Юлия Барановская - Мгла
— Матушка, — осознавая, что пройдет не больше мгновения и она уйдет, оставив меня наедине со всеми своими сомнениями и всё более невероятными предположениями, не выдержав, робко окликнула я, боясь ещё не заданного вопроса, едва ли не сильнее возможного ответа. — Матушка, скажите, зачем приехали лорд Светоч и лорд Зак?
На миг мне показалось, что та посчитает излишним ответить на мой вопрос, но уже в следующий миг мать застыла в дверях.
— Графы? — Помолчав, переспросила она, будто не о них мы разговаривали несколькими секундами ранее. И вздохнула, не дождавшись моего ответа: — В мире, что простирается за пределами нашего замка, всё решают власть, положение и деньги. В какой-то мере, я даже рада, что вы с сестрой выросли вдалеке от столицы, а вместе с тем и от всех искушений, которыми так изобилует двор его величества. Но, к сожалению, власть презренного металла распространяется и на эти земли. У семьи молодых лордов есть определенные договорённости с нашим родом. Только не спрашивай какие — всеми делами баронства всегда ведал ваш отец. Я же, подобно сотням женщинам до меня оставляю за мужчиной право заботиться о том, что принадлежит ему. На меня же возложено бремя беречь нечто куда более ценное, чем все мирские блага — покой своей семьи, а значит и ё, а они, как оказалось, пребывали в своем праве…
С минуту я осознавала эту горькую, но такую успокоительную тайну. А затем вскочила на ноги и, отбросив ставшую вдруг ненужной шаль, закружилась по комнате, разрывая звенящую тишину окутанного тьмой замка счастливым смехом, исходящим, казалось, из самой внезапно воспарившей души.
Глава 5
Пожалуй, ни одна другая ночь на моей памяти не была столь же мучительна, как эта. Не в силах уснуть я металась в своей постели, испытывая едва ли не большие страдания, нежели от безумных снов, не оставлявших мою душу весь последний год. Гложимая виной и удивлением, как только могла я хотя бы на миг поверить, что мои лорды способны оказаться негодяями и подлецами, я куталась в одеяло, сквозь подступающую дрёму отстраненно рассматривая темное стекло витража. Помимо всего прочего, в одно из мгновений осознала, что причиной вырвавшей меня из полудремы была прохладная рука лорда Светоча, мягко коснувшаяся моего лба. Несколько мгновений я всматривалась в белое пятно его непривычно умиротворенного, будто светящегося в темноте лица. В неверном свете тонкого серпа, умирающей луны его волосы светились, подобно ореолу, что окружали головы святых, изображенных на стенах храма, а сам беловолосый граф казался диковинным существом совершенно чуждым этому миру. Не от того ли он пропал, стоило мне на мгновение смежить веки?
Я не знала, было ли его пришествие движением мятежной души, вне всякого сомнения, дремавшей в столь примечательной телесной оболочке, или же сие видение было плодом моего воспаленного сознания. Но ещё долго лежала без сна, чутко вслушиваясь в тишину, погруженной во мрак комнаты.
Однако единственным звуком, тревожащим внезапно обострившиеся органы чувств, был шум дождя, стучащего в витраж, цветные стекла которого в ту ночь казались почти черными, словно весь лунный свет уходил в фигуры ушедших богов, парящих в непроглядной тьме когда-то синих небес. И образ этот столь живо впитавшийся в мою память, что, даже опуская разом отяжелевшие веки видела фигуру вечно юной богини среди непроглядной тьмы… А когда вновь распахнула, за окном царило утро. И солнце играло в сверкающих стеклах, и сам мир, казалось, ликовал, приветствуя новый день.
Несколько мгновений я пролежала в постели, недоверчиво щурясь на прорывающиеся сквозь полон витража лучи. А затем вскочила на ноги и как была простоволосая, подбежала к окну, торопливо распахнув его настежь.
В комнату хлынул уже ничем не удерживаемый свет, щедрым потоком затопив помещение. Ослепленная, я, было зажмурилась, прикрывая ладонью ставший вдруг незрячими глаза, но спустя мгновение вновь открыла восторженно разглядывая озаренный ярким, по-весеннему ослепительным солнцем. Блестели влажные камни двора, сверкал усыпанный не успевшими осыпаться дождевыми каплями лес и окутанные туманом горы. Сияло небо синее, будто глаза моего беловолосого лорда.
Эта ночь переменила меня, словно сорвав пелену с доселе слепых глаз и теперь будто нежданно прозревшая я с жадным восторгом смотрела на мир, чья красота оставалась ранее недоступной для меня. Стих дробный бой дождя в окна, но на смену ему пришел щебет птиц, счастливых теплым днём, а вместе с ними ликовала и моя душа, подобно тому, как скворец выбирается из клетки, высвободившаяся от ледяного панциря равнодушия, с восхищением внимая новым ощущениям. А они были поистине великолепны. Теплые лучи ласкали лицо, игривый ветерок нежно перебирал волосы и теребил кружева ночной сорочки, и я смеялась уже не сдерживая рвущийся с губ счастливый хохот.
Такой и застала меня заглянувшая в комнату служанка: босоногой и растрепанной, кружащей среди солнечных лучей в известном лишь мне танце…
* * *Радужное настроение сохранилось и за завтраком, когда едва ли не впорхнувшая в залу я, присела рядом с Элоизой, торопливо опустив глаза, в тщетной попытке скрыть переполняющее меня счастье.
Говорят, что когда это чувство истинно — оно не нуждается в словах, проявляемое в каждом движении и шаге, придавая неземную красоту и самым уродливым лицам. Не знаю, так ли это, но для меня оно всегда было одним из самых эфемерных чувств, неуловимое, словно полёт мотылька, вдруг ставшее всеобъемлющим и лучезарным, как сам солнечный свет. Оно не ведало преград, но вместе с тем казалось столь же хрупким, как фарфоровая чашка — неверное движение и лишь сверкающие осколки напоминают о совершенной хрупкости прежних чувств. И так, как боятся смахнуть её резким движением, боялась, и я доверить свои чувства кому бы то ни было. Мне хотелось скрыть их от всего мира, и в то же время разделить с каждым.
Счастье мое крепло в груди, кажась невероятно сильным, пожалуй, даже слишком, для той неокрепшей материи, которую представляла моя душа. Но отчего-то я совсем не боялась задохнуться в нем, столь разительно отличающимся от всего испытываемого мной ранее, как не боялась уже и тех, кто пробудил их в моем сердце, сейчас с улыбками, наблюдающими за мной.
Впрочем, улыбки их столь разительно отличались от общего впечатления, производимого ими, что игривое настроение вновь покинуло меня, уступив место растерянности. Видимо, прошедшая ночь не прошла бесследно и для моих лордов. Но, если для меня она ознаменовалась избавлением от страхов и внутренней борьбы, то молодые графы выглядели так, будто и в самом деле всю ночь закрывали хляби небесные.
