Майкл Муркок - Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек
Райан вспоминает это сборище на Трафальгарской площади. Пятидесятитысячная толпа, заполнившая площадь, хлынула на ступени и мгновенно ворвалась в Национальную галерею и собор Святого Мартина. Она запрудила все прилегающие улицы.
Это было ужасно и отвратительно. Бившиеся в истерике люди до жути напоминали обезумевших крыс в клетке.
Райана затошнило от воспоминаний.
Тогда они слишком далеко позволили толпе увлечь себя. Войска, пытаясь снять возбуждение, изредка постреливали поверх голов.
Шел снег. Огни фонарей скользили по стене, вдоль которой стояли вожди Патриотов, плясали над головами толпы, выхватывая из темноты большие хлопья снега, падавшие в плотную массу людей.
Вожди с поднятыми воротниками взирали на всех сверху вниз. Когда они произносили свои речи, их голоса неимоверно усиливались и, усиленные до оглушения, долетали вверх по улице Мэлл, туда, где королева Анна пребывала в уединении, внимая тем же словам по телевидению. Их слышно было даже вниз по Уайтхоллу у самого Парламента.
Парламент. Который никому не нужен…
В толпе появились признаки разногласия. Похоже, скоро произойдет раскол.
Пока еще звучали обычные невразумительные политические клише, искаженные до неузнаваемости усилительной системой. Снег плотно валил на обращенные вверх лица: дисциплинированное собрание благоразумных людей. Нарушителей порядка было мало, что обеспечивалось присутствием войск и платной охраны Патриотов.
К микрофону подошел Колин Бисли — лидер Патриотов и член Парламента, громадный, коренастый мужчина в длинном черном плаще и широкополой шляпе, экстремист. Он владел приемами старой школы политиков — типа Черчилля. Это нравилось многим, желавшим, чтобы их политики были «сильными». Его речь, произносимая медленно и четко, была в меру зловеща и напыщена.
В отличие от других ораторов, он не стал говорить общие фразы о деле Патриотов, поскольку пришел с заявлением.
В тот момент, когда он начал говорить, поднялся ветер, и его голос пронесся необычайно далеко — над толпой на площади, над головами людей, стиснутых в улицах, до самого Вестминстера, Букингемского дворца и площади Пикадилли.
— Пришельцы — среди нас! — громыхал он, наклонив голову и подавшись вперед. — Среди нас есть пришельцы. Мы не знаем, откуда они. Мы не знаем, как они приземлились. Мы не знаем, сколько их. Но мы точно знаем одно, друзья мои, народ Англии, — они среди нас!
Райан, стиснутый толпой, скептически поморщился, взглянув на прижатого к его боку Мастерсона. Он не мог поверить в каких-то пришельцев, ухитрившихся высадиться на Землю без чьего-либо ведома. И это тогда, когда небо непрерывно обшаривается со специальных наблюдательных постов, построенных по всей стране? Мастерсон, впрочем, слушал Бисли внимательно.
Райан снова посмотрел на трибуну.
— Мы не можем сказать, кто они, но они среди нас, — долбил Бисли. — Они выглядят, как мы, — просто совершенно неотличимы от нас. И все-таки они не люди. Это — нелюди, это — антилюди.
Он выдержал паузу, понизил голос:
— Откуда, спросите вы, мы знаем о пришельцах? Как мы узнали о существовании этой заразы, этих тварей, внедрившихся в наше общество, как раковые клетки в здоровое тело? Мы знаем это по свидетельству наших собственных глаз. Мы знаем, что пришельцы существуют, по тому, что происходит, когда они здесь, кем бы они ни были.
Как иначе можем мы объяснить хаос, кровожадность, нарушение законов, мятежи, революции? Как объяснить гибель маленьких детей, забитых насмерть йоркширскими фанатиками? Волны бесчинств и грабежей по всему Западному краю? Сатанинские отряды религиозных маньяков в Фенах? Как объяснить ненависть и подозрение, количество убийств — теперь оно втрое больше, чем было пять лет назад, в десять раз выше, чем в 1990 году! Как объяснить, что у нас так мало детей, когда несколько лет назад рождаемость удвоилась? Мы терпим бедствие! Кто возбуждает и подстрекает все эти беспорядки, кровопролития и разрушения? Кто? Кто?
Райан, вглядываясь в лица стоящих вокруг него людей, понимал, что они воспринимают это всерьез. Или нет? Или присутствие войск и охранников удерживало их от освистывания или просто ухода домой?
Он посмотрел на жесткие лица полицейских, стоящих вокруг помоста и смотрящих на вождя с напряженным вниманием. Похоже, что россказни Бисли о скрытых пришельцах принимаются этим скопищем людей всерьез. По мере того, как Бисли продолжал говорить, описывая затаившихся вредителей, толпа начала согласно гудеть.
— Где-то есть их базы, — продолжал Бисли, — Мы должны найти их, братья патриоты. Мы должны уничтожить их, как осиные гнезда…
И в толпе пронесся единый глухой выдох:
— Да-а…
Он их потеряет, скептически подумал Райан, если не предложит им что-нибудь поконкретнее. Он должен объяснить им, как отличить эти опасные существа, которых им нужно уничтожить.
— Кто они? Как нам обнаружить их? — вопрошал Бисли. — Как? И в самом деле, как?
И, помедлив, продолжил пророчески-рассудительно:
— Вы знаете, кто они. Это мужчины — и женщины тоже, не сделайте ошибки, и женщины тоже, — которые не такие, как мы. Вы знаете их. Вы их узнаете с первого взгляда. Они по-другому выглядят. У них другие глаза. Они выражают сомнение там, где вы и я знаем наверняка. Это люди, связанные с иностранцами и людьми сомнительных качеств, мужчины и женщины, которые сомневаются в том, за что мы боремся. Это — скептики, еретики, насмешники. Они заставляют вас сомневаться во всем, даже в самих себе. Они много смеются и слишком часто улыбаются. Они пытаются с помощью вышучивания бросить тень на наши идеалы. Эти люди всегда возражают, когда предлагаются планы по очищению нашей страны. Они берут под защиту объекты нашего патриотического гнева. Они уклоняются от исполнения долга. Многие из них опустившиеся пьяницы и циники. Вы знаете этих людей, друзья. Вы знаете их — тех, кого заслали сюда подрывать правовое общество. Вы всегда знали их. Теперь настало время вырвать их с корнем и поступить с ними так, как они того заслуживают!
Не успел он закончить речь, как толпа взревела.
Райан ткнул в бок Мастерсона, недоверчиво уставившегося на помост.
— Давай выбираться. Скоро начнется.
— Только для пришельцев, — заметил Джеймс Генри. — Давай-ка, Райан, поохотимся на них!
Райан с удивлением посмотрел в сверкающие от возбуждения зеленые глаза Генри. А потом, неопределенно хмыкнув, посмотрел на Джона.
— Он прав, — сказал Джон, подавив стадное чувство. — Нам стоит подумать, как добраться до дома. Это настоящая массовая истерия. Господи Иисусе!
