Михаил Михеев - Воин и маг
В принципе, поиск боевым заклинанием не был, но нашел свое применение в разведке, контрразведке и много в чем еще, поэтому Корбин знал его отлично. Когда Веллер прибежал с парой старых туфель и какой-то неопрятно одетой пожилой теткой неприятного вида, Корбину оставалось только отрезать от туфли кусочек, поджечь ее, произнести собственно заклинание и выплеснуть чуть-чуть силы…
Дымок от сгорающей кожи, поднятые в воздух невидимым ураганом опилки, складывающиеся в отличную трехмерную карту местности. И маленькая красная точка, засиявшая на ней.
— Вот и она, голубушка. В получасе неспешным шагом отсюда.
Опилки осели. Корбин с усмешкой достал свою карту, не такую подробную и нарисованную на листе бумаги, зато и не рассыпающуюся пылью, как только ослабевал контроль. Отметил положение беглянки.
— Теперь еще пару раз отобью точки, и будет ясно, куда она пошла.
— А зачем? Ведь сейчас догнать ее совсем несложно.
— Знаешь, Веллер, ты прав, конечно… Только вот появилась у меня одна мысль. Присмотрюсь-ка я к девчонке. Интересно мне стало, с чего она такая… шустрая. Ты вот подумай: для любой такое предложение, как выйти за меня замуж, — предел мечтаний, а она в бега ударилась. И не от страха — слишком уж разумно действует. Ты знаешь, я люблю загадки, поэтому я смотаюсь за ней, прибьюсь к ней в кильватер под видом простого, не владеющего магией попутчика и присмотрюсь. Мне кажется, будет интересно. Да и присмотрюсь к ней в неформальной обстановке. Может, она такая стерва, что проще богов поблагодарить, что сбежала. Тебя не возьму, и не проси — тебя она в лицо знает. Кстати, это кто такая?
Корбин, резко сменив тему, ткнул пальцем в тетку, стоящую чуть в стороне и робко глядящую на забавы магов. Тетка испуганно дернулась.
— Это ее мать.
— Теща будущая, значит? Ну-ну. Эй, ты, подойди сюда.
Крестьянка подошла, встала, опустив глаза. Корбин мрачно усмехнулся:
— Ну и почему у вас дочь в бега подалась?
— Я ей, дуре…
— Короче. И ближе к делу.
Кое-как, постоянно контролируя, чтобы женщина не вдалась в привычные крестьянские оханья и причитания, Корбин выяснил и про то, откуда взялась его будущая супруга, и про дар ее, и про старика Ценя. Пока шел разговор, время приблизилось к полудню, Корбин еще дважды сотворил заклинание и получил примерное направление движения беглянки.
— Вот смотри, — подозвал он Веллера. — Здесь и магом не надо быть, чтобы понять: она движется или в графство Тенор, или в баронство Шлипентайн. И в то, и в другое проще всего пройти по дороге, к ней она и идет, а на развилке, где ей придется окончательно определяться с маршрутом, стоит трактир. Трактира ей не миновать, и, судя по темпу, будет она там к вечеру. Вот там я ее и перехвачу.
Но прежде чем отправляться, Корбин отправился посмотреть на Ценя — заинтересовал его рассказ глуповатой и жадной крестьянки о старом кудеснике. Старик, казалось, ждал его и был он точно такой, как его описали: маленький, сморщенный, с хитрой рожей уроженца Поднебесной. Корбина встретил без испуга, поклонился вежливо и подобострастно. Корбин усмехнулся и попытался его прощупать, чтобы в силу своего невеликого умения определить, кто перед ним. И натолкнулся на скалу…
«Высший. Не слабее меня, пожалуй, более опытный. Интересно, что он натворил, что теперь ему скрываться приходится?» — думал Корбин, уходя. Они со стариком так и не произнесли ни слова.
Трактир стоял точно на границе владений Корбина и его соседа, барона Шлипеншухера. Барон, человек неглупый, но мелочный и жадноватый, очень обижался на Корбина за этот трактир. Еще бы, в свое время, когда это заведение только открылось, Шлипеншухер с парой десятков солдат из личной гвардии приехал уточнить у трактирщика насчет налогов — как же, трактир на бойком месте стоит, на перекрестке трех дорог, по этим трактам народ туда-сюда постоянно ездит. Платить надо за то, чтобы обосноваться на таком доходном пятачке, причем именно ему, Шлипеншухеру.
