Гай Кей - Песнь для Арбонны
Благодаря принятым мерам, когда пришло известие, что Гораут миновал перевал и спускается с гор, мужчины Арбонны оказались подготовленными гораздо лучше, чем могло случиться. Они сумели быстро и организованно переместиться к Барбентайну, несмотря на то что южные дороги развезло от зимних дождей, а оттуда, когда пришло сообщение Беатрисы, сюда, к Талаиру и озеру.
Кораны самого Бертрана их ждали, и Блэз знал, что солдаты Мираваля находятся неподалеку, но они потеряны для их армии, если не хуже.
В сотый раз после совещания в Барбентайне четыре дня тому назад Блэз поймал себя на том, что сомневается в мудрости решения графини поставить Бертрана во главе армии. Она должна была знать, что Уртэ среагирует именно так. Даже Блэз, всего год назад не подозревавший об этой грустной истории, мог бы догадаться, что Уртэ встанет на дыбы от необходимости подчиняться Бертрану. Несомненно, де Талаир был очевидным кандидатом на роль командующего, но стоило ли это полутора тысяч воинов? Неужели Тьерри де Карензу был бы такой плохой альтернативой?
Или, возможно, Синь ожидала, что Уртэ поднимется выше вражды между Талаиром и Миравалем теперь, когда так много поставлено на карту? Когда на весы брошено фактически все? В таком случае она ошиблась, и Блэз достаточно хорошо знал историю войн, чтобы понять, что Арбонна будет не первой страной, проигравшей захватчикам из-за того, что не смогла погасить свои внутренние распри.
Стоя на крепостной стене замка Бертрана под сверкающим солнцем, он покачал головой, но продолжал мрачно молчать, как молчал в зале совета и вообще с тех пор. В каком-то смысле, возможно, все это исключительно дело историков и скучных философов грядущего, людей, которые перебирают кости минувших лет, подобно стервятникам, появляющимся в ночи после битвы, чтобы подобрать убитых и умирающих.
Истина сегодня заключалась в том, что даже вместе с коранами Мираваля им понадобилось бы огромное количество наемников, чтобы получить хоть какой-то реальный шанс выстоять, а зимнее вторжение лишило их этой возможности. Армия Адемара Гораутского, которую он благополучно перевел через горы, намного превосходила их численностью. Адемара и Гальберта: Блэз был уверен так твердо, как ни в чем другом в этом мире, что эта зимняя война была изобретением его отца — результатом хитроумного и длительного планирования, смешанного с надменной, непоколебимой уверенностью, что бог поможет ему пройти через перевал. И разумеется, пугало то, что Кораннос помог. Армия Гораута, которая был армией бога, — в Арбонне, и Блэз, глядя на север с крепостной стены вместе с Бертраном и Фальком де Савариком и другими, ощущал страх, тяжелым камнем лежащий у него на сердце.
«Только глупцы и безумцы не знают страха перед боем», — так ему говорил его первый командир, и Блэз много лет так же успокаивал молодых людей под своим началом. Однако он был уверен, что его отец сейчас не испытывает страха, направляясь сюда ради осуществления мечты всей своей жизни. Что это означало, он не знал.
— Мы выстроимся у юго-восточного конца долины, — услышал он слова Бертрана, обращенные к трем мужчинам, которые только что подошли к нему. Баронам с юга. Одним из них был Маллин де Бауд. Они с Блэзом успели только быстро поздороваться и обменяться взглядами. Возможно, на большее так и не найдется времени. — Замок и озеро, — продолжал Бертран, — останутся у нас за спиной, так что они не могут обойти нас с флангов. Там небольшой склон, если хорошенько приглядитесь, вы его увидите, спускающийся в долину к западу, он нам поможет. Это хотя бы даст лучникам немного больше простора. — Бертран, подумал Блэз, знал эту землю, как песню из своего детства. Он сам себя удивил этим сравнением. Возможно, подумал он, ему следует начать меньше удивляться: в конце концов, он среди воинов Арбонны.
— А как насчет острова Риан? — спросил один из баронов. — Могут они добраться туда с западного берега озера, если мы оставим им доступ с той стороны?
— Лодок нет. Мы все отвели их к своему причалу или к самому острову. Они не будут думать об этом, пока не разделаются с нами. — Голос Бертрана звучал спокойно. На Блэза это произвело впечатление. Но не особенно удивило: у него уже было время оценить этого человека. Он доверял ему и любил его, а ведь всего год назад он и не думал, что такое возможно.
Бертран, как обычно, стоял с непокрытой головой, без доспехов, одетый в свой обычный неброский костюм коричневого цвета. Когда Блэз впервые увидел его прошлой весной скачущим к замку Бауд, эта одежда из грубой ткани показалась ему извращенным притворством со стороны сеньора столь могущественного и богатого; теперь почему-то внешний вид Бертрана казался совершенно подобающим военачальнику накануне сражения. Словно де Талаир каким-то странным образом всегда готовился к этому. Интересно, подумал Блэз, может ли это оказаться правдой: он вспомнил еще один внезапно нахлынувший образ: злые, насмешливые стихи, которые герцог спел в замке Бауд об Адемаре, Гальберте и Дауфриди Валенсийском. Человек, который написал эти слова, мог вполне предвидеть ответ на них. Первым ответом была стрела, пропитанная сивареном, вспомнил Блэз, бросив взгляд на Рюделя, стоящего немного дальше на стене. Вторым ответом, по-видимому, стала эта война.
Он посмотрел вдаль, на запад. Массивная арка Древних сверкала в лучах солнца в конце аллеи вязов. Немного ближе он увидел полоску песка рядом с дорогой, где шесть коранов Мираваля убили его коня и вьючного пони, а потом погибли от его стрел. Он вспомнил молодую жрицу с острова, которая явилась, чтобы проводить его в Талаир. «Мы ждали тебя», — сказала она тогда, уверенная и высокомерная, как, по-видимому, они все. Он так до конца и не понял, что это значило. Это было частью все той же пугающей паутины тайн, которая привела их сюда после предупреждения Беатрисы.
«Кто знает, что делают эти женщины, когда уходят в лес по ночам?» Однажды эти слова произнес его отец, перед тем как сжечь очередную предполагаемую ведьму на земле Гарсенка. Блэз предпочитал не вспоминать о таких вещах. Но здесь тоже будут костры, почти невообразимый адский огонь, если победит Гальберт. С некоторым усилием Блэз заставил себя отбросить эту мысль и вместо этого вспомнить музыку, которая играла, когда он в первый раз пришел в этот замок рядом с Валери в тот весенний день. Кажется, это было так давно.
Фальк де Саварик подошел ближе и облокотился локтями о каменную стену. Не отрывая глаз от северного конца долины, он лукаво шепнул:
— Ты придумал что-нибудь исключительно умное?
Губы Блэза дрогнули.
— Конечно, — ответил он Фальку в том же тоне. — Я собираюсь вызвать Адемара на поединок. Когда он по глупости согласится, я его убью, приму командование его благодарной армией, и мы все успеем вернуться домой в Гораут к весеннему севу.
