Карина Демина - Леди и война. Пепел моего сердца
Перед смертью все равны. И Меррон тоже…
Она пошевелила липкими пальцами, запихивая мыло в рукав. Если метнуть и в глаз… а потом бежать… догонят.
Или перехватят на повороте — на каждом повороте теперь по стражнику.
Тогда как?
Нет, ну не умирать же ей в самом-то деле!
Малкольм остановился, щелкнул каблуками и в струночку вытянулся перед человеком, которого Меррон сперва не узнала. Да и как узнать лорда-канцлера, когда он сам на себя не похож. Выглядит, точно лавочник средней руки. В простом колете поверх сатиновой рубахи, в штанах полотняных с кожаными нашлепками на коленях, а из украшений — одна лишь цепь канцлерская. И еще шляпа, какую охотники обычно носят, с перышком фазаньим.
А Малкольм утверждал, что лорд-канцлер — страшный человек. Не соврал в кои-то веки.
— Тебя зовут Меррон? — спросил он, хотя наверняка знал не только имя.
— Да.
— Кто тебя ударил?
Он коснулся губы, которая все никак не могла зажить, наверное оттого, что Меррон имела привычку в волнении губу эту покусывать, вновь разрывая лопнувшую кожицу.
— Это… случайно получилось.
— Конечно, случайно, — Меррон взяли под руку, увлекая за оцепление. А Малкольм остался по ту сторону живой стены. И вот как-то совсем от этого не спокойней. — Ты ведь разумная девушка?
Не к добру эта вежливость, однако Меррон сочла за лучшее согласиться.
Разумная.
Настолько разумная, что в нынешнем окружении будет вести себя хорошо.
— И понимаешь, что я могу разрешить все твои затруднения… если ты мне поможешь.
А если откажешься, затруднений станет больше, жизнь усложнится, а возможно и подойдет к закономерному финалу. Нет, не видела Меррон себя погибшей во цвете лет. Это в теории красиво, а на самом деле как-то глупо и бесполезно.
— Я… буду рада вам помочь.
…или хотя бы вид сделать.
— Умница. Возьми, — он протянул стеклянный шарик темно-синего цвета. То есть поначалу Меррон показалось, что шарик темно-синий, но нет — зеленый. Или скорее желтоватый, как исчезающий синяк… или красный, такого, венозного оттенка.
И снова густеет до синевы.
— Сейчас ты пойдешь туда, — лорд-канцлер развернул Меррон в сторону запертой двери. — Постучишь. Назовешь себя. И скажешь, что тебе надо увидеться с мужем.
Странный шарик, который не нагревался в руке, как полагалось бы обыкновенному стеклу.
— Тебя проводят.
Ох, вряд ли Сержант обрадуется этой встрече.
— Когда поднимешься до третьего уровня… или выше третьего уровня, но не ниже. Понимаешь?
Меррон кивнула. Понимает. До трех ее считать научили.
— Просто урони шарик на землю.
— И что будет?
— Ничего страшного.
Лжет. Хотя так умело, что еще немного и Меррон вправду поверит, что ничего страшного не случится. Да и то, какая жуть может скрываться в стеклянном шарике?
Такая, которая позволит Кормаку войти в Башню.
И ладно бы… Меррон что за дело? Пусть сами друг с другом разбираются, а она… она людей хотела лечить. И хочет. Жить. Тетку увидеть. Вернуться в поместье к яблочному варенью и субботним посиделкам.
— Все в радиусе ста шагов уснут. И мы обойдемся без крови… ты спасешь многих людей.
Наверное, безопаснее было бы поверить, но Меррон не могла себя заставить.
— Меррон, от твоего благоразумия зависит не только твоя жизнь. Подумай о тете.
Вот же твари! Бетти точно не при чем!
— Иди, дорогая.
Она и пошла. До двери десять шагов, каждый из которых как последний. И каблуки туфель с железными подковками звонко цокают по камню. В спину направлены взгляды. Стрелы, кажется, тоже.
С такого расстояния не промахнутся. Арбалетная же стрела человека насквозь пробьет. И ладно, если в сердце, или там артерию крупную перережет… хуже, если в спин или живот. Дольше.
А вот и дверь.
Массивная. Старая, но крепкая. И Меррон берется за ручку, тянет на себя, не сразу поняв, что дверь заперта. Бронзовый молоток касается древесины беззвучно. И некоторое время ничего не происходит. Но вот заслонка сдвигается. У Меррон не получается рассмотреть человека, который стоит по ту сторону забранного решеткой окна. Это не Сержант точно.
— Уходи, — говорят ей.
— Нет. Мне надо увидеть Сержанта.
— Уходи.
— Нет!
Заслонка вернулась на место, и Меррон от злости пнула дверь. Она не уйдет. Будет стоять столько, сколько надо, потому что вернуться — признать поражение. И убить тетю.
Время тянулось… Меррон разглядывала дверь, боясь обернуться. Она изучила каждую трещину на лаке, узор патины на бронзе, россыпь гвоздей. Она почти уже решилась отступить — те, кто за спиной, видят, что происходит! Меррон не виновата!
Однако окошко вновь открылось.
— Передай, — между прутьями просунули лист, который Меррон взяла, уже понимая, что ей не откроют. Наверное, Сержант хорошо знал лорда-канцлера.
Читать, что было в записке, она не стала. Отдала человеку, который наверняка решал, что делать с Меррон. Он развернул лист, хмыкнул и отдал.
«Нет смысла менять одну женщину на другую. Все одинаковы. Д.Б.»
Да. Наверное. Все одинаковы. Мужчины. Женщины. Люди.
Равны.
И равно беспощадны.
А Меррон зря надеется на чудо. У нее всего-то есть — кусок мыла и шарик, способный вызвать сон. Тогда уснет и она, но… это лучше, чем ничего. И Меррон разжала пальцы.
Шарик ударился о камень с глухим совсем нестеклянным звуком. Покатился. И был остановлен носком сапога.
— Извини, — сказал лорд-канцлер, поднимая шарик. — Но войны без случайных жертв не бывает.
Как ни странно, на месте убивать не стали, как и возвращать Малкольму.
Рядом с лордом-канцлером возник невысокий человек в серой одежде, который сказал:
— Пойдем.
И Меррон подчинилась. Один — это не дюжина. С одним она справится… или сбежит… бросит мылом и сбежит. Главное, отойти подальше. Не будут же ее на глазах у всех резать — хотя на первый взгляд при ее палаче оружия не было, Меррон не сомневалась, что он воспользуется кинжалом.
Или ножом.
Или еще чем-то стальным и острым. Небось в рукаве прячет, вон какие рукава широкие.
Он провел ее мимо стражи, и люди в броне отворачивались, словно не желая встречаться с человеком взглядом…
Поворот. Лестница вниз. Человек пропускает Меррон.
— Далеко идти? — она решается задать вопрос.
— Иди.
Пролет и еще пролет… снова… в подземелья?
Там мертвецкая. Ивар.
Мертвецкая. Ну конечно, тело в любом случае попадает туда, а палачу лень нести. Да и зачем, когда Меррон сама дойти способна. Она и идет… если Ивар на месте, то… ничего. Он же не воин.
