Фаворит (СИ) - Цыбульский Станислав

— Откуда такое подозрение? Хотя, да, в имении дяди я не имел привычки выходить за порог ночью.

— Подозрение! — барон снова засмеялся, ему немедленно ответило эхо. — Вы идете, как кот по лужам! Но вино помогает, еще как помогает! Как у нас говорят: больше вина — меньше ям… ха-ха-ха! И хорошо же жилось вам, раз не приходилось выходить. Приключения с доставкой, да? А мне вот приходится, приходится!

— И что же, всегда в одиночку? — я перепрыгнул особенно большую лужу, слабо блестящую в свете далекого фонаря. — Я понимаю, что в том гадюшнике не нашлось достойных противников, но не всегда же ищите там?

— Конечно нет! — барон едва не поперхнулся от возмущения. — У меня замечательные друзья! Бароны, не грязь! Ох, какого мы сними наводим шуму, когда выпиваем по бочонку!

— Но сегодня вы были один.

— Ну, раз на раз не приходится. — Он помолчал. — Иногда бывает, что в благородной забывчивости пропустишь день, в который договаривались ехать… эм… не важно. И остаешься, как дурак, дожидаться в одиночестве! Ничего, скоро вся благородная стая соберется снова, думаю, вампридетсяпо душе!

Он с такой силой хлопнул меня по плечу, что едва не расплющил, стальные пластины доспеха протестующие заскрипели. От неожиданности я едва не упал: в плечо словно ударили молотом! Впереди показался отрезок улицы, освещенный так ярко, будто сюда сбежались фонари со всего города. У широких ворот, украшенных затейливым кованным узором, зевали стражи. Увидев нас, моментально подобрались, смотрели недоверчиво и с угрозой. Мы прошли мимо, и только когда снова скрылись в темноте, барон сказал неожиданно тихим голосом:

— Благородный барон, видели эти ворота? Упаси вас Солнце когда-нибудь познакомиться с человеком, живущим по ту сторону!

Что такое знакомство мне пока не по рангу, я уже догадался, но спросил так же тихо:

— А что не так? Здесь живет судья? Или кто-то из духовенства?

Вопрос был совершенно не праздный, к кому-то подобному меня должны были доставить храмовники, и попасть к нему теперь, когда они погибли, хотелось меньше всего. Но Север ответил почти шепотом:

— Если бы! С ними всегда можно договориться! Этот человек — сущее зло во плоти! Я недавно проиграл ему деревню и лучший меч! Хорошо, что есть другой, доставшийся от отца, его как раз сейчас везут из имения!

Я непонимающе хлопал глазами, пока до меня не дошел смысл его слов. С плеч словно свалилась гора такая тяжелая, что мешала дышать.

— Благородный барон умеет напугать! — я хохотнул, сказал, понизив голос: — Я уж было подумал, что этот дом принадлежит материкакой-топриятной особы…

Север заржал так, что зазвенели стекла в окнах по обе стороны улицы, где-то сверху заскрежетало, упал и тут же скрылся в темноте кот. Смахивая слезу, онвыдохнул со всхлипываниями:

— Да, такая тут тоже есть, живет по ту сторону. Дочь у нее… э… хороша, я вам даже немного завидую, что не знакомы. Нужно будет при первой возможности представить!

Я хотел был ответить, что пока не горю желанием, но барон остановился у ничем особо не примечательных ворот, громко постучал:

— Эй, там! Спите, пока хозяин тратит здоровье?! — По ту сторону ворот забегали, раздался скрип вынимаемого из пазов засова. Север приглашающее повел рукой: — Прошу, благородный барон!

Глава 8

В доме барона мне отвели комнату на втором этаже. Широкая кровать под балдахином не шла ни в какое сравнение с сеновалом, и уж тем более славками дешевых постоялых дворов. Для мешков, доставленных утром, нашлись сундуки, а центр комнаты занимал стол с подсвечником такого размера, что им можно было убить. Правда, не обошлось и без минусов: окна выходили на двор, посреди которого в луже сутра и до заката валялась огромная свинья.

