на сгиб руку.
– Он изумительно готовил, – сказала Рози.
На фотографиях мать Рози была соблазнительной и улыбчивой. Теперь, двенадцать лет спустя, она походила на исхудавшую до скелета актрису Эрту Китт, и Толстый Чарли ни разу не видел на ее лице улыбки.
– Твоя мама что, вообще никогда не готовит? – спросил после того первого визита Толстый Чарли.
– Не знаю. Никогда такого не видела.
– Чем же она питается? Не может же она жить на хлебцах и воде.
– Наверное, заказывает что-нибудь на дом.
Толстый Чарли решил, что уж скорее мама Рози вылетает по ночам летучей мышью, чтобы сосать кровь у спящих младенцев. Однажды он изложил эту теорию Рози, но она не увидела в ней ничего смешного.
Мать Рози сказала дочери: мол, уверена, Чарли женится на ней ради денег.
– Каких денег? – спросила Рози.
Мать обвела рукой квартиру, охватив этим жестом восковые фрукты, антикварную мебель и картины на стенах, и поджала губы.
– Но это же все твое! – пылко возразила Рози.
Она ведь жила на зарплату, работая в одном лондонском благотворительном обществе. А зарплата у нее была маленькая, поэтому Рози то и дело залезала в деньги, которые отец оставил ей по завещанию. Так удавалось оплачивать скромную квартирку, которую Рози делила с чередой австралиек и новозеландок, и на подержанный «фольксваген-гольф».
По дороге к дому Толстого Чарли Рози решила, что надо сменить тему.
– У меня отключили воду. Во всем здании.
– Это почему?
– Из-за миссис Клингер этажом ниже. Она заявила, мол, что-то подтекает.
– Скорее всего сама миссис Клингер.
– Чарли!!! А потому, ну… Можно мне сегодня принять ванну у тебя?
– Тебе потереть спинку?
– Чарли!!!
– Ладно, ладно. Нет проблем.
Не отводя глаз от багажника идущей впереди машины, Рози вдруг сняла руку с рычага передач и сжала лапищу Толстого Чарли.
– Мы и так скоро поженимся, – улыбнулась она.
– Знаю, – отозвался Толстый Чарли.
– И тогда у нас на все будет уйма времени, верно?
– Уйма, – согласился Толстый Чарли.
– Знаешь, что сказала однажды мама? – спросила Рози.
– М-м-м. Снявши волосы, по голове не плачут?
– Вовсе нет. Она сказала, что если бы в первый год своего брака семейная пара клала по монетке в банку всякий раз, когда занимается любовью, и вынимала по монетке всякий раз, когда занимается любовью в последующие годы, то банка никогда не опустела бы.
– Иными словами…
– Интересно, правда? Приеду в восемь с моим резиновым утенком. Как у тебя с полотенцами?
– Э-з-э…
– Понятно, привезу свои.
Толстый Чарли сомневался, что наступит конец света, если случайная монетка упадет в банку до того, как они свяжут себя узами и разрежут пирог, но у Рози было собственное мнение на этот счет, и делу конец. Банка оставалась совершенно пустой.
Есть один минус в раннем возвращении домой после краткой отлучки: если прибываешь утром, не знаешь, чем занять остаток дня.
Толстый Чарли был из тех, кто предпочитает работать. Лежание на диване под «Обратный отсчет» по телевизору неизменно напоминало ему о тех периодах, когда он вливался в братство безработных. Вот и сейчас он решил, что самым разумным будет вернуться на работу на день раньше. В олдвичском офисе «Агентства Грэхема Хорикса» на пятом и самом верхнем этаже он снова почувствует себя в центре событий. Будут интересные разговоры с коллегами в комнате отдыха. Все прелести жизни развернутся перед ним, величественные в своем многообразии, неумолимые и упорные в своей деловитости. Ему будут рады.
– Тебя же ждали только завтра, – неласково сказала секретарша Энни, увидев на пороге Толстого Чарли. – Я всем объясняла, что до завтра тебя не будет. Тебе столько звонили. – Похоже, ее это совсем не радовало.
– Не смог удержаться.
– То-то и видно, – фыркнула она. – Свяжись с Мэв Ливингстон. Она каждый день звонит.
– Я думал, ею занимается сам Грэхем Хорикс.
– Ну, кажется, он передал ее тебе. Подожди минутку. – И она снова отвлеклась на телефонный звонок.
Грэхема Хорикса всегда называли по имени и фамилии. Никаких мистеров Хориксов. Никакого дружеского Грэхем. Это было его агентство, оно представляло знаменитостей и брало свой процент за честь, какую оказывало, их представляя.
Толстый Чарли прошел в свой кабинет, крошечную комнатенку, которую делил с несколькими каталожными шкафами. На экране его компьютера красовалась желтая самоклеющаяся бумажка с «Зайдите ко мне. Г.Х.», поэтому он отправился по коридору к громадному кабинету Грэхема Хорикса. Дверь была закрыта. Толстый Чарли постучал, а потом, неуверенный, раздалось из-за нее что-нибудь или нет, толкнул дверь и просунул в щель голову.
В комнате было пусто. Там вообще никого не было.
– Э-э-э… привет, – позвал вполголоса Толстый Чарли.
Ответа не последовало. Однако в кабинете царил беспорядок: книжный шкаф был отодвинут от стены под странным углом, и из-за него доносились какие-то удары – словно бы молотком.
Как можно тише прикрыв дверь, Толстый Чарли вернулся за свой стол.
Зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Грэхем Хорикс на проводе. Зайдите ко мне.
На сей раз Грэхем Хорикс сидел за письменным столом, а шкаф был прижат к стене. Сесть Толстому Чарли не предложили. Грэхем Хорикс был средних лет человеком с очень светлыми редеющими волосами. Если бы при виде Грэхема Хорикса вам на ум пришел хорек-альбинос в дорогом костюме, вы были бы недалеки от истины.
– Вернулись, как вижу, – сказал Грэхем Хорикс. – М-да.
– Да, – согласился Толстый Чарли, а потом, поскольку Грэхем Хорикс как будто не спешил обрадоваться его раннему возвращению, добавил: – Извините.
Грэхем Хорикс поджал губы, вперился в какую-то бумагу у себя на столе, снова поднял глаза.
– Мне дали понять, что до завтрашнего дня вы не вернетесь. Рановато явились, а?
– Мы… я хотел сказать, я… уже утром прилетел. Из Флориды. И решил прийти. Уйма дел. Покажу, что готов работать. Если вы не против.
