Терри Донован - Повесть Вендийских Гор
Увидев глаза жертвы, чудовище решило не давать ей шанса. Оно вскочило и снова устремилось за Харбордом. Конан побежал навстречу.
— Шея! — орал Серзак. — Конан, шея!
Северянин не понимал, что хочет сказать его спутник, но сейчас было не до этого.
Харборд споткнулся. Чудовище оказалось над ним, схватило зубами его голову, наступило на спину и разорвало пополам.
Конь Конана обезумел. Он поднялся на дыбы и киммериец вынужден был упасть и откатиться, чтобы животное не ударило его копытами. Чудовище взглянуло на коня. Рыжебородая голова торчала из его окровавленной пасти. Конь, похоже, перестал не только что-либо соображать, но и видеть. Он понесся на дерево, на котором сидел дрожащий от ужаса сказитель. Жуткая птица из ночных кошмаров мотнула головой, и голова Харборда полетела в сторону. Тварь вытянула шею, словно лебедь, и завыла. Конан почувствовал струйку холодного пота, стекающую по его спине, и отвел глаза. Конь Серзака галопом уносился назад по долине.
Вой прервался. Конан снова посмотрел на чудовище, но на прежнем месте, возле обезглавленного Харборда, его не нашлось. Оно во весь опор неслось к коню.
Серзак закричал что-то на незнакомом языке.
Конь ударился боком о дерево, на котором искал убежища сказитель. Ноги коня подкосились. Он нелепо подскочил и упал. Чудовище уже было возле него и не позволило животному подняться. Оно поступило с ним так же, как и с первым конем, вырвав изрядный кусок из его шеи, но хребет ломать не стало, а вгрызлось в живот и стало отступать, таща за собой кишки.
— Конан! — кричал Серзак. — Убей его!
Конан обнаружил, что бежит к чудовищу. Птица увлеклась раздиранием коня и не видела человека. Конан почувствовал резкий, отвратительный запах, исходящий от чудовища. Оно оставило кишки коня и обернулось как раз в тот момент, когда меч Конана уже рассекал воздух. Первый удар, казалось, не нанес жуткой птице вреда. На шее не осталось даже следа.
Северянин отпрыгнул. Птица вытянула шею и ее зубы щелкнули возле лица Конана. Второй выпад мог стать не столь удачным для киммерийца, но птица замешкалась с ним. Ее отвлек нож, упавший на нее сверху и вонзившийся в крыло.
Она отскочила назад, к дереву, завопила, словно павлин, подпрыгнула, обрушившись когтистыми лапами на труп коня, и вгрызлась в дерево. Полетела кровь и кора. Конан нанес второй удар — в то же самое место, как выяснилось. Чудовище вдруг запрокинуло голову, завыло, попыталось изогнуть шею, чтобы схватить человека, но туша коня расползлась под ним, и чудовище упало, нелепо взмахнув лапами.
Конан в третий раз ударил мечом по шее кошмарной птицы. Вой оборвался. Ноги с силой замолотили воздух. Киммериец отскочил и увидел, что из раны, нанесенной первыми двумя ударами, хлещет кровь. Птица дернула головой. Шея словно бы переломилась. Кровь фонтаном брызнула вверх и глаза птицы закрылись белесой пленкой. Крылья еще некоторое время трепетали.
Серзак спустился и выдернул из крыла чудовища свой нож.
— Харборд жил плохо. Это так же верно, как то, что он мертв, и то, что мы убили это чудовище, — задумчиво сказал Серзак. — Но умер Харборд хорошо. Умер, глядя смерти в глаза. А это дано только истинным воинам.
— Наверное, он не слишком хотел жить, — предположил Конан.
— Может быть. — Серзак вытер нож о дерево и спрятал его в ножны.
— Плохо, что мы потеряли коней, теперь наш путь будет дольше. К тому же у нас нет провизии. Ни воды, ни вина, ни еды, — сказал Конан.
— Есть другой путь. Гораздо прямее. Мы можем пройти сквозь горы, — заявил сказитель.
— Не знаю как ты, — сообщил Конан, — а я лично не умею ходить сквозь камень.
Серзак рассмеялся.
— Этого и не придется делать. Мы пройдем через старый туннель. Не знаю, откуда он на самом деле взялся. Говорят он остался от воинов Аштаби, которые прошли сквозь горы, чтобы напасть на Улликумми. Но я не думаю, что это так. Воины Аштаби должны были быть высокими, а туннель низкий и узкий, в некоторых местах надо ползти. На мой взгляд, туннель — весьма условное название. В действительности это система пещер, соединенная человеческими усилиями. Но ничего сложного в ней нет. Это не какой-нибудь лабиринт, составленный ради того, чтобы путник потерялся. Туннель строили простые люди и ради простых целей. Мы обязательно выберемся!
Конан посмотрел на небо, на луну, на скалы, чернеющие впереди, из-за которых одна за другой выскакивали тучи.
— Становится темнее. Мне бы не хотелось оставаться на всю ночь в этой долине. Где твой туннель? — спросил Конан.
15
Черные скалы были совсем рядом. Луна зацепилась краем за вершину одной из них. Тучи покрывали ее бледное лицо стремительно клубящейся вуалью.
— Я всегда удивлялся странностям человеческого восприятия, — сказал Серзак. — Люди воспринимают мир не таким, каков он в действительности. Они думают, что существуют вещи, которые можно потрогать руками и что их руки по-настоящему прикасаются к вещам. Глупцы! Мир — это иллюзия. Человек слишком привязан к своему телу, чтобы понимать, что подлинная вечность таится в смерти. Мы — только буквы в божественной книге и своими жизнями мы пишем эту книгу.
— Все это так, — сказал Конан. — Но люди не виноваты в этом. Они повинуются грамматике божественной книги и ничего с этим поделать не могут.
— Повинуются грамматике? — возмутился Серзак. — Да, конечно, в божественной книге есть правила, но при чем здесь ошибки, которые люди совершают? Они как раз не повинуются грамматике, всеми силами стараются наделать ошибок и еще гордятся этим!
— Люди слабы. Они не в силах вынести небесные законы. Кроме того, у каждого человека есть тяжелейший груз, который он несет на себе с самого рождения — и этот груз увеличивается с каждым днем. Во всяком случае, у большинства людей. За каждым человеком следуют его ночные тени, все страхи, что ему не удалось преодолеть…
Серзак, который смотрел вбок, на Конана, вдруг дернул глазами и резко обернулся.
— Если я не ошибаюсь, — заметил Серзак, — то эти ночные тени следуют и за нами. Причем именно сейчас! И мне кажется, я догадываюсь, кто они…
Конан с недоумением взглянул назад. Сказитель не шутил. Преследующие тени выглядели как скачущие всадники.
— Не узнаешь ли ты эти бородатые фигуры? — осведомился Серзак. — Мы ведь уже встречались с ними, причем, при гораздо более благоприятных обстоятельствах…
— Они здесь! — закричала фигура, принявшая очертания всадника на вздыбленном коне. — Вперед, отомстим за князя!
Остальные дико завопили, и вся ватага понеслась вперед, сверкая в лунном свете лезвиями топоров и обнаженными торсами.