Трактирщик, в принципе, не отказался. Только попросил до утра подождать, дабы все вопросы на свежую голову утрясти. Поселил барона и его людей в трактире, в гостевых комнатах — чистеньких, новеньких, что называется, еще муха не сидела. Барон был не против — ну не выглядел трактирщик человеком, способным против двух десятков солдат хоть что-то умыслить. Маленький, пухленький, все кланяется с улыбкой — ну грешно такого не ощипать.
Утром барон был удивлен, причем совсем неприятно. Вышел на крыльцо, а там граф Корбин де'Карри стоит и мило так улыбается. И спрашивает барона, а чего это барон, собственно, имеет против трактира, который, в общем-то, наполовину на его земле стоит и хозяин которого под его, графа, защитой и покровительством?
Барон рот открыл, чтобы высказаться возмущенно, и закрыл его тут же, потому как не дурак. А де'Карри стоит, улыбается, и длинными, ухоженными пальцами по рукояти меча из драгоценной айнорской узорчатой стали, что на золото по весу меняют, стук-стук, стук-стук. Рукоять простая, кожей потертой обмотанная, а в эфес меча, в самую головку, сапфир вделан с хорошую деревню стоимостью. И через стальную сеточку, что этот камешек прикрывает, искорки серебристые так и мерцают — непростой, видать, камень, зачарованный, и что этим мечом сотворить можно, одни боги ведают.
А за спиной у графа две сотни головорезов. Одеты кто во что, по сравнению с баронскими дружинниками — босяки босяками. Это, правда, если со стороны смотреть да не знать, что на каждом доспех, какой не у всякого дворянина найдется, да и одежда не столько красива, сколь прочна и в бою удобна. У каждого меч на поясе и арбалет в руках заряженный.
Оборачивается Шлипеншухер на своих людей — а те стоят, глаза опустив, мнутся, и к оружию почему-то тянуться не спешат. Оно и понятно, ясно ведь, что дернись кто — и истыкают их болтами арбалетными, как ежиков, доказывай потом, что ты не восточный зверь-верблюд. Отряд-то у графа с собой больше, чем Шлипеншухер собрать сможет, даже если из кожи вон вывернется, да и подготовлен куда как лучше. Извинился барон за недоразумение, да и уехал тогда, еще и за все, что дружинники его съели-выпили, заплатить пришлось. А цены в трактире специально для дворян были установлены высокие-е-е…
А ведь почему барону пи-пи в штанишки сделать пришлось? Да все потому, что трактирщик тот у Корбина в роте капралом служил, по интендантской части. Впрочем, и в бою в кустах не отсиживался — не держат таких наемники. А когда Корбин домой вернулся, рота его почти вся за ним увязалась. Ну, в самом-то деле, деньжат все поднакопили столько, что и самим на безбедную жизнь хватит, и детям еще останется. Чего же теперь голову под чужой меч подставлять? А с другой стороны, просто так в деревне жить да цветы выращивать или в городе ремесло отцов-дедов непонятно зачем вспоминать как-то не тянет. Да и скучновато это для человека, который всю жизнь в походах провел и столько за эту жизнь повидал, сколько иным и за десять не увидеть. Вот так и получилось, что гарнизон у Корбина в замке — две с половиной сотни ветеранов, которые с ним не одну войну прошли, да еще полторы сотни по заставам сидят, ну и меняются периодически с теми, кто в замке прописался, чтобы службу не забывали. Ну а сами на их место, к теплым девкам и кормежке сытной. Некоторые, правда, там, на заставах, и живут постоянно уже — переженились, свои дома, огородики, но службу по-прежнему знают, к тому же телом крепки, как в молодости. Маги ведь — они не только сами живут долго, они и другим в том помочь могут. Тяжело это, конечно, сил больших требует, а тут, почитай, четыре сотни душ… Ну да и ладно, не кто-нибудь, а кругом свои, для своих можно и поднапрячься, не жалко.
