Михаил Бабкин - Слимп
Взяв свёрток с вещами под мышку, Семён Владимирович прогулочным шагом направился в глубь сквера.
Высокие деревья, росшие вдоль аллеи, шелестели густой листвой под тёплым ветром. Солнце уже поднялось довольно высоко и заметно припекало жёлтую аллейную брусчатку: было около полудня. Но Семён в своём чёрном одеянии ничуть не страдал от жары – скорее, ему было прохладно. Словно в новой одежде был спрятан микрокондиционер, поддерживающий оптимальную температуру. Может, так оно и было на самом деле, Семён не задумывался о таких пустяках – хорошо себя чувствует, и ладно. Бытовые чудеса воспринимались уже как должное.
По веткам деревьев прыгали серые белки, изредка прицельно кидая в одинокого прохожего мелкие орешки; было тихо. Только иногда порывами налетал ветер, шумел листьями и тогда белки замирали на своих ветках, испуганно оглядываясь по сторонам. У Семёна заскребло на душе – больно уж этот уютный пейзаж напоминал центральный городской парк в далёком семёновском мире. Не хватало лишь детворы, мороженщиков с ларями, аттракционов и кинотеатра. И пьяных.
– Чую, – загробным голосом внезапно изрёк медальон, – не одни мы тут. Печёнкой чую! Следят за нами, что ли? Ты давай не зевай, по сторонам поглядывай, – Мар тревожно зажужжал, словно маленький трансформатор.
– Откуда у тебя печёнка, – усмехнулся Семён: в слежку верилось слабо, какая ещё может быть слежка в таком славном месте. – Ты чего разгуделся? Комаров отгоняешь?
– Это присказка такая, про печёнку, – нервно ответил медальон, – и, пожалуйста, не отвлекай меня от выполнения моих прямых обязанностей! От твоей охраны. Надо все защитные блоки на всякий случай подготовить.
– Было бы от кого охра… – Семён осёкся.
Впереди, шагах в десяти от Семёна, из-за кустов резко вышел невысокий худенький человек, – даже не человек, а человечек, большеголовый карлик, – в белом чистеньком костюмчике, больше похожем на плотно облегающий скафандр. В одной руке человечек держал что-то вроде коробки с ручкой. Тоже белую.
На ходу развернувшись к Семёну в шаге как солдат на плацу, карлик несколько театральным жестом нацепил себе на нос узкие тёмные очки, заранее припасённые в другой руке, прижал коробку к груди и быстро откинул её боковую крышку. Внутри коробки на пружинной подставке лежал здоровенный, налитый кровью глаз.
– Не смотри! – в панике крикнул Мар. – Окаменеешь!
Вокруг Семёна Владимировича вспыхнуло насыщенное фиолетовое зарево – это медальон спешно включил один из своих защитных блоков. Наверное, особый блок от дурного глаза.
От белой коробки к фиолетовому зареву протянулся грязно-коричневый луч, больше похожий на материальное щупальце, чем на нематериальный взгляд.
– Уроды! – натужно взвыл Мар. – До чего же чужих ненавижу! Ох, колется как… Ходу, ходу отсюда! Меня надолго не хватит. Глаз шибко мощный, свежий… И где они, гады, их берут?
– Ах так! – разозлился Семён. – Значит, так, да? – и, швырнув в сторону одёжный свёрток, не бросился наутёк, как советовал медальон, а высунул руки за фиолетовое сияние и сгоряча ухватился за коричневый луч. Голыми руками.
Ощущение было неприятное, словно Семён сжал в руках шланг работающего дерьмовоза: скользкий луч вибрировал и дёргался, так и норовя из них выскользнуть.
Карлик демонически хохотал, тыкая в сторону Семёна свободной ручкой, всхлипывал от смеха и изредка показывал Семёну Владимировичу нехороший жест. Тот самый, который был выгравирован у Мара на обратной стороне. Знак ручной работы в единичном экземпляре.
– Ну я тебя, паршивца, – вконец осатанел Семён, рывком отодрал полупрозрачный шланг от поблекшей фиолетовой защиты и, покряхтывая от напряжения, отогнул его в сторону, нацелив коричневую кишку на весёлого карлика; взгляд, как Семён и надеялся, сразу же удлинился и жадно уткнулся в самого карлика и в его коробку.
– Опс, – изумлённо сказал белый человечек и окаменел, превратившись в беломраморную статую: вид у статуи – в мраморных чёрных очках, с протянутой вперёд рукой и торчащим из кулака кривым пальцем – был крайне хулиганский. Налитый кровью глаз не успел сомкнуть свои веки и тоже окаменел – вывалившись из коробки, он бильярдным шаром прокатился по тёплой брусчатке и застрял где-то в кустах.
– Мы что, победили, да? – словно не веря в случившееся, слабым голосом спросил Мар. – И как ты это сделал?
– А ты что, не видел? – Семён подобрал свёрток, обогнул статую по большой дуге и трусцой поспешил прочь.
– Не видел, – вздохнул медальон. – Самое интересное как раз и пропустил: защиту держал. Тут уж не до разглядываний.
– Где бы руки помыть? – Семён Владимирович на ходу сорвал с кустов пригоршню листьев и с отвращением стал оттирать ладони, хотя они были совершенно чистыми. – Чего он хотел, этот карла-марла? Налетел ни с того, ни с сего. Псих какой-то. Ты можешь мне объяснить, что случилось?
– Конечно, могу, – уверенно ответил Мар. – На тебя напал один из чужих с глазом василиска в чемодане. Или Медузы-Горгоны из Каменного Мира. Говорят, что она ими иногда приторговывает, когда на мели сидит. Ей это раз плюнуть – вырвала, а через день новый вырастает. Хм, интересно, а Медуза глаза себе под местным наркозом рвёт, или так, по-простому? Э… о чём это я? Ах да. Значит, напал на нас чужой, но почему-то сам окаменел. Видно, бракованный ему глаз попался. Контрабандный.
– Зачем напал? – официально, как на допросе спросил Семён. – С какой целью?
– А хрен его знает, – не менее официально ответил Мар, – не сказал. Напал и всё тут. Может, перепутал с кем. А может, пошалить решил. Кто их, чужих, знает! Они все чокнутые и уроды. Изначально. Так ты мне всё же не ответил, что случилось-то на самом деле.
Семён кратко объяснил – и про липкий коричневый взгляд, и про то, как изогнул его. И что из этого вышло.
– Вот всё время забываю, что ты Настройщик, – с досадой воскликнул Мар, выслушав рассказ. – Отношусь к тебе как к этому… А ты – ого! Нет, надо тобой серьёзно заняться, ох как надо. Поднатаскать тебя в основах магии, теории обучить. С умными людьми познакомить, в конце концов есть же на свете хоть где-то умные люди! А то делать ты что-то можешь, и ещё как можешь, – так, как никто другой не сумеет, – а вот чего делаешь, небось и самому непонятно. И мне непонятно. А всё, что непонятно – опасно. Можно рано или поздно на этом непонятном крепко погореть.
Да и вообще как-то оно по-дилетантски, знаешь ли, – колдовские взгляды руками гнуть, узелочки на армейских сигнализациях вязать… Несерьёзно. Глобальней надо! А без учёбы ничего глобального у нас с тобой не выйдет.
– Ты что, заметил как я сигнальный шнур узлом закручивал? – уязвлённо заметил Семён. – А придурялся, что охранного колдовства не видишь. Которое высшего уровня. Шарлатан!
