Евгения Белякова - Король-Бродяга (День дурака, час шута)
— Смогу.
— Как?
— Я знаю, как лишить тебя бессмертия.
Я посмотрел на кольцо.
— Да, — она заметила мой взгляд и скривилась торжествующе. Странная вышла гримаса — как будто ей самой непонятно было, что нужно чувствовать в этот момент. — Я знаю, как разбить его, снять его чары.
— Когда-то я желал этого. Потом перестал. Но теперь… тебе повезло. Сейчас мне все равно, и я не стану биться за свою жизнь.
— Ты устал? Устал управлять людьми, как куклами?
— О чем ты?
Она с презрением посмотрела на меня. Такая строгая, пугающая и прекрасная, уверенная в своей правоте и праве — лишить меня того, чем не она наградила.
— Я знаю, ты бросил меня.
— Не сомневаюсь, ты считаешь, что знаешь истину.
Она фыркнула:
— У тебя еще есть время рассказать мне свою версию, но я все равно не поверю.
Я покачал головой.
— Ты все уже решила, милая.
Я поднялся на ноги; она тоже.
— Давай, девочка моя.
Хил смотрела на меня в упор, губы ее беззвучно шевелились. Она подняла руку, направив в мою сторону дрожащую ладонь, но тут же опустила ее.
— Почему ты… почему ты бросил меня? Дважды, Джок!
Значит, она вспомнила. Не только Кару Богов. Порт, сосуд в заброшенном доме… интересно, как она ощущала мое присутствие рядом? А потом я внезапно исчез, оставил ее, словно надоевшую игрушку — именно это я прочел в ее глазах.
— Это длинная история. У тебя не хватит терпения, а у меня сил. Я и впрямь устал. Делай, что собиралась.
Она сжала губы, словно ей было очень больно. Нет, девочка моя, я не собираюсь дать тебе причину отказаться от задуманного. Тем более что найти ее ты можешь лишь в своем сердце, а не в моих словах.
Она зашептала на незнакомом мне языке. Шум бури снаружи отозвался мерным гулом, то затихающим, то возрастающим — в ритме сердцебиения. Бом, бом… звуки ее голоса будто бы заставляли пространство вокруг нас колебаться; воздух нагрелся, и мне стало трудно дышать. Я почувствовал что-то похожее на то странное состояние, что преследовал меня в последнее время, но куда слабее — и во внезапном и, возможно, последнем озарении понял, что это Хил искала меня, и магия поиска заставляла меня терять себя в окружающем мире; столь сильное воздействие не могло пройти бесследно, а я, хоть и испытывал его ранее, когда Пухлик решил излечить меня от горба, не узнал его.
— Я…лишаю тебя твоего бессмертия, — прошептала Хил.
И сжала руку в кулак.
Меня накрыла тьма.
И в этой тьме я вдруг стал мириадом звезд, следящих с небосклона за суетными человеческими жизнями. Сотнями тысяч глаз, глядящими с неба. Я увидел само время, и смерть, и любовь — в их истинном обличье, которое дано видеть только умирающим. На мгновение я испытал счастье, сладострастно вдохнул аромат смерти, что окружила меня со всех сторон. Она была ласкова, как мать. Она убаюкивала и раскачивала меня. Я увидел бытие — и миллионы человеческих поступков, сплетающихся в удивительной красоты полотно, сияющее перед моим внутренним взором.
А потом я услышал голоса. Мужской и женский.
— Разве ты не знала? — спросил мужской.
Женский промолчал хрустальным звоном.
— Мне показалось, что я спал…
— Недолго. А… он?
— Жив.
О ком они? И кто они? Мне захотелось их обнять, прижать к себе и никогда не отпускать, потому что я вдруг почувствовал, что роднее и ближе них у меня нет никого.
И еще я вдруг почувствовал боль в ноге.
— Если это Сады Богов, — сказал я, заново пробуя слова на вкус — они почему-то отдавали каменной пылью, — то меня обманули. Здесь не должно ничего болеть.
— Он очнулся! — воскликнул мужской голос.
Рэд? Ну, тогда я точно на том свете. Сейчас он будет меня успокаивать, убеждая, что сделал все правильно и нет необходимости таскать его за уши. Но я все равно это сделаю.
Я попытался разлепить глаза и у меня это даже получилось.
Прямо перед собой я увидел счастливую физиономию Рэда. Он расцеловал меня в обе щеки, и прижал к своей широкой груди так, что мои кости затрещали.
— Учитель…
— Что тут… ты же…
Я поднял глаза. Чуть поодаль стояла Хилли с перепачканным лицом и потеками слез на щеках.
— Я не знаю! — крикнула она. — Он вдруг встал и…
— Рэд… — я поерзал в его объятиях, давая понять, что сжимать меня слишком сильно не надо. Он послушно разжал руки. — Дай-ка мне свой кинжал.
— Но зачем?
— Давай, не спорь.
Я провел холодным лезвием по руке. Заструилась кровь. Она все лилась, не переставая, и лишь когда я сжал предплечье, иссякла.
— Я снова смертен, Рэд. — Осмотрев руки, я увидел, что кольцо исчезло. — Мое бессмертие разбилось вдребезги и, видимо, один осколок попал в тебя, мой мальчик. Ты удачлив. Помоги-ка мне встать.
Кряхтя и держась за плечо Рэда, я поднялся и посмотрел на Хилл. Слезы дрожали на ее ресницах, как рассветная роса на травинках.
— Ну что, милая… теперь-то ты точно сможешь меня убить.
— Нет, учитель, я рассказал ей… — начал Рэд, но я остановил его, подняв руку. Рана болела, саднила и исчезать не желала. Какое облегчение.
— Рассказал о чем?
— Почему вы тогда уехали из Хавира. Багровая звезда. Смерти…
— Это второй раз, — тихо, сдавленно сказала Хил.
— А в первый — он сошел с ума от горя, — пылко добавил Рэд, защищая меня и мое тогдашнее безумие.
Я помолчал немного. Такой хрупкий момент — казалось, скажи всего лишь слово — не то, и рассыплется.
— Пусть она сама решит.
Хилл закусила губу. Затем отчаянно замотала головой.
— Я чуть было не… Нет… — прошептала она, резко развернулась и побежала к пролому в стене. И прыгнула прямо в центр смерча, все еще подкарауливающего там, снаружи. Ветер мазнул напоследок мое лицо и буря стала удаляться от замка, стремительно уменьшаясь. Я с трудом удержался от того, чтобы не кинуться следом. Нарочито бодро, пряча усталость, сказал:
— А она, где бы ни шлялась все это время, помимо ненависти научилась еще кое-чему. Ни разу не видел такого… живого урагана.
— Надо было ее остановить, — пробурчал Рэд, усаживая меня в кресло, которое поднял с пола.
— Не успели бы. И теперь она опять неизвестно где.
— Ну… — Рэд улыбнулся мне. — Я так думаю, она понеслась в наш домик в горах.
— Откуда у тебя такие сведения, прозорливый ты мой?
— Я рассказал ей, что узнал из ваших записок. Она засомневалась, и тогда я сказал, что вы оставили их там, и она в любое время сможет их прочесть.
— Рэд. — Я похлопал его по руке. — Мне надо… поехать за ней. Иначе… словом, я буду сильно жалеть. Конечно, она меня вряд ли захочет видеть в ближайшие лет двадцать. Хотя… я забыл, что уже не бессмертен, и меряю время десятилетиями. Вредная привычка. Но, как бы она меня сейчас не ненавидела, мне надо объясниться с ней. Я слишком долго держал рот на замке.
