Шеррилин Кеньон - Бесславный (ЛП)
— Попался, бесполезный свин, — Ник заулыбался.
Коди нахмурилась.
— Кто попался?
Ник победоносно протянул ей свой телефон.
— Кто бы то ни был, но он ошибся, заявляя о своей глупости. Я иду к Баббе. Вы со мной?
Коди кивнула.
— Конечно.
— Веди.
Зажав телефон в руке, Ник прошел несколько кварталов к улице Роял, где находился магазин Баббы «Тройное Б». Единственное сочетание компьютерного и оружейного магазина в мире, о котором знал Ник. В нем была самая большая секция с оружием и компьютерами в штате Луизиана. И это говорило о владельце. Бабба не был похож ни на кого из знакомых Ника. Он танцевал под свою мелодию, и плевал на тех, кто его в этот момент видит. А еще Бабба был ходячей загадкой. Некоторые считали его полной деревенщиной, но это как сказать, что океан «просто мокрый». Бабба говорил с сильным раскатистым акцентом жителя Теннеси, и являлся был лучшим выпускником Массачусетского Института Технологий. У него было несколько ученых степеней, включая степень доктора наук в теоретической и практической ядерной физике. Ник даже не знал, что это, но был под впечатлением.
И этот мужчина знал о фильмах ужасов столько, сколько никто в этой жизни. Обычно Бабба носил черную футболку с ужасным принтом, комбинируя ее с фланелевой рубашкой. Даже в летнюю жару.
Вообще, в серверной Баббы в «Тройном Б» всегда должна была быть низкая температура. И раз уж Бабба проводил там большую часть дня, то Ник понимал, почему тот хочет что-нибудь потеплее футболки.
Но все же, Боженька даровал всем худи. Плохо, что Бабба не смог найти этот отдел в магазине.
Ник зашел и встал как вкопанный, заметив Баббу за стеклом кассы в дорогом черном костюме, синей рубашке и синем галстуке в полоску. И, что шокировало еще больше – на Баббе были очки, а его густая борода превратилась в модную эспаньолку.
Святые угодники. Этот парень выглядел почти нормальным. Он по-прежнему был очень высок для человека, и вокруг него витала аура «я-надеру-тебе-зад-если-ты-засмеешься-надо-мной», но…
«Только не говори мне, что ты наконец убил Марка…»
— Кто-то умер? – спросил Ник.
Бабба посмотрел на него как на дурачка.
— Я скоро поеду за мамой в аэропорт, и знаю, что захочет она остановиться у церкви, когда мы заедем в город, чтобы поблагодарить Господа за то, что самолет не рухнул.
Это запутало Ника еще больше.
— Я видел тебя в церкви…м-много раз… но ты никогда так не одевался.
— Это потому что моей мамы там не было. Если я пойду с ней в церковь в джинсах, она изобьет меня до полусмерти. Эта женщина из тех, кто не надевает брюки на мессу. Она говорит, что это неуважение к священнику и Господу, — он выставил перед собой руку. – Не спрашивай. Я пытался вразумить ее, но она меня не слушает.
Ника поразило, что кто-то может быть еще более странным, чем Бабба. Этот человек невероятен, даже невероятнее, чем сама жизнь. Кроме того…
— Ага, но ведь ты уже старый.
Бабба приподнял бровь, словно его обидели слова Ника.
— Я не настолько стар. Мне едва перевалило за тридцать. И для мамы это не важно, мальчик. Черт, да она в День Благодарения, прежде, чем передать мне тарелку с мясом, нарезает его. Мне еще везет, что она не кормит меня пюре с ложечки на высоком стульчике.
Калеб и Ник рассмеялись, представив эту нелепую картину.
Коди издала раздраженный звук.
— А я считаю это милым.
Бабба благодарно кивнул ей.
— Спасибо, мисс Коди. Так что я могу для всех вас сделать?
Ник подошел, чтобы передать Баббе телефон.
— Кто-то издевается над детьми в школе, выставляя на всеобщее обозрение всякие гадости о них, и этот кто-то только что прислал мне название своего сайта. Поможешь выяснить, кто это?
Бабба зарычал.
– Я могу. И ты это знаешь. Но я не могу опоздать в аэропорт за мамой. Она половину персонала усыновит, если я оставлю ее без присмотра. Марк! – он заорал так неожиданно, что все трое подпрыгнули.
Через несколько секунд Фингермен выглянул из-за штор, которые разделяли магазин и подсобку. Марку было примерно двадцать пять, у него были лохматые каштановые волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил бесформенную бежевую футболку, видавшую лучшие времена, и, похоже, он не брился несколько дней.
Вот куда делась борода Баббы.
Марк работал на Баббу многие годы. Более того, они были лучшими друзьями, и Марк был таким же чокнутым, как и Бабба.
Погодите, а ведь он был даже более сумасшедшим. Бабба не имел привычки поливать себя мочой утки, чтобы отпугнуть зомби. Слава богу, Марк сегодня не использовал ее, потому что она воняла с большой буквы В.
— Блин, Бабба, сколько раз тебе говорить, чтобы ты так не делал? Ты своим воплем перепугал меня так, что я чуть не обделался. Он мощнее ультразвука. Однажды я наложу кучку и не стану убирать. Все из-за тебя – тебе и убирать.
Бабба что-то пробормотал, похоже на латыни.
— Я не тряпка, — сказал Марк защищаясь. – И не твоя собачонка. Не тявкай на меня, мальчик. Иначе когда-нибудь я тебя укушу.
Ник покашлял, напоминая этим двоим, что они были не одни.
— Хм, ребята? Мой телефон. Злобный сумасшедший в школе. Мама в аэропорту.
Это переключило внимание Баббы на Ника. Он протянул телефон Марку.
— Мне нужно, чтобы ты отследил IP и узнал, на кого зарегистрирован домен.
— Ладно. Справлюсь.
— Знаю. Поэтому я тебя и позвал.
Марк сжал зубы. Ник знал, что так он воздерживается от комментариев. Через несколько секунд он указал на дверь.
— Тебе за мамой не пора? Из Бакснорта в Новый Орлеан путь неблизкий, и, прости Господи эту добрую женщину, с ней постоянно что-то случается.
— Иду, — Бабба проверил внутренний карман и убедился, что взял кошелек. Он похлопал по карманам брюк и нахмурился.
Ник взял ключи с кассы и протянул ему.
Облегченно вздохнув, Бабба забрал их.
— Спасибо.
Марк не произнес ни слова, пока Бабба не ушел из магазина.
— Клянусь, я люблю его маму, но ненавижу, когда она приезжает в город. Парень теряет способность рассуждать здраво.
Калеб фыркнул.
— А я и не знал, что он может рассуждать здраво.
Марк рассмеялся.
— Верно. Ладно, пошли я выясню для вас информацию.
Они завернули за угол и прошли за шторы. Коди уселась на длинный стол, заставленный различными деталями компьютеров. Когда она потянулась за материнской платой, Марк ухватил ее за руку.
— Убедись, что заземлилась, прежде чем трогать что-либо, — он выделил последнее слово.
