Анри Лёвенбрюк - Гаэльская волчица
Девочка пообещала себе, что однажды вернется и поблагодарит друзей за их доброту.
Она бежала все быстрее, не глядя по сторонам, не поднимая глаз, и люди, должно быть, удивлялись, не понимая, почему она мчится так, словно за ней гонится стая волков. Добравшись до городских ворот, Алеа остановилась, чтобы отдышаться. Перед ней расстилалась длинная дорога в Провиденцию. Сейчас придется делать выбор: остаться здесь и отвечать на вопросы друида или ступить на эту дорогу и, наплевав на советы трактирщиков, найти Амину. Алеа глубоко вздохнула, взглянула в последний раз на Саратею и снова побежала. Такова воля Мойры. Вскоре девочка исчезла в ландах, подгоняемая надеждой на встречу с подругой.
Глава 4
Волынщик
Алеа без сил упала на свежую траву, в белые маргаритки. Девочка лежала на спине, пытаясь отдышаться, и вдруг захохотала. Она смеялась и смеялась и никак не могла успокоиться — так сильно друид ее напутал, и к тому же она никогда еще не чувствовала себя настолько свободной. Она далеко от города, она сбежала, ей удалось! Сердце Алеи неистово билось, она забыла свой страх и слезы и теперь ощущала только нетерпение.
Девочка еще долго лежала на траве, улыбалась красному солнцу и следила взглядом за жужжащей над головой жирной черной мухой. Закинув руки за голову, она любовалась горизонтом и кружевной линией леса на западе, вспоминая Фейт, которая спела ей так много прекрасных песен о таинственных сильванах. Алеа с сожалением думала, что лучше поскорее забыть бардессу, ведь они вряд ли увидятся снова. На юге возвышалась гряда Гор-Драка: вершины тонули в пухлых облаках.
Девочка твердо решила немедленно отправиться в Провиденцию и найти там Амину. Она поднялась и пошла на юг, загребая босыми ногами белый песок ланд.
Она шла много часов, прежде чем почувствовала голод, и поняла, что придется опять искать пропитание и ночлег.
Тут ее глазам открылась странная картина. Ланды переходили в долину между двумя холмами, вокруг высились скалистые утесы — идеальное место для засады. И правда — в нескольких метрах впереди, посреди дороги, двое грабителей грозили дубинками низенькому человечку — он был слишком мал для взрослого мужчины и слишком коренаст для ребенка. Алеа поняла, что это гном и что он явно нуждается в помощи — у него даже оружия не было! Девочка подобрала с земли несколько камней, сунула их в карман и быстрым шагом направилась к троим незнакомцам.
— Вы не получите моих денег! — кричал гном нападавшим.
Алеа подошла ближе и смогла разглядеть их белые одеяния и вытатуированные на лбу знаки. Это были отверженные.
Алеа видела отверженных всего один раз, в Саратее, и испытала жалость к людям, с которыми никто не имел права разговаривать. Изгнание, провозглашенное друидами, графами или Верховным Королем, было тягчайшим после смертной казни наказанием во всех графствах Гаэлии, и Алеа не взялась бы сказать, которое из них страшнее. У отверженных не было никаких прав. С ними не разговаривали, им не подавали милостыню, не выказывали ни жалости, ни участия. Их не пускали в харчевни и лавки, — да у горемык и денег-то не было. Они часто собирались где-нибудь на окраине города или за околицей деревни, чтобы разделить пойманного кролика или рыбину, но, если группа становилась слишком многочисленной, являлись стражники и немедленно ее разгоняли. Чаще всего случалось так, что изгнанные из людской общины парии умирали под открытым небом и никто о них не сожалел.
Несколькими годами раньше Алеа видела проходивших по городу измученных, худых как смерть людей и сказала себе, что ей, по сравнению с отверженными, очень даже повезло, а правосудие не всегда справедливо.
Но сегодня, сейчас, ей было жаль гнома. Один из грабителей занес над его головой дубину, и тогда Алеа размахнулась и швырнула в него камень. Шансов попасть с такого расстояния у нее было маловато, хотя в Саратее она часто упражнялась в метании камней и достигла необычайной ловкости, целясь в птиц или в окна досадивших ей земляков.
К счастью, камень попал точно в цель — в затылок отверженному, и тот без чувств рухнул на землю. Гном, увидев подоспевшую ему на помощь Алею, изо всех сил ударил кулаком в живот второго грабителя, так что тот сложился пополам, завопив от боли. Алея, не теряя времени, снова начала швырять булыжники в отверженных, крича: «Я — Дочь Земли! Я — Дочь Земли!» — так она еще в детстве распугивала деревенских мальчишек.
Грабители побежали прочь, корчась от боли, а в спину им летел глумливый хохот толстяка-гнома.
Алеа выбросила оставшиеся камни, глядя вслед удаляющимся трусам, а потом с горделивой радостью протянула гному руку и весело представилась:
— Меня зовут Алеа.
— И ты ужасно храбрая женщина, слово гнома! — со смехом ответил он. — Мое имя — Мьолльн Аббак.
— Как-как?
— Мьолльн!
— Чудное имя, — удивилась девочка, ей не слишком понравилось, что гном назвал ее «храброй женщиной».
— Совсем не чудное — для гнома! Ахум. Хотя для слуха метательницы камней оно, может, и правда звучит странно. Твои соплеменники часто зовут меня волынщиком — из-за инструмента.
И он кивнул на висевшую за спиной волынку.
— В любом случае спасибо за помощь, ты их напугала, этих болванов! Ахум, ахум. Я бы, конечно, и сам с ними разобрался, хо-хо-хо, но меня это здорово развлекло!
— Оно и видно, — с иронией заметила Алеа.
— Клянусь Мойрой, ваш король должен что-нибудь сделать для отверженных. Что да, то да! Поведение этих несчастных становится слишком вызывающим. Ахум! Мягко говоря… А куда это ты направляешься в гордом одиночестве, метательница камней?
— В Провиденцию, — ответила Алеа, глядя на собеседника сверху вниз.
Ну что за диковинное создание! Она и раньше видела гномов в харчевнях Саратеи, но говорить ни с одним из них ей не доводилось. Несмотря на глухой хрипловатый голос и странную манеру разговаривать, гном показался Алее симпатичным. Одет он был с головы до ног во все кожаное, носил два поясных ремня, через плечо у него висела фляга, голову венчала диковинная темно-коричневая шляпа с длинным белым гусиным пером. Стоило Мьолльну сделать движение, как деревянные трубы волынки отзывались несколькими нотами. Мьолльн был ниже Алеи ростом, но очень широк в плечах, густая рыжая борода спускалась на могучую грудь.
— Ага… А я собирался на север, в Блемур, — там так славно живется на цветущих холмах. Но мне хочется как-нибудь тебя отблагодарить, ахум. Что доставило бы тебе удовольствие?
Алеа колебалась недолго — она не хотела вести себя как невежа, но голод мучил ее все сильнее.
