Кристина Зимняя - Жена на полставки
— Двенадцать.
— Шанс, что внушение сработает, точно как надо, был один из ста.
— Но ты же согласился, Эрвил! — воскликнула тетя.
— Я был должен тебе услугу, дорогая, а ты совершенно не желала ничего слышать.
— И что же делать?
— Ничего. Еще одно вмешательство точно приведет к сумасшествию. И я этим заниматься точно не буду. Честно говоря, я не понимаю, почему спустя столько лет тебе все еще волнует этот вопрос.
— Я боюсь, Эри! — неожиданно призналась женщина.
— Чего?
— Он порой так смотрит на меня, словно все знает.
— Кто «он»?
— Ее муж!
— Девочка вышла замуж? — изумился мужчина и, явно удерживая улыбку, добавил: — Вот уж не ожидал. И кто же рискнул?
— Брэмвейл! — зло произнесла, словно выплюнула тетка.
— Кто?
— Грэгори Брэмвейл. Знаешь его?
— Не лезь в это Мара! — вмиг посерьезнев, отрезал названный Эрвилом. — Просто забудь! И молись Змею, чтобы у этого твоего родственника никогда не возникло вопросов.
Из комнаты донесся противный звук — так скрипели старые кресла, что стояли у камина. Я очень осторожно прикрыла дверь и бросилась вверх по лестнице. Покинув гостиную, хозяйка дома и ее гость, застали меня спускающейся со второго этажа. Я старательно заулыбалась, подойдя к парочке, привычно чмокнула тетку в напудренную щечку и вопросительно уставилась на незнакомца. Впрочем, незнакомцем- то он и не был. Этого импозантного, еще не старого, но уже сплошь седого мужчину я знала.
— Познакомься с лэйдом Ланкертом, милочка, — прощебетала женщина. — Эрвил, это моя любимая племянница, Эльза.
— Ой, а я вас помню, — воскликнула я. Гость вздрогнул, но вежливую улыбку на лице удержал. — Вы тот маг, которого тетушка приглашала для консультаций, когда мне было пятнадцать.
— У вас прекрасная память, моя дорогая! И не только память — приятно видеть, какая красавица выросла из той грустной малышки, — галантно отозвался мужчина и принялся прощаться.
Почти сразу вслед за ним ушла и я, отказавшись от приглашения на обед, чему разнервничавшаяся тетка была явно рада. Чарди- мол я покидала как никогда поспешно. Шестеренки в голове усиленно работали, прокручивая услышанный обрывок разговора. А еще я вдруг вспомнила, как часто после переезда в этом дом, где Марвейн заботливо сидела ночами у кровати осиротевшей племянницы, мне снилась мама. И как она нашептывала мне, что главное в жизни — найти своего единственного, чтобы никогда больше не быть одинокой. А по утрам у меня часто болела голова, и не было никаких сил выслушивать тетины восхваления в адрес собственных сыночков.
* * *Первым делом я приобрела простенькую объемную сумку, куда запихнула и сумочку, и колючую шкатулку, широкополую шляпу и билет на стрелу до Тонии. В этом городе я никогда не была, но знала, что он ближе всего к Латии. При содействии удачи я вполне могла успеть слетать туда и обратно и попасть домой к ужину. Очень позднему ужину.
В стреларии[36] я была впервые в жизни, но билетную кассу нашла без труда. Честно говоря, такая грамотная система подсвеченных указателей очень бы пригодилась в Латийском поясе, где постоянно кто- то терялся. Так же без особых усилий обнаружив нужную стрелу, я предъявила билет, забралась внутрь, заняла свое место в правом ряду сразу за отсеком стрелера и осторожно огляделась. От обычного шипа это транспортное средство отличалось прежде всего габаритами и формой. Стрела была такой же остроносой, с таким же прозрачным куполом сверху, но не треугольной, а длинной. Я насчитала по десять мест в каждом из двух рядов, но лишь половина из них была занята.
Головной убор, честно говоря, слишком уж объемный для меня, оказался чрезвычайно удобным. Тень от полей удачно скрывала большую часть лица и позволяла не особо заметно для окружающих глазеть по сторонам. Я и без того привлекала слишком много внимания. Среди представителей первого и второго кругов я в своем явно недешевом брючном костюме и изящных туфельках смотрелась инородно. Неуместно. Шляпа и кружевные перчатки, прикрывающие эсты, лишь ухудшали ситуацию. Сделав себе мысленную пометку, непременно купить что- нибудь менее приметное, я прикрыла вызывающе дорогие туфли сумкой и откинулась на спинку жесткого кресла.
Стрела дрогнула, загудела и поднялась в воздух. Я невольно поморщилась и пожалела об оставленном дома Малыше. Механизм шипов был куда более тихим. Впрочем, неудобство было недолгим — как только мы оказались за чертой города на гурановой дороге, противный гул умолк, и стрела понеслась к своей цели. А я, решив не тратить время на созерцание пролетающих мимо пейзажей, пониже опустила поля шляпы и попыталась обдумать подслушанный в Чарди- моле разговор.
Речь, несомненно, шла обо мне. И ребенок бы догадался, даже если бы не было произнесено имя супруга. Обо мне и о неком магическом воздействии на психику, которое оказало не тот эффект, что был запланирован. Больше всего задело не то, что когда- то родная тетка применила опасные чары, а фраза о том, что и сумасшествие ее бы устроило. Это было больно. Я всегда знала, что тетка меня недолюбливает, но даже не подозревала насколько.
Впрочем, если отбросить эмоции, Марвейн можно было понять — в случае душевной болезни опека над умалишенным и, естественно, его собственностью, переходила к ближайшим родственникам. Лэй Чарди, в девичестве Варейс, так и не смогла принять то, что отец стал единственным владельцем родительского дома и состояния.
Дедушка не только вычеркнул дочь из списка наследников, после того, как она сбежала со своим будущим мужем, но и перестал с ней общаться, не желая иметь ничего общего с взбалмошной девчонкой, отвергнувшей нескольких выбранных им магов ради какого- то смазливого юнца. Папа хоть и не одобрял дядю Лэнри, но с сестрой отношения поддерживал. Возможно предчувствовал, что и сам пойдет против семьи, встретив маму, в чьем обедневшем роду уже четыре поколения не было ни одного чародея. Дед бушевал, как ураган, но отвергнуть единственного наследника не рискнул. Может, именно тогда в сердце тети зародилась ненависть? Когда ее брату простили то, чего не простили ей?
Как бы то ни было, оправдать поступок Марвейн по отношению к несчастной зареванной девочке, потерявшей в одночасье обоих родителей, никак не получалось. Тем более, что, насколько я теперь понимала, ненормальная влюбчивость, отравлявшая мою жизнь, была следствием именно тех чар.
Шестеренки в голове с тоскливым скрипом провернулись, подкидывая в очаг размышлений еще одно воспоминание. После того, как приняла предложение Брэмвейла, я всерьез опасалась, что тетка не даст разрешения на брак. Поскольку я уже достигла второго совершеннолетия[37], то это означало только то, что придется подать заявку лэйдару и выждать положенные на размышления три месяца. Но лэй Чарди неожиданно согласилась — после того, как побеседовала с будущим родственником за закрытыми дверями библиотеки — и мы смогли пожениться через неделю.
