Владислав Четырко - Бродяга. Путь ветра
Семимильные сапоги бывают только в сказках. Да и неудобная это была бы штукенция — поди попади именно туда, куда тебе надо; а уж на Торинге и вовсе: лишний шаг — и добирайся потом до берега вплавь…
Но, окажись они под рукой — под ногой то есть, — Ян бы рискнул.
Потому что «тот берег озера» оказался куда дальше, чем хотелось бы.
Но вот и он: зеленый, пологий, поросший ласковой мягкой травой и — по краю воды — невысокими ивами-печальницами. За озером — аккуратные прямоугольники полей, прорезанные дорогой в город. Справа — холмы, постепенно вырастающие в горы, укрытые по подолу Дальним Лесом. Слева и сзади — ровные ряды виноградников, уже школьных: пурпурные от ягод лозы держались в воздухе безо всяких видимых столбов и веревок. За ними — собственно Школа, против солнца кажущаяся неприятно темной… пожалуй, как раз к ней-то и стоит повернуться лицом.
Скрестив ноги, Ян устроился в том самом месте. След ощущался безо всякой карты. Осталось сообразить, как вновь открыть переход…
Мыслью, образами, чувствами паренек потянулся к точке прорыва.
…Калитка. Старая железная калитка в глухой каменной ограде. Приржавевшие петли. Засов без замка, но тоже — схваченный ржавчиной…
Обруч отозвался едва заметной дрожью: Сила.
Здесь нужна Сила — резкий и мощный выброс.
А значит — нужно время, чтобы ее собрать…
Левая рука легла перед грудью, ладонью вверх. Правая — над ней, почти зеркально, словно прикрывая сверху уснувшего котенка.
Только вместо зверька меж ладонями дремала, нарастая, Сила.
Пушистый, искрящийся комочек. Еще немного, и путь будет открыт…
* * *— Очнись! — то ли услышал, то ли почувствовал он, и, прежде чем сознание успело спросить «зачем» и «почему», Сила из маленького шарика превратилась в сферу, укрывшую его со всех сторон. А еще мгновение спустя сфера Силы дрогнула от пяти одновременных ударов — ударов, каждый из которых в отдельности должен был обратить его в прах.
Пять неясных, искажающих свет пятен. Чуть примятая трава, неожиданно схватившаяся инеем. Ни злобы, ни гнева — только тягучий, голодный холод. Уже не удар — осторожные, чуть ли не боязливые касания. По очереди, словно перебрасывая друг другу горячую картофелину.
Дождаться, пока остынет — и съесть.
«Ну уж нет!» — возмущение плеснуло огнем по жилам, подбросило на ноги, попутно найдя выход и в слове:
«Покажитесь!»
Его желание, подкрепленное Силой, оказалось приказом.
И Молчаливые не смогли воспротивиться.
* * *«Свет всемилостивый!» — прохрипел, бледнея, Рав.
Обретя зримый облик, Молчаливые оказались невыразимо уродливы.
Отвратительны до той степени, на которой стирается грань между уродством и мрачной красотой, а ужас сливается с восхищением. Язык человеческий неспособен передать их вид — и даже через много лет, в бытность свою Главой Совета, Мастер обликов Гэйнар не любил вспоминать этот момент.
— Выпустить такое против ребенка — бесчеловечно! — странно дрогнул голос Эльды. Она стояла у подоконника, обратив к Главе Совета взгляд, жесткий и прямой, как лезвие меча.
— Они служат Свету и подчиняются нам — поэтому безопасны, — сухо ответил Ар Гиллиас, не отрывая взгляд от мечущейся фигурки, окруженной пятью исполинами. — Он же — никому не подчиняется…
* * *Ян испугаться не успел.
Да и видел он их иначе, не глазами: пять черных дыр, воронок, в которые утекает Сила. Не Молчаливыми бы их назвать — Ненасытными…
Ничем из арсенала боевой магии Торинга их не одолеть. Огонь они пожрали бы, бурю — впитали, как сухой песок воду; молнии — тоже… в общем, Молчаливые поглотили бы любое проявление Силы — чем они, собственно, в своем колодце все время и занимались…
«Дворники», значит…
Силой — нельзя.
Остается один выход. Уроки Эльды, помноженные на многообразие навыков, подаренных обручем.
Иллэнквэллис позволял предугадать следующий удар, и Ян уворачивался, нырял, прыгал, сберегая собранную по капельке Силу для прорыва…
Оставалось время наблюдать — и даже понять, на что это похоже:
Танец с пятью партнерами.
Кстати, почему на Торинге не учат танцевать?..
Интересно, есть ли в запасниках обруча это умение?..
Стоп, не сейчас — тонкое, как лезвие, щупальце мелькнуло слишком близко, едва не зацепив плащ…
Усталость почти не чувствовалась вначале — но накапливалась куда быстрее, чем Сила. А противники с той же неживой размеренностью обрушивали удар за ударом, постепенно наращивая их мощь…
Изматывая … да нет уж, не жертву, не буду я им жертвой!
Руками их бить, что ли? Да только это не грролф…
Нет, но какая сила!
Эту бы силищу — да с пользой…
Например, проломить ею проход на ту сторону…
А пока что — все то же: выжить бы…
* * *Исчезновения Антара не заметил никто — все были поглощены схваткой у озера. Когда Молчаливые окружили Яна, когда отпрянули, столкнувшись с его Силой, Антар понял: парень продержится. Но недолго. И выскользнул за дверь.
Он не мог — а как хотел бы! — оказаться плечом к плечу с Яном среди вытоптанной травы на берегу. И даже если бы смог — что толку? Силы — той Силы — у могучего кузнеца было слишком мало. Но… и руками можно сотворить чудо. И одного удара, нанесенного вовремя и к месту, достаточно.
Не останавливаясь, Антар беззвучно позвал — и возникший ниоткуда молот доверчиво ткнулся рукоятью в ладонь.
— Да, малыш, сейчас нам с тобой найдется дело. Обоим.
Коридоры вьются, скрещиваются, сплетаются в сеть.
Но заплутать сейчас никак нельзя.
Замки на решетках — хитрые.
Но разве устоят они против того, кто чувствует их железную душу?
Заговóры в проемах — гибельные.
Но старый Мастер-оружейник и не надеялся выйти отсюда живым.
Последняя арка. Последний замок. Последний коридор завершился сводчатой пятигранной комнатой. Посредине потолка ее зиял нижний створ колодца. Прямо под ним, на граненом постаменте из горного хрусталя, пульсировал мерцающий сгусток мертвенно-синего сияния — единственный источник света.
Антар перехватил молот поудобнее, за самый край рукояти (какое, однако, гладкое дерево…)
Жизнь бы вспомнить напоследок — да недосуг.
«Аль, помоги парню…» — пробормотал кузнец, вдохнув поглубже.
И ударил.
* * *В этот миг вокруг Яна вместо черных дыр вспыхнули пять звезд. Звезд, способных испепелить его, осушить озеро, сровнять с землей горы, не заметив при этом ни вычурных строений Школы на срезанной вершине одной из них, ни города — на другой стороне острова…
