Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход
Едва друзья выбрались из джипа, как ледяной ветер тут же атаковал их, принявшись трепать одежду, бросать в глаза мокрый снег, толкать то в спину, то в грудь.
— Ну и погодка! — прошипел Илья, поднимая воротник.
— Кстати, Хтонос напрямую связан с погодой. В Великом Круге считают, что те изменения, которые происходят с климатом в последние годы, связаны с грядущей активностью хтонических тварей, причем активностью небывалой. Они спали, спали долго, пятьдесят с лишним лет, но всему на свете когда-то приходит конец…
— Вадим, ты мне когда-нибудь про Хтонос этот толком все объяснишь, нет? Что за твари, откуда, чем опасны? — крикнул в спину уверенно шагавшему вдоль дороги Заве Илья.
— Расскажу! — крикнул в ответ Вадим, прикрывая лицо от ветра. — А тварей ты сейчас сам увидишь! Давай догоняй!
Вскоре друзья свернули с дороги и углубились в парк. Голые мокрые деревья гнулись на ветру, словно отбивали поклоны невидимым властелинам древесного мира. Рваные низкие тучи неслись по серому небу, и Илье временами казалось, что они сейчас раздерут свои полные стылой влагой брюшины о верхушки мокрых тополей.
По заваленной прелыми листьями и заляпанной снежной кашей дорожке Зава вскоре привел Илью к небольшому, одноэтажному домику за железным зеленым забором. На гнутых воротах косо висела табличка: «Администрация парка имени 50-летия Октября».
Вадим достал из кармана ключ, уверенно отпер калитку.
— Там что, никого нет? — удивился Илья.
— Там никогда никого нет… — уголком рта усмехнулся Зава. Выглядел он сейчас сосредоточенным, серьезным, словно перед трудным экзаменом.
Они вошли в небольшой внутренний дворик. Старый уазик со спущенными колесами, какие-то тачки, груда парковых скамеек, метлы и лопаты, сваленные прямо на землю, словом, мерзость запустения царила здесь повсюду.
Поднявшись на трехступенчатое крылечко, Зава открыл дверь, пропустил Илью вперед, огляделся и скрылся в доме.
Первые неприятные ощущения Илья почувствовал еще в тесном коридорчике, ведущем к подвальной двери. Он словно бы окунулся с головой в затхлую воду давно нечищенного пруда. Грудь сдавило, в висках запульсировала боль, перед глазами поплыли темные пятна.
Зава тем временем открыл дверь в подвал и начал спускаться по каменным ступенькам, подсвечивая себе фонариком.
Лестница оказалась неожиданно длинной. Пролет следовал за пролетом. Спартанская простота угнетала — бурый камень ступеней, серая известняковая бутовка стен. И жуткая тишина, нарушаемая лишь пыхтением Завы да шорохом их собственных шагов.
— Прям как у этого… Вергилий… Овидий… А, вспомнил, — Данте! «Земную жизнь пройдя до половины…» Лестница в адские глубины! — попытался пошутить Илья, но Вадим зашипел на него:
— Вот только не надо сейчас юмора, особенно доморощенного! Помолчи…
Спустившись метров на тридцать, друзья остановились у низкой железной двери.
— Все… — тяжело дыша, прохрипел Вадим, опираясь рукой о стену, — дальше пойдешь один… Мне туда… лучше не соваться… И так… чуть живой…
Внутренне содрогнувшись, Илья ухватился за холодную дверную ручку и потянул на себя. С противным скрипом дверь отворилась, открывая проход в большой темный зал, подсвеченный снизу желто-багровым светом.
В нос ударил странный запах — смесь гнили, подвальной сырости и чего-то горелого.
— Осторожнее там! К краю… к краю близко не подходи! — приглушенно крикнул в спину Илье Зава, — и не задерживайся! Посмотришь — и назад!..
Зал, а точнее, почти круглая пещера с неровным каменистым полом и бугристым, усеянным черными пятнами гари потолком показалась Илье похожей на живое существо, этакую гигантскую амебу. Она втянула в себя, поглотила маленького человечка, дерзнувшего нарушить ее уединенный покой, и теперь Илья двигался в прозрачном чреве амебы, приближаясь к ее ядру.
Ядро это представляло собой большую пологую воронку, расположенную почти в центре. Багровый свет шел из глубины воронки, и запах гари исходил, видимо, оттуда же.
«Кубло, — понял Илья. — Слово-то какое мерзкое! Господи, если москвичи узнают, какая жуть находится у них под ногами…»
Но оказалась, что все увиденное до этого жутью не было. Жуть началась, когда Илья приблизился к краю воронки и заглянул вниз…
Там, в желто-бурой, похожей на сукровицу, светящейся жиже ворочались, переползая с места на место, настолько отвратительные, настолько мерзкие создания, что Илья непроизвольно вскрикнул и попятился, с трудом подавляя рвоту.
Твари Хтоноса были похожи на людей и зверей с содранной кожей. Большие ушастые головы, непропорционально длинные руки у одних, нелепые вытянутые шеи и рахитичные, голые кожистые крылышки у других. Третьи имели свиные копытца вместо ног и шишковатые наросты на спине.
Временами среди этих созданий проглядывали и другие, поднявшиеся, видимо, из глубины кубла. Илья заметил отвратительно толстую женщину с множеством грудей, синюшного ребенка, а точнее — карлика с непомерно большим и извивающимся, словно змея, членом. Мелькнуло какое-то морщинистое, похожее на обезьяну существо с кабаньей мордой…
«Вадим правильно назвал их — твари! — подумал Илья. — Сюда бы огнемет. Или пару противотанковых фугасов…»
От кубла шел ощутимый жар. Населявшие его создания двигались неторопливо, словно кипящие на медленном огне куски мяса в котле, помешиваемые невидимым половником. При этом глаза всех без исключения тварей были закрыты. Они спали или находились в странном оцепенении, словно их одурманили или зачаровали.
Но несмотря на отвращение и чувство гадливости, было, было в кубле что-то притягивающее, манящее. Илья всмотрелся в завораживающее кипение удивительных существ, и тут на него, что называется, «накатило»…
В ушах возник странный, мелодичный и приятный звон, ноги ослабли, и перед опустившимся на теплые камни Ильей начали разворачиваться нереальные, фантастические образы и целые ожившие картины. Он видел:
…огромная птица с разноцветными перьями и белыми лебедиными крыльями. Птица сидит на узловатом суку неохватного дуба, шелестящего густо-зелеными листьями. Вот она повернула точеную, в короне ярко-синих перьев голову, и Илья вздрогнул — на него смотрело женское полное неземной красоты лицо. Вздрогнули мягкие пушистые ресницы и пронзительно-голубые глаза заглянули, казалось, в самую душу…
…ночной лес. По густо-синему, усыпанному мириадами звезд, небу медленно плывет пылающая луна. Зеленоватые светлячки перемигиваются меж темных стволов, шелестит листва под ночным ветерком. На поляне, у старого поросшего мхом и коричневыми опятами пня замер человек. Нагое тело его было разрисовано загадочными знаками, голову венчает венок из колючих ветвей шиповника, а в руке человек сжимает короткий нож с вороненым лезвием.