Неожиданно у барона обнаружилась довольно приличная библиотека. Под нее было отведено отдельное помещение, не самое просторное, но уютное, стеллажи занимали все четыре стены, оставляя местотолько для окна и дверей. В центрерасположился стол с бумагой и чернильницей, к нему жалось старое кресло. Правда, все было покрыто слоем пыли в палец, в воздухе чувствовался отчетливый запах тлена, а чернила высохли. Когда я обратился к Северу с просьбой пользоваться книгами, он ответил с нескрываемым удивлением:

— Не думал, что благородному барону пристало возиться с буквами!

— Что поделать, все идет из детства. Я часто болел и проводил много времени в библиотеке дяди. До сих пор люблю, знаешьли, полистать что-нибудь перед сном…

Я неопределенно покрутил пальцем в воздухе. Барон неожиданно рассмеялся, сказал понимающе:

— Да, чудесное босоногое детство! Помню, сам любил разглядывать старые рисунки, есть в них что-то эдакое… — он покрутил пальцами. — Дом достался мне уже с книгами. Все собирался спалить в камине, но руки не дошли. Пользуйся, мой друг, пользуйся!

И я воспользовался. Было непросто разобраться в рукописном тексте, но и печатный оказался не намного лучше, буквы всеобщего были частично искажены, за долгие годы появилось несколько новых знаков, и пришлось потратить полный день, чтобы разобраться. Так же вольно поступили с правилами. Приходилось все время напоминать себе, что язык — вещь живая и склонная к изменениям. Голова раскалывалась от стараний видеть в этом наборе знаков осмысленный текст, но я справился и на третий день уже читал довольно бегло.

И вот здесь меня ждало первое разочарование: предыдущий владелец оказался любителем приключенческих романов. Полки были заставлены толстенными фолиантами о доблестных рыцарях, которые только и делали, что спасали и повергали. Я уже почти опустил руки, когда добрался до полок, идущих под самым потолком, и вот там наконецобнаружилось хоть что-то ценное.

Первым оказался атлас мира. Богато украшенный, в переплете из дереваи кожи, но при всем этом довольно приблизительный: береговая линия слишком сглажена, а высоты обозначались только контурами горных хребтов, но все же это была без сомнения прикладная книга. Из него удалось узнать, что на семи материках планеты расположились пятнадцать крупных государств и несколько десятков мелких, в основном подчиненных большим соседям. Я постарался вспомнить очертания берегов и хоть примерно восстановить в голове ландшафт тех мест, над которыми потерпел крушение. Расспрашивать о таком в пути — привлекать лишнее внимание, зато теперь я с уверенностью мог сказать, что барон Томас Ромм был подданным империи Браворот, расположенной в северном полушарии. Мне очень повезло, что челнок рухнул, когда в здешних широтах был разгар лета.

Еще две книги позволили немного разобраться в истории и политике мира, но именно что немного. Авторы первой то и дело скатывались в мифологию и пространные рассуждения о роли императора и верховных иерархов в целостности мироустройства, писавшие вторую же упирали на то, что только близость к холодным широтам явилась причиной расцвета первых империй. Из полезного удалось почерпнуть примерное время, когда на планете началась новая история: пять сотен лет, плюс-минус век. Упоминалось о войнах каких-то мифических героев, Великой Тьме, нашествии ужасных тварей.

Апокалипсис в этих книгах вызвало непомерное тщеславие людей, решивших добраться до верховного бога — Солнца, и тем самым подписавших себе приговор. Интересно, что упоминались и лунные станции, в книгах они назывались Божьими домами, и что древние люди посещали их, пока не были изгнаны с небес. А следом за этим весь мир покатился прямо в темные века. С массовыми убийствами, эпидемиями, войнами всех против всех и тотальным вымиранием, когда на семи континентах почти закончились люди. Прошло несколько сотен лет, прежде чем все начало восстанавливаться и появились первые записи.

Я перечитывал раз за разом все три тома, обложившись бумагой, делая пометки и чертя диаграммы. Прерывался только на обед, спускаясь в столовую и разгружая голову в разговорах с Севером, а потом снова возвращался в библиотеку. От кофе уже болел желудок, кофеин лез из ушей, но кроме общей канвы ничего прояснить не удавалось. Нужны были новые книги, но как я успел выяснить, исторические хроники были собраны в крупныхцерковных библиотеках. А мне, по понятным причинам, не очень хотелось показываться в таких местах.