Лорел Гамильтон - Поцелуй теней
– Да, мне говорили.
Он протянул ко мне руку. Я подняла руку ему навстречу, но пришлось пробиваться через сгустившуюся в комнате силу – как сквозь невидимую пузырящуюся толщу. Его пальцы коснулись моих, и электрической искрой проскочила между нами энергия. Он засмеялся, охватил мою руку ладонью. Я заставила себя не отдернуть руку, но улыбку выдавить не смогла. Слишком трудно было дышать сквозь толщу силы. Мне случалось жить в местах, настолько полных силой, что стены от нее стонали, но здесь силе было позволено заполнять все доступное место, как воде, не оставляя воздуха. Алистер, наверное, считал себя большим и сильным колдуном, раз смог вызвать столько силы, но на самом деле он не колдун, а щенок, раз не может ее контролировать. Силу вызывать могут многие – это не мера мощи колдуна. Важно то, что ты умеешь делать с вызванной силой. Он осторожно влек меня сквозь волны нависшей энергии, а я подумала: что он вообще со всей этой магией делает? Пусть он теряет ее понапрасну бочками, позволяя вот так клубиться, но никто не станет вызывать столько энергии, не имея представления о том, что делает, и плана, что собирается делать.
Я сама услышала, как странно, напряженно, с придыханием звучит мой голос:
– У тебя гостиная полна магией, Алистер. Что ты с таким количеством делаешь?
Я надеялась, что в фургоне эти слова слышали.
– Давай покажу, – ответил он.
Мы стояли у закрытой двери в левой стене.
– Что там за дверью? – спросила я.
Только эта дверь и была видна от входа. Еще уходил коридор из дальнего конца гостиной в глубь дома, и открытый холл вел в кухню. Это была единственная закрытая дверь, и если ребятам придется бежать ко мне на выручку, то не надо им плутать. Пусть идут прямо ко мне вытаскивать.
– Давай не будем притворяться, Мерри. Мы знаем, зачем ты здесь – зачем мы оба здесь. Там спальня.
Он открыл дверь, и действительно – это была спальня. Вся красная, от двуспальной кровати и ковра на полу до драпировки, полностью скрывающей стены. Будто стоишь в ящике, обитом алым бархатом. Между тяжелыми драпри сверкали как хрусталь зеркала, повешенные, чтобы привораживать взор. Окон не было. Закрытая коробка в центре всей магии, что он сюда вызвал.
Сила накатила на меня удушающим мехом – теплая, тесная, не дающая дышать. И говорить тоже. Ноги у меня отказали но Алистер, не замечая этого, влек меня вперед, втаскивал в комнату, и я споткнулась. Только его руки помешали мне упасть на натертый паркет. Он попытался подхватить меня на руки, но я рухнула на пол, чтобы он меня не мог поднять. Это не был обморок – просто я не хотела, чтобы меня подняли, потому что знала, куда он меня отнесет: на кровать. А она стояла в центре всей этой силы, и мне туда не хотелось – пока что.
– Погоди, – сказала я, – погоди! Дай девушке перевести дух.
Сразу за дверью стоял комод с выдвижными ящиками – невысокий, примерно мне до пояса. Я оперлась на него, чтобы встать на ноги, хотя Алистер очень любезно старался мне помочь. Поставив сумочку на комод, я дважды сжала ручку, включая камеру. Отсюда ей открывался отличный вид на кровать.
Он подошел сзади, охватил меня руками, прижимая мне локти к бокам, но не сильно. Это должно было означать объятие. То, что меня при этом охватил страх, – не его вина на самом-то деле. Я попыталась расслабиться, прислонившись к его телу, в круге его рук, но не смогла. Слишком густой была сила в комнате, и напряжение не отпускало меня. Лучшее, на что я была способна, – не вырываться.
Он ткнулся лицом мне в щеку, провел губами по коже.
– Ты не кладешь тон?
– Мне не нужно.
Я повернула голову, как бы поощряя его спуститься губами ниже по шее. Дважды повторять ему не пришлось. Губы его остановились у моего плеча, но руки скользнули вперед, обхватив за талию.
– Боже мой, какая ты тоненькая! Я тебя пальцами могу охватить.
Я осторожно отодвинулась от него в сторону кровати. Чувства начали привыкать к магии. Годы практики научили меня, как не замечать приличные количества силы. Если у тебя есть чувствительность к таким вещам, а сходить с ума ты не хочешь, научишься приспосабливаться. Магию можно свести на уровень белого шума, звуков большого города и замечать ее лишь тогда, когда сама захочешь.
Я встала на яркий персидский ковер, окружавший кровать, – точь-в-точь как описывала Наоми. Но не могла заставить себя пройти несколько последних шагов к кровати, потому что ощущала круг, лежащий под ковром, – он отталкивал меня, как гигантская рука. Это был круг силы, в котором надо стоять, когда колдуешь, чтобы то, что ты вызвал, не могло тебя съесть, или наоборот – вызываешь что-то внутрь круга, а сам остаешься в безопасности за его пределами. Не видя рун, я не могла сказать, что это за круг – щит или тюрьма. И даже если бы я видела руны и их строение, могла бы тоже не догадаться. Я знаю сидхейское колдовство, но есть и другие виды силы, другие мистические языки для вызова магии. Они могли быть мне не знакомы, и единственный способ узнать, что это за круг, – войти в него.
Тут беда в том, что некоторые круги строятся для удержания фейри в плену, и, попав внутрь, я могла оказаться пойманной. Если это действительно компашка косящих под фейри, они вряд ли будут пытаться нас ловить, но никогда не скажешь заранее. Если ты что-то очень любишь, но не можешь потрогать или удержать, любовь может превратиться в ревность разрушительнее любой ненависти.
Алистер распустил галстук, идя ко мне, и на губах его появилась улыбка предвкушения. Очень он был самодоволен, уверен в себе – и во мне. Так и подмывало просто уйти, увидеть, как эту самоуверенность смоет у него с физиономии. Пока что он не сделал еще ничего мистического, не говоря уже о незаконном. Я такая легкая добыча? А всю мистику он экономит для более неуступчивых? Может, мне надо быть поупрямее? Или поагрессивнее? Что заставит Алистера Нортона сделать что-нибудь незаконное перед камерой? Я еще не решила, быть мне холодной девственницей или распаленной шлюхой, как он уже оказался передо мной, и время на размышление истекло.
Он наклонился меня поцеловать, и я подняла голову ему навстречу, встав на цыпочки, держась за его согнутые руки. Бицепсы его напряглись у меня под пальцами, разбухли под пиджаком. Вряд ли он это делал нарочно – просто привычка. Он меня поцеловал, как все делал – с легкостью, добытой практикой, с небрежным искусством. Руки его сомкнулись вокруг моей талии, прижали меня к нему, оторвали от пола. Он двинулся внутрь круга. Я оторвалась, успела только сказать: "Подожди!" – но мы были уже на той стороне, внутри. Как в глазу урагана. Внутри было тихо – самое спокойное место во всем доме. Тугое напряжение, которого я не осознавала сама, отпустило мне плечи и спину.
