Юлия Гутиева - Ликвидатор
— А она что здесь делает?
Берк задумался, горькая улыбка приговорённого к пожизненному заключению коснулась губ.
— Леонид, не поверишь, но я боюсь ответа на этот вопрос.
Телефонный звонок нарушил беспокойную задумчивость. Позитивный голос Сеймы уверенно отрапортовал:
— В день бойни Джули работала в редакции. Это подтвердил Ситников.
— Спасибо, — тихо ответил ликвидатор, но легче не стало.
Моран задумался, отдавшись на милость интуиции, и последняя кричала о дикой нестыковке в происходящих событиях.
— Сейма, сходи в редакцию, поговори с Ситниковым. Не могу отделаться от ощущения — что-то здесь не сходится.
— Ты намекаешь на… — женщина не договорила, дав возможность боссу произнести мысли вслух.
— Да, на явную ложь, только причину не знаю, пока не знаю. Разукрашенный висок Фарион вкупе с другими фактами говорит, по меньшей мере, об её причастности, если не о прямом участии.
Попрощавшись, Моран нажал отбой.
— А теперь, Леонид, нам остаётся только ждать.
Маг молчал, понимая, любое сказанное слово положит начало ненужному разговору, тревожным догадкам и причинит боль.
— Как твой пациент? — тихо спросил Моран. Голос шефа казался устало-бесцветным.
Погрузившись в невесёлые мысли от предстоящих перспектив, Леонид автоматически ответил вопросом на вопрос:
— Который из них?
Берк многозначительно посмотрел на мужчину. В патологоанатоме ликвидатора всегда поражало умение противоречий уживаться друг с другом. И сейчас боль прошлого соседствовала с открытиями настоящего и возможностями будущего.
— В твоём случае оба.
Уловив оттенок иронии, маг важно отметил:
— Зря ты недооцениваешь младшего, он… — внезапно мужчина запнулся, не в состоянии подобрать точных слов, способных объёмно и всесторонне охарактеризовать карона.
Махнув рукой, Леонид ворчливо произнёс:
— Тебе не понять.
— Куда уж мне до высоких кароньих материй, — почти весело отозвался Берк, но врач уловил глубину тоски, которую Моран пытался скрыть.
— Пойдём, пообщаемся с Лози. Малыш чертовски хорошо умеет поднимать настроение.
ЗемляСейма не спеша подошла к редакции. Жаль, на улице никто не курил, иначе, обострив слух, можно было узнать важную информацию ещё до беседы с непосредственной целью. Поморщившись от грубого определения Дениса Ситникова, женщина толкнула дверь, прошла по узкому коридору, поразившись царившей вокруг тишине, свернула направо и неожиданно оказалась в просторном помещении с большими окнами и множеством домашних растений в горшках разных цветов и размеров.
Кусочек лета среди поздней осени окружающего мира. С первого взгляда могло показаться, что цветы расставлены беспорядочно, но при внимательном рассмотрении в глаза бросалась некая геометрия зелени и стоящих рядом компьютеров. Несколько рабочих мест, продуманно разбросанных по большому кабинету, давали ощущение свободы и одновременно причастности к коллективу. Некоторые стулья пустовали.
— Здравствуйте. Я могу вам помочь? — спокойный голос отвлёк Сейму от изучения офиса.
Обернувшись, оборотень увидела худого мужчину в джинсах и футболке. Проницательный взгляд карих глаз лучился добротой и интересом.
«Неоднозначное сочетание», — отметила про себя женщина, а вслух произнесла:
— Здравствуйте. Меня зовут Сейма. Я коллега Джули Фарион на другой работе, — сделав паузу для создания нужного эффекта, дельфин на секунду закрыла глаза, затем торопливо продолжила, — я пришла к вам без её ведома. И, надеюсь, мой визит останется между нами.
Денис многозначительно посмотрел на женщину, сказав более сурово, чем того требовали обстоятельства:
— Я не могу давать подобных обещаний, не зная сути вопроса. Пройдёмте в кабинет.
В глазах Сеймы на долю секунды удивление смешалось с недоверием. Казалось бы, обычная фраза, но выражение лица, с которым Ситников произносил слова, выдали благородного рыцаря современности. Неужели такое возможно?
Присмотревшись к молодому человеку, дельфин уловила жгучий интерес к цели её визита — ещё бы, ранее никто лично не приходил в редакцию из секретного подразделения, в котором работала Фарион. А ведь самый «горячий» материал для «На лезвии» поступал именно оттуда. Но каким бы не был профессиональный интерес, отношение к сотруднице оказалось выше.
Предложив гостье присесть, Денис устроился в кресле напротив и стал ждать.
— Хорошо, — выстрадано заявила Сейма, не желавшая без надобности применять внушение, — в последнее время с Джули что-то происходит. И я сильно беспокоюсь за неё.
Оборотень ненадолго замолчала, устремив задумчивый взгляд в окно.
— Понимаете, я не знаю, как дела обстоят здесь, но в нашем коллективе мы заботимся друг о друге, искренне заботимся. Мы — семья, и больно ощущать, когда один человек отдаляется по неизвестной причине, — после этих слов женщина пристально взглянула на мужчину.
Да, удар попал в цель. Зная о внушении Морана ради возвращения Джули в подразделение, Сейма коснулась наболевшего: сколько ни пытался Денис вернуть доверие Фарион после странного разговора, когда он был сам не свой, сколько ни вызывал брюнетку на откровенность, ничего не изменилось. Девушка оказалась потеряна для него навсегда. И человеку с умением тонко чувствовать жить с этой потерей оказалось не просто.
— В последнее время она на себя не похожа. Может, дело в каком-нибудь расследовании или работе над сложной статьёй, которое вы ей поручили? Знаю, вы можете возразить, что это не моё дело, не следует лезть в чужую жизнь. Но задумайтесь, сколько боли способно причинить холодное равнодушие людей, находящихся рядом? — глаза дельфина смотрели выжидающе невинно.
И Денис задумался, а в следующий миг Сейма ощутила зацепку, маленькую, едва осязаемую, но в поведении мужчины было нечто важное, возможно, он сам и не осознавал этого. И тогда оборотень пустилась в предположения о причине состояния Джули, плавно подойдя ко времени бойни на поляне, именно с этого дня Фарион ходила словно во сне. Ситников вздрогнул, лёгкая тень сомнения коснулась лица, и этого оказалось достаточно.
— Я понимаю, вы не имеете права раскрывать профессиональные секреты. Я всё понимаю.
— Почему вы не спросите об этом саму Джули? — твёрдо выдал Денис, из последних сил борясь между желанием рассказать очаровательной сотруднице Фарион правду и обещанием, данным самой Джули.
«Наконец-то, я уже решила, что главного вопроса не будет».
Тяжело вздохнув, женщина печальным взглядом посмотрела в окно, затем тихо произнесла, обращаясь более к себе, чем к собеседнику:
