Мария Архангельская - Девушка и смерть
— Нет. Только молчит и трясётся. Чего он от тебя хотел?
— Господи, да откуда же я могу знать?
Переполох вышел знатный. Выглянув за дверь, я увидела пустой коридор; все, кто в нём были, сейчас толпились у режиссёрского кабинета. Благословляя про себя нежданный подарок судьбы, я накинула плащ, сгребла в охапку платье и, не тратя времени на переодевание, выскользнула из Оперы.
Назавтра стало известно, что у сеньора Росси нервная горячка, предположительно вызванная сильным испугом. Что именно его напугало, он говорить упорно отказывался, и доктор прописал ему полный покой на ближайшую неделю. Я продолжала служить в театре, без особого труда избегая сеньора Коменчини, который, видимо, решил отложить новый натиск до выздоровления сеньора Росси. Но в этом он здорово просчитался. Когда режиссёр вернулся на работу, мне довелось случайно встретиться с ним в коридоре. Росси покосился на меня, ускорил шаг и молча прошёл мимо.
И, что характерно, вопрос о моём увольнении больше никогда не поднимался.
* * *Балет «Сильвана» по праву считается одним из шедевров этого вида искусства и идёт с неизменным успехом, даром, что ему добрых две сотни лет. Собственно, он стал одним из первых балетов как таковых, не спектаклем с танцами, а именно балетом. Хореография менялась в соответствии с новыми веяниями, но общая схема танцев оставалась неизменной. В лесной сцене я оказывалась рядом с Паолой, но это не испортило мне радужного настроения, в котором я пребывала с тех пор, как окончательно убедилась, что меня не выгонят. Тем более, что на сцене её можно было не опасаться, ведь вздумай кто-то болтать во время представления, и этому кому-то не поздоровилось бы. Так что я, с искренним удовольствием оттанцевав своё, переоделась и вышла из гримёрной, предвкушая заслуженный отдых. И тут же наткнулась на сеньора Коменчини.
— Сеньорита, — на круглой физиономии Коменчини расплылась обычная приторная улыбочка, — вы, по своему обыкновению, были великолепны. Я всегда получаю искреннее удовольствие, когда вижу вас на сцене. Позвольте заметить, что вы достойны большего, чем танцы в кордебалете.
— Спасибо, сеньор, — сухо сказала я. Встреча была мне неприятна, но прежнего страха перед ним я уже не испытывала.
— Не дуйтесь, сеньорита, — укоризненно сказал сеньор Коменчини. — Все недоразумения в прошлом, не так ли? Я просто выражаю свою благодарность за доставленное наслаждение. Вы прекрасная танцовщица, — и он взял меня за руку.
Я попыталась высвободиться, но Коменчини держал крепко и даже притянул меня поближе. Несколько человек, стоявших в коридоре в ожидании других девушек, оглянусь на нас.
— Ах, сеньорита, что ж вы так неблагодарны, — тихо, почти шёпотом сказал сеньор Коменчини. — Ведь я так много готов сделать для вас. Вы могли бы стать моей королевой, а предпочитаете своё убожество. Ну будьте же, будьте благоразумны!
— Пустите, сеньор!
— Вы так молоды и прелестны, вы сами себя губите, — Коменчини словно и не услышал, только крепче сжал мою кисть. — Сеньорита… Анжела, у вас есть последний шанс. Я приглашаю вас поехать со мной, и вы сильно пожалеете, если упустите эту возможность.
— Мне больно, — процедила я сквозь зубы.
— Что ж, — и Коменчини наконец отпустил меня, — как угодно.
Я быстро пошла прочь, чувствуя, что от моего хорошего настроения не осталось и следа. И словно для того, чтобы окончательно его испортить, у стола администратора внизу торчала Паола, как видно, решившая вознаградить себя за вынужденное молчание на сцене.
— А, Анжела! Хорошо сегодня станцевали, правда?
Я кивнула и вознамерилась пройти мимо, но Паола загородила мне дорогу.
— Слушай, я спросить хотела… Тебе двоих не много будет?
— Ты о чём?
— Коменчини этот, а теперь и сеньор Росси… Чего он, кстати, так перепугался? Ты его с кем-то другим застала?
— Ты что думаешь, что я… с Росси?!
— А разве нет? Что-то я не видела, чтобы он перед кем другим на колени падал.
— Да это полная чушь!
— А почему тебя тогда во второй ряд переставили? Ты танцуешь, как корова на лугу, с чего бы такая милость?
— На себя посмотри! — не выдержала я.
— Меня, по крайней мере, на мыло не посылали! — парировала Паола.
Крыть было нечем. Сверху спустились несколько человек, дождавшихся своих дам, и Паоле волей-неволей пришлось посторониться, пропуская их. Я вознамерилась проскочить следом, но тут меня окликнули.
— Сеньорита Баррозо, — по лестнице спускался сеньор Коменчини, и улыбки на его лице больше не было, — можно вас на пару слов? И вас, сеньор Империоли. Мне нужен свидетель.
Начало было многообещающим. Проходившие мимо люди остановились и с интересом прислушались.
— Дело вот в чём, сеньорита, — сказал сеньор Коменчини, вытаскивая свои часы и демонстрируя их всем присутствующим. — Как видите, на цепочке моих часов висит несколько брелоков. И вот только что я с изумлением обнаружил пропажу одного из них. Совсем недавно, после окончания балета, я доставал часы, и все они были на месте, сейчас же одного недостаёт. За всё это время только вы подходили ко мне близко, сеньорита. Как вы можете это объяснить?
— Никак, сеньор. Я не брала вашего брелока. Я не карманница и не смогла бы незаметно снять его, даже если бы захотела.
— В самом деле, сеньор, — сказал Империоли, — быть может, у вас просто ослабло одно из звеньев, и он упал сам? С трудом верится, что сеньорита Баррозо способна на такое.
— Быть может, я и ошибаюсь, — пожал плечами сеньор Коменчини. — Но это легко проверить. Если сеньорита позволит осмотреть её карманы, то мы сразу узнаем, у неё моя вещь или нет.
— Вы позволите, сеньорита? — спросил администратор. Я в свою очередь пожала плечами:
— Смотрите.
Сеньор Империоли подошёл ко мне, запустил руки в передние карманы моего плаща… и сразу вытащил из правого кармана крошечную золотую фигурку летящей птицы, украшенную несколькими бриллиантиками.
— Ну вот, — с довольным видом сказал сеньор Коменчини. — Что и требовалось доказать. Поистине достойно сожаления, что администрация театра берёт на работу подобных особ.
— Я не брала его, — сказала я.
— Не отягощайте себя ещё одной ложью, сеньорита.
— Я не брала! Разве я позволила бы осмотреть себя, если бы знала, что он у меня в кармане?
— Хватит, сеньорита. Объяснения вы будете давать не мне, — и Коменчини повернулся к явно растерянному администратору. — Пошлите кого-нибудь за полицией. А её, я думаю, стоит пока где-нибудь запереть, чтобы не сбежала.
— Побойтесь Бога, сеньор! Да вы же сами ей его положили!
