Виктория Свободина - Совместимость
Фу, как противно. Может, Леоган мне еще предложит напиться или выпить снотворного пока он будет 'взаимодействовать с моим организмом'. Но больше всего меня разозлило, что шуман мне соврал.
— Ты врешь! Я знаю, что нам этим надо будет заниматься регулярно. Не реже, чем раз в полгода, а то и чаще, если находились все время далеко друг от друга, иначе боль ко мне возвратиться, но я не умру в итоге, а впаду в кому, при этом находясь в сознании в ожидании своего 'спасителя'.
Великан нахмурился.
— Откуда тебе это известно? Я приказывал больше никому не просвещать тебя по подобным вопросам, не согласовав прежде со мной.
Криво усмехнулась. Похоже, мой компьютер не проверяют, а в сети столь ценной информации, что дал мне Клайд, не найти. Даже если что-то и появляется, то даже намеки контрольные службы быстро стирают, часто такое замечала особенно на самых разнообразных форумах о шуманах. Пожалуй, теперь мне стоит только благодарить бывшего учителя за источник достоверной информации. Но отдавать не до конца изученные материалы не хочется.
— Учитель Клайд, еще пока со мной занимался, успел просветить. Да и Маргарита, кажется, что-то такое рассказывала… каюсь, Марго мне стала настолько неприятно, что лишний раз и ей насолить не против.
Помолчали.
— И что теперь? — поинтересовалась у мужчины. — Ты меня заставишь спать с тобой?
Леоган дернулся, как от пощечины.
— Нет! — мужчина встал и нервно заходил по комнате.
— Значит, позволишь мне умереть в болях?
Надо было видеть, какой мученический взгляд кинул на меня шуман. Ха, мне, что ли легко? По мне, так гораздо хуже.
* * *В итоге мы с Великаном так и не пришли к общему решению. Мой жених периодически предлагал всяческие варианты нашего сближения, но я на все отвечала категорическим отказом. Вообще, мне кажется, Леоган не сам придумывал все идеи, а ему кто-то советовал. Из последнего шуман предложил мне спать в одной кровати вместе с ним, только спать, чтобы привыкнуть друг другу. От данной идеи меня чуть не стошнило, если честно.
Благо, Великан ни к чему не принуждал, физически не воздействовал, а постоянные отказы воспринимал стоически. Вероятно, Леоган чувствовал свою вину, как за мое раннее превращение в невесты, вырывание из привычного мира и окружения, и за то, что подпустил к моему просвещению не тех людей, ну и из последнего за провокацию с самоубийством. Теперь за мной, кстати, следят с удвоенным усердием, и если вдруг со стороны кажется, что я подвергаю себя хоть малейшему риску, как сознательному, так и не очень, тут же откуда ни возьмись, появляется невидимая до этого охрана из числа шуманов. Даже в ванну как-то мне ворвались.
Единственное, на что я соглашалась, это на какие-нибудь поездки с Леоганом. Больше всего мне понравилось на экзотических безлюдных островах, на дне океана, в космосе, в горах и Эсшарде. Вряд ли бы мне удалось, не случись встречи с шуманом, побывать хотя бы в половине из этих мест за всю жизнь, впрочем, у меня были бы другие интересы. Учеба, например, поступление в старшую школу.
Мне, кстати, Великан предлагал, пока период затишья, вернуться в школу, но не ночевать там, а возвращаться в его дом. Подумав, отказалась. С одной стороны, конечно, хотелось пореже видеть шумана, в последнее время присутствовавшего рядом слишком много и, похоже, совсем забросившего свои основные дела, но мне показалось, что глупо будет ходить на учебу последние месяцы своей жизни.
Боль вернулась ко мне с началом весны. Не так резко, как в прошлый раз, а постепенно, но неуклонно нарастая.
Вместо того чтобы выходить подышать свежим весенним воздухом и погреться в лучах солнышка, наоборот стала все чаще запираться в комнате. Мне начали давать какие-то лекарства, но единственный, кто хоть немного приносил мне облегчение, был Мусс. Когда кот забирался ко мне в объятия и нежно урчал, боль, будто на время отступала. Помогали и прикосновения Великана, неизменно заходившего меня проведать, но их я тщательно избегала и требовала ко мне не прикасаться, вообще никогда.
Леоган все чаще оставался у моей постели и уговаривал, уговаривал, уговаривал. На печальное виноватое лицо шумана уже невозможно было смотреть. Однако я твердо стояла на своем и требовала, чтобы мою волю исполнили. Хоть где-то я имею же право выбора? Если все-таки выдержу и не попрошу сама, ко мне не притрагиваться и дать умереть, поскольку иначе я окончательно возненавижу Леогана.
Великан лишь качал головой. И вновь рассказывал, что ничего плохого меня не ждет, что он будет заботиться обо мне, подарит все, что только пожелаю, лишь бы приняла и согласилась жить.
Ближе к лету меня вновь перевели в больницу. Боль действительно, как и предвещал Великан, становилась адской, при этом без всяких передышек. Я забыла о еде, если еще и вставала, то с большим трудом. Ненависть и отвращение к своему жениху росли вместе с болью. У меня осталась единственная мечта — умереть уже как можно скорее. Тем не менее я пока не жалела, что не покончила жизнь самоубийством ранее — как бы там ни было а этот мир я люблю, и мне просто необходимо было в последний раз поваляться в снегу, посмотреть на белые искрящиеся снежинки, увидеть, как пробивается первая зеленая травка и бегут по земле ручейки. Нет, не жалею, если надо, помучаюсь еще столько, сколько необходимо.
Со временем перестала вставать совсем, даже сидеть самостоятельно не могла. Из тела будто вырвали скелет. Кричать, плакать и говорить хотя бы шепотом, тоже стало невозможно, а так хотелось, ведь боль действительно стала просто ужасной, а спасительного забытья все не приходило. Каждая секунда превращалась в вечность, и этих вечностей у меня было великое множество.
В какой-то момент я сломалась и готова попросить об избавлении от бесконечной боли, любым способом. Хоть смерть, хоть близость с Великаном. Хоть что-нибудь! Но говорить и о чем-то просить я оказалась не в силах. Только продолжать терпеть и сходить с ума в своем маленьком мире боли.
Все происходящее вокруг меня воспринималось сквозь пелену тумана, порой кровавого. Кто-то что-то говорил, порой кричал и спорил. То и дело рядом метались силуэты людей.
Один раз мне было видение. Я довольно четко рассмотрела нависшего надо мной взволнованного Великана, почему-то без рубашки, кажется, шуман что-то говорил, услышать я была не в силах, потом все снова заволокло туманом, лишь, кажется, были странные ритмичные толчки, немного отвлекающие от дичайшей боли, ставшей моей вечной спутницей.
Не знаю, через сколько, но случилось чудо, и я ушла в долгожданное забытье.
Очнулась не в загробном мире, а в спальне, причем не вполне для меня обычной. Огромных размеров просторная комната с просто таки королевской кроватью. Все даже на взгляд непрофессионала выглядит дорого. Словно я в каком-то дворце проснулась. Цвета в основном белые, золотые и желтые.
