Александра Плен - Любовь продается или пираты 25 века
Когда пискнул робот, я даже успела немного устать и запыхаться. Посмотрела сквозь ресницы на Рода и протянула руку: «Пойдем ужинать?» Мужчина резко дернул за руку и я шлепнулась к нему на колени. Род был сильно возбужден… Одной рукой он обхватил меня за шею, немного сдавил и прошептал прямо в губы:
— Не играй со мной, неоновая девочка… Немного можно, я позволяю, но очень осторожно…
Испуганно сглотнула. Пальцы сдавливали шею, голова закружилась: казалось, еще немного и потеряю сознание. Я похлопала ресницами и игриво выдохнула ему в рот, преодолевая сопротивление жестких пальцев:
— Я понятливая. Просто пока учусь.
Род усмехнулся, убрал руку и грубо поцеловал меня, сильно прижимая мои бедра к своим. Потом встал вместе со мной и понес к столу. Мы уселись друг напротив друга и приступили к ужину.
Я изящно резала рыбу, клала по маленькому кусочку в рот, а внутри все дрожало от пережитого ужаса. Он все понимает. Жутко умный сумасшедший монстр! Сейчас пронесло: он позволил мне поиграть, немного прижал игривого котенка лапой и отпустил.
Я радостно и легкомысленно щебетала за столом, рассказывая истории из своей веселой столичной жизни. Род иногда криво улыбался, иногда просто пристально смотрел мне в глаза. Я не знала, как он отреагирует на ту или иную шутку, поэтому старалась обходиться общими фразами, не упоминать правительство и не слишком превозносить наше чудесное общество на Прим. Я прощупывала границы его добродушия по отношению ко мне, и мне казалось, что я хожу по тонкому хрупкому льду: один неосторожный шаг — и провалюсь в холодную бездну.
Закончив ужин, Род, уже не сдерживаясь, задрал на мне платье и взял прямо на столе. Я со стоном выгибалась дугой, принимая его мощные толчки, а в голове крутилась мысль: «Если я сейчас воткну столовый нож ему в глаз, что произойдет?». Главаря убью, но вокруг еще тьма его солдат, я никак не смогу убежать. Значит, нужен другой план. Еще рано.
Мы переместились на его кровать.
— Ты останешься сегодня здесь, мне надоело бегать к тебе по утрам.
Я невнятно угукнула и положила голову ему на грудь. Уже поняла, что ему нравится, когда я веду себя как маленькая девочка. В меру игривая, в меру развратная…
Личная комната Рода была даже больше кабинета. Здесь поместились и несколько панелей визоров; более современный, чем мой, шкаф для одежды; стол с пультом управления, огромная кровать, кухонный комбайн, еще один стол, несколько стульев, шкаф с книгами. Я даже заметила, что некоторые из них были бумажными. Раритеты.
Потом заставила себя поцеловать его в плечо, нежно удовлетворенно вздохнуть и заснуть.
* * *И началась моя трудная, почти невозможная жизнь на грани. Я вычеркнула двадцать семь лет прошлого и начала с чистого листа. Каждый день я была разная. То игривая, как пушистый рикси; то холодная и высокомерная, как богатая аристократка; то смешливая хохотушка, то сдержанная патронесса в очках… То наивная невинная девочка — девственница, то развратная соблазнительница… Мой опыт работы в театре хорошо в этом помогал.
Каждый вечер, заходя ко мне в комнату или в кабинет, где я его поджидала, Род не знал, какой я предстану перед ним. Я играла, дразнила и соблазняла. Но каждый раз, встречаясь с его ледяными белесыми глазами, осознавала, что он все знает и понимает… Мой безумный страх, опасения, мое желание жить, мою игру и притворство. Он жутко умный и видит меня насквозь. Его так трудно обмануть…
Я чувствовала себя пугалом. Клоуном для развлечений. Игрушкой, которая его привлекла и которой он будет играться, пока не надоест. И моя главная цель — не надоесть.
Хотя были и у меня маленькие победы. Мы теперь каждый вечер ужинали вместе, почти по — семейному. Он одевал строгий костюм, я — вечернее платье. Иногда я танцевала для него, иногда читала стихи и устраивала по памяти театральные представления. Еще одной победой (как я самодовольно думаю) было то, что он считал, что я получаю удовольствие от его ласк в постели. Все‑таки мужчин так легко обмануть, когда они охвачены страстью… А пока я очень привлекала Рода в этом смысле. Хотя… Если я и переигрывала, то совсем чуть — чуть.
Вся моя жизнь сейчас сконцентрировалась вокруг него. Он стал центром моей Вселенной, все мои мысли были связаны с ним. И совсем не хорошие и не добрые мысли. Иногда я закрывала глаза и представляла, как втыкаю острый нож ему в шею или сыплю яд в чашку. Или бластером выжигаю дыру в его животе. Наверное, эти мысли помогали мне мириться с ежедневными ужасами, не знаю. Я постепенно менялась. Я уже не была легкомысленной и беспечной девочкой. Я стала осторожной и предусмотрительной. Жизнь с сумасшедшим психопатом кого угодно научит бдительности.
Иногда Род улетал на несколько дней; изредка брал с собой Кира, чаще летал один. Он встречался с контрабандистами и «черными» торговцами, сбывал товар, выяснял маршруты ценных грузов, которые собирались перевозить. У него были свои проверенные осведомители, причем, вероятнее всего, занимавшие достаточно высокие посты. И я проводила одна день — два в трех комнатах, наслаждаясь спокойствием и одиночеством. Боже мой! Я, которая раньше не могла усидеть на одном месте, которой все быстро надоедало и приедалось!.. Я себя не узнавала.
Порой Род прилетал в хорошем настроении, привозил новые книги, записи театральных постановок, концертов, дарил драгоценности и дорогие духи.
А порой после поездки он тихо входил в комнату и мое сердце замирало от страха при виде беспощадной жестокости в застывших холодных глазах. Беспричинной и оттого еще более пугающей. И тогда я молилась, чтобы дело ограничилось несколькими щипками, укусами или грубым сексом с наручниками.
Я не знала, что происходит в его извращенном мозгу. Однажды я получила пощечину только за то, что захотела подстричься. Род сказал, что ему нравятся длинные волосы и я ничего не буду менять в своей прическе. Хорошо, как скажешь, дорогой…
Но чего у него было не отнять — он был дьявольски умен. Он планировал свои нападения очень тщательно и скрупулезно, просчитывал различные варианты развития событий, опережал все мыслимые и немыслимые действия федерации. Он был гением тактики, но безумным гением.
Со временем я стала профессиональным психологом. Я так тонко чувствовала любой, самый незначительный нюанс его настроения, что порой становилось жутко. Но иначе было не выжить. Я определяла его настроение по шагам и мгновенно, буквально за пару секунд, перестраивала тактику поведения.
Иногда мне казалось, что от него пахнет кровью. А несколько раз замечала темные коричневые пятнышки на одежде. Я боялась спрашивать и предпочитала не замечать эти «маленькие шалости», иначе — если бы я позволила себе представить, что он приходит ко мне с руками по локоть в крови, замучив или убив кого‑то десять минут назад, — я бы просто сошла с ума.
