Екатерина Бальсина - Привидение без замка
Казня себя и ощущая, как в голове продолжают взрываться бомбочки, а в желудке ворочается что-то склизкое и противное, я услышала шаги.
— Ир, вставай, — донесся до меня голос Артура, и я ощутила дикое желание прокопать прямо из спальни туннель на другую сторону Земли. — Мне на встречу нужно ехать.
Я открыла глаза и увидела божественное зрелище — Золотова, одетого в одно только полотенце. Я непроизвольно вытаращила глаза. Голый Артур превосходил мои самые смелые фантазии и представления. Я сглотнула и тут же была наказана за это. Горло стиснул спазм тошноты.
Я, путаясь в одеяле и прижимая его к себе, пулей рванула в туалет, отметив краем уха удивленный возглас Артура. Корчась в мучительных спазмах, я расслышала приближающиеся шаги и почувствовала, как на плечо мне легла горячая ладонь.
— Ириш, тебе плохо? — участливо поинтересовался Золотов.
Нет, мне хорошо, мрачно подумала я, склоняясь в новом приступе. Так хорошо, что сейчас концы отдам от блаженства.
Золотов сделал попытку меня приобнять, отчего меня затошнило еще сильнее.
— Иди к черту! — кое-как во время передышки выдавила я и стукнула его по бесстыжей ручонке. Артур слегка отстранился и попытался убрать волосы с моего лица. Я снова скрючилась.
— Тебе помочь? — опять влез в процесс Артур.
Без тебя справлюсь, простонала я про себя и почувствовала, как обжигающая ладонь гладит меня по спине.
— Отвали, маньяк! — застонала я уже вслух. — Смерти моей хочешь? Убери свои лапы и езжай куда ты там собирался.
Артур отшатнулся от меня, затем поднялся и вышел. Я молча склонилась к унитазу.
Когда я решила, что уже давно выплюнула из себя останки своего несчастного желудка, и привалилась к холодному кафелю, трясясь и кутаясь в одеяло, на пороге возник полностью одетый Золотов.
— Я поехал, — холодно сообщил он мне, глядя в пространство. — На работу можешь не выходить, даю тебе сегодня отгул.
С этими словами он развернулся, и через некоторое время я услышала хлопок входной двери.
Вот и все, подумала я, ощущая, как по щеке ползет первая предательская слезинка. Вот и все. А счастье было так близко, так возможно!
Я уткнулась лицом в одеяло, и горькие слезы сами побежали из глаз.
По прежнему кутаясь в одеяло, я на трясущихся подгибающихся ногах вползла на кухню, неловко навела себе кофе, присела на стул и схватилась руками за разваливающуюся на куски голову.
Ну и что мы теперь имеем? Имеем мы огромный геморрой в лице совращенного и обиженного начальства. Ох, чувствую, ждет меня увольнение в двадцать четыре часа без выплаты расчетных. И ужасные характеристики. "Буйная пьяница с сексуально озабоченным настроем. Советую держать в изоляции от окружающих".
Нет, конечно, до такого Артур не опустится, но и хорошего теперь ожидать не следует. Черт, какая муха меня укусила вчера позвонить именно ему? Подумаешь, переспала бы с итальянцем, чай, убытку б не было. А то, глядишь, и в Италию бы с ним уехала, вышла б замуж, копалась бы целыми днями в розах и воспитывала детей с мужем. А Джованни тоже хорош! Видел, что женщина невменяема, и отпускает ее со всякими… всякими…
— Ирина, — раздался рядом голосок Ромео.
Вот блин, тебя только на мою больную голову не хватало. Я осторожно повернулась на источник звука и ничего там не увидела. Ах да, день же на дворе!
Я бережно подняла себя со стула и, шагнув к окну, дернула густые шторы. Одеяло сзади полностью сползло, я услышала судорожный кашель Ромео и потянула шторы сильнее. В комнате воцарилась темнота.
Ромео маячил бледной тенью посреди кухни и старательно смотрел в сторону. Подумаешь, какие мы нежные, зло подумала я, один при виде голой задницы тушуется, другой не понимает, что когда человеку плохо, его лучше не трогать, еще и обижается, когда посылают. И вообще, возмутилась я, чего это он обижается? Между прочим, я физически слабее Артура, мог бы вырваться и убежать!
Память услужливо подсунула картинку, как я хватаю Артура за грудки, волоку в спальню и с размаху закидываю на кровать. Нет, пожалуй что насчет вырваться и убежать шансов у него не было.
Мог бы хотя бы утром сообразить, что когда женщине так плохо, ей не до секса. Чего он меня лапать взялся? Видите ли, на встречу он опаздывает, давай-ка, детка, по быстрому, можешь даже не отрывать лица от унитаза. Нет, пожалуй, что обижена все-таки я.
— Ирина, — напомнил о своем присутствии Ромео, осторожно косясь на меня и убеждаясь, что теперь нормы приличия соблюдены.
— Чего тебе, мой ночной кошмар? — Злобно поинтересовалась я, продолжая думать о том, что все мужики озабоченные сволочи.
— Я хотел спросить у тебя, — то бледнея, то серебрея, начал призрак. — Насчет моего отца…
— Ох, Ром, ты меня извини за вчерашнее, — смутилась я, припомнив использованный метод донесения информации. — Я того… это…
— Ладно, забыли, — великодушно махнул рукой Ромео. — Так что насчет моего отца?
— Ну так, я в целом правду сказала, — я растерянно почесала живот, одеяло стало сползать с груди, и Ромео снова зашелся в кашле. Блин, слабонервный ты мой. Я поплотнее закуталась в одеяло и продолжила: — Отец твой вернулся в Англию, там еще сколько-то лет прожил и потом умер. Наверное, от старости, — неуверенно закончила я, пытаясь припомнить, что там мне рассказывал Джованни. — А, вот еще что, род ваш на вас с отцом прервался. Все.
— Понятно, — вздохнул Ромео. — Конечно, этого стоило ожидать. Спасибо, что все выяснила, я теперь хотя бы знаю, что отец благополучно вернулся домой.
— Да не за что, — великодушно махнула я рукой, чувствуя, как с головы наконец спадает обруч боли. — Если что, ты обращайся. С любой просьбой.
— Ирина, — шагнул ко мне призрак. — Включи мне телевизор.
— Ага, чтобы ты мне потом опять морали читал? — возмутилась я. — Ни за что!
— Ирина, — взвыл Ромео. — Включи!
— Знаешь, детям нельзя много телевизор смотреть, от этого мозги плавятся, — ехидно сообщила я привидению. Ромео снова взвыл.
— Мне плохо, — плачущим голосом пожаловался он мне. — Я ни о чем другом не могу думать.
— Это называется ломка, — просветила я его. — Ее нужно пережить, тогда станет легче, исчезнет зависимость…
— Я не хочу, чтоб исчезала зависимость, я хочу смотреть телевизор!
— Нет.
— Ты жадная, — заскулил призрак. — Жадная, вредная и противная.
— Ага, — согласилась я. — Я такая.
Ромео полетел в зал, стеная и жалуясь на жизнь после смерти в целом и на гадкую меня в частности. Я протопала в спальню, демонстративно игнорируя его завывания, и быстро натянула на себя халатик.
