Патрик Ротфусс - Имя ветра
— Я не спрашивал, как тебя можно называть, — заметил Коут. — Как твое имя?
— Деван. Деван Локииз.
Коут перестал полировать стойку и взглянул на него:
— Локииз? Так ты родня Герцогу… — Коут умолк и кивнул сам себе. — Ну, конечно. Не просто Хронист, а тот самый Хронист. — Он внимательно оглядел лысоватого писца с ног до головы. — Ну надо же! Сам великий разоблачитель.
Хронист, явно довольный тем, что слава бежит впереди него, слегка расслабился.
— Я вовсе не старался запутать вас. Я перестал думать о себе как о Деване много лет назад, просто оставил это имя позади. — Он многозначительно посмотрел на трактирщика: — Полагаю, вы знаете об этом не понаслышке…
Коут проигнорировал вопрос:
— Я много лет назад читал твою книгу «Особенности брачных игр драккусов обыкновенных». Просто глаза раскрывает юнцу с головой, полной сказок. — Он опустил взгляд и снова начал возить белой салфеткой по стойке. — Признаюсь, я был очень разочарован, узнав, что драконов не существует. Тяжелый урок для мальчика.
Хронист улыбнулся:
— Честно говоря, я и сам был немного разочарован. Я отправился искать легенду, а нашел ящерицу. Всего лишь ящерицу.
— А теперь ты здесь, — подвел итог Коут. — Ты пришел доказать, что и меня не существует?
Хронист нервически хохотнул:
— Нет. Понимаете, до нас дошел слух…
— «До нас»? — перебил его Коут.
— Я путешествовал с вашим старым другом, со Скарпи.
— Взял тебя под свое крылышко? — пробормотал Коут про себя. — Вот оно как… Ученичок Скарпи.
— На самом деле скорее коллега.
Коут бесстрастно кивнул:
— Я мог ожидать, что он найдет меня первым. Вы оба любители сплетен.
Улыбка Хрониста скисла, и он проглотил слова, готовые уже сорваться с губ, пытаясь взять себя в руки и вернуться к прежней спокойной манере.
— Так что я могу для вас сделать? — Коут отложил салфетку и выдал свою лучшую трактирщицкую улыбку. — Выпить или перекусить? Комнату для ночлега?
Хронист заколебался.
— У меня здесь все есть. — Коут обвел широким жестом полки за стойкой. — Старое вино, мягкое и легкое? Медовуха? Темный эль? Сладкий фруктовый ликер? Слива, вишня, зеленое яблоко, ежевика? — Он поочередно указывал на бутылки, называя их. — Давайте же, наверняка вы чего-нибудь хотите!
Широкая улыбка у него выходила слишком зубастой для дружелюбного трактирщика. А глаза становились все холоднее, жестче и злее.
Хронист опустил взгляд.
— Я подумал, что…
— Ах, ты поду-у-мал, — язвительно протянул Коут, уже не стараясь улыбаться. — Я очень в этом сомневаюсь. Иначе ты бы подумал, — будто выплюнул он, — в какое опасное положение меня ставишь, приходя сюда.
Хронист покраснел.
— Я слышал, что Квоут ничего не боялся, — запальчиво возразил он.
Трактирщик пожал плечами:
— Ничего не боятся только священники да дурачки, а я всегда был с Богом не в лучших отношениях.
Хронист нахмурился, уловив насмешку.
— Послушайте, — заговорил он увещевательным тоном. — Я был чрезвычайно осторожен. Никто, кроме Скарпи, не знал, что я приеду. Я ни с кем о вас не говорил. Я даже не ожидал вас здесь найти.
— Вообрази, как ты меня успокоил, — саркастически ввернул Коут.
Хронист заметно пал духом:
— Я первым признаю, что мой приход сюда был ошибкой… — Он сделал паузу, давая Коуту возможность возразить, но тот не стал спорить.
Хронист тяжело вздохнул и продолжил:
— Но что сделано, то сделано. Неужели вы даже не захотите…
Коут покачал головой:
— Это было слишком давно…
— Даже двух лет не прошло, — запротестовал Хронист.
— …и я не тот, кем был тогда, — продолжил Коут без паузы.
— А кем же вы были тогда?
— Квоутом, — коротко сказал он, отказываясь от всяких дальнейших объяснений. — Теперь я Коут и забочусь о своем трактире. Это значит, что пиво стоит три шима, а отдельная комната — медяк. — Он снова начал яростно полировать стойку. — Как ты сказал, «что сделано, то сделано». А сказки сами о себе позаботятся.
— Но…
Коут посмотрел на него, и на секунду Хронист увидел под злостью, горящей в его глазах, боль — свежую и кровоточащую, словно рана, слишком глубокая для исцеления. Затем Коут отвел глаза, и осталась одна только злость.
— Что ты вообще можешь предложить мне более ценного, чем воспоминания?
— Все считают вас мертвым.
— Ты не понял, что ли? — Коут покачал головой, не зная, сердиться ему или смеяться. — В этом все и дело. Никто не ищет тебя, когда ты мертв. Старые враги не пытаются свести счеты. А люди не приходят, требуя сказок и историй, — едко закончил он.
Хронист не желал сдаваться:
— Некоторые говорят, что вы миф.
— Я миф, — легко согласился Коут, театрально разводя руками. — Такой особый род мифа — который сам себя создает. Лучшие враки, что обо мне ходят, сочинил лично я.
— Говорят, вы никогда не существовали, — мягко поправил его Хронист.
Коут равнодушно пожал плечами, но его улыбка едва заметно поблекла.
Почувствовав слабину, Хронист продолжил:
— Некоторые истории рисуют вас просто рыжим убийцей.
— Ну так я и он тоже. — Коут отвернулся, чтобы протереть полку за стойкой. Он снова пожал плечами, но уже не так непринужденно, как раньше. — Я убивал людей и существ, которые были больше чем люди. Каждый из них это заслужил.
Хронист медленно покачал головой:
— Истории говорят об «убийце», а не о «герое». Квоут Неведомый и Квоут Убийца Короля — два очень разных человека.
Коут перестал тереть стойку, отвернулся и кивнул, не поднимая глаз.
— Кое-кто даже говорит о новом чандриане. Очередной ужас в ночи. Его волосы красны, как кровь, которую он проливает.
— Кому надо, знают правду, — сказал Коут, словно пытаясь убедить себя, но его голос прозвучал слабо и безнадежно, без всякой уверенности.
Хронист деликатно усмехнулся:
— Разумеется. Пока. Но вы как никто другой должны понимать, насколько тонка грань между правдой и ложью в красивой обертке. Между реальной историей и байкой для развлечения. — Хронист выдержал паузу, чтобы слова оставили след в голове собеседника. — И вы знаете, что побеждает со временем.
Коут продолжал смотреть в стену, положив руки на полку и склонив голову, будто придавленный огромной тяжестью. Он не отвечал.
Хронист, чуя победу, шагнул вперед:
— Люди говорят о какой-то женщине…
— Что они знают? — Голос Коута звучал жутко, как пила, проходящая сквозь кость. — Что они могут знать о случившемся? — Он говорил очень тихо, и Хронисту пришлось затаить дыхание, чтобы расслышать.
