Татьяна Русуберг - Аркан
Улыбка паренька поблекла, он покачал головой:
— Тебе не моя помощь нужна. Все, что тебе нужно, у тебя уже есть, — послушник поднялся на ноги, зачем-то отряхнул подрясник. — Пойду я. Мне еще хворосту набрать надо, я же за ним вроде как собрался.
Найд тоже встал. Они замерли, сгорбившись под низким потолком, глядя друг на друга — возможно, в последний раз. Вдруг Ноа хлопнул себя по лбу, разбив неловкость мгновения:
— Дурень! Как же я забыл, — он потянул за кожаный шнурок, всегда висевший на шее. — Вот. Это тебе. На память.
Дымчатый кристалл, оправленный в серебро в форме знака света, был не из дешевых — наверное, отец мальчика расщедрился.
— Я не могу это принять, — Найд отвел в сторону руку друга. Видя, как омрачилось детское лицо, он поспешил добавить: — Мне ведь нечего подарить тебе взамен!
Ноа нахмурился, признавая справедливость довода, но черты его быстро разгладились:
— Я знаю! Обещай, что как-нибудь навестишь меня в обители. Когда будет неопасно. Лучшего подарка мне и не надо!
Найд посмотрел в лучащиеся надеждой глаза паренька и принял засаленный от долгого ношения шнурок:
— Обещаю.
Монашек вспыхнул улыбкой и бросился другу на шею. Длинные руки стиснули Анафаэля, что-то горячее и мокрое мазнуло по щеке.
— Прощай!
И вот Ноа уже лез по лесенке вверх, украдкой утираясь рукавом. Холодный свет затопил все, ослепляя. Скрипнула крышка люка.
Когда Найд наконец проморгался, то понял, что остался один. Только на скулах высыхали слезы — чужие или собственные, он и сам не мог сказать.
Глава 16
Рыцарь Телескопа и Черепа
— Ой, мальчики, какие же вы молодцы! — Лилия мечтательно зажмурила один глаз. Второй закрывала черная повязка. — Где вы раздобыли такую вкуснятину? Фрукты зимой, наверное, жутко дорогие!
— Н-да, действительно, где? — буркнул Тач, разминая растянутую на тренировке ногу. Гладиаторы как раз прервались на короткий отдых, и «семерка» тут же заняла места под навесом вокруг девушки, только начавшей выходить из лазарета.
Лилия распахнула зеленый глазище, прищурилась на сочащуюся соком гроздь и, выбрав крупный золотистый финик, закинула его в рот:
— Умм! Вкушнотиша! — Она отерла губы и протянула налитой фрукт Токе, наблюдавшему за ее действиями с кислым видом.
«Наверное, переживает, бедняга, что сам не додумался подругу так порадовать, — догадался Кай. — Зря. Увольнительной у него не было, да даже если б и была, Горец скорей всего провел бы свободный день рядом с выздоравливающей».
— Сколько они стоят? — тем временем поинтересовалась Лилия. — Я отдам. Вот только снова бой выиграю и отдам.
У Аджакти сердце защемило от ее жизнерадостного неведения.
— Цирконий, — прорезался Папаша, почуяв наживу. — За гроздь.
И тут же получил увесистую оплеуху.
— Окстись, спекулянт! — Аркон подмигнул товарищам, усаживаясь на местечко потеплее, у жаровни. — Даром они нам достались, Лилия. Ничего ты не должна.
— Как так — даром? — подозрительно нахмурился Токе.
Тач только бровь выгнул, переводя многозначительный взгляд с Аджакти на Папашу, а с того — на Аркона.
— Гхра… — прочистил церруканец горло, дергая вплетенные в бороду бусины. — Дык как… Взяли где плохо лежало. Вернее, висело.
— Сперли! — прищурилась Лилия на здоровяка, раздувая тонкие ноздри.
— А-а, это было не самое интересное, — Аркон вальяжно потянулся за финиками, но тут же получил от воительницы по пальцам.
— Что же может быть интереснее? — сквозь зубы проворчал Горец, стреляя злыми глазами в Кая.
Аджакти попытался знаками из-за спины показать, какая смерть постигнет Аркона, если он не придержит язык, но блондин притворился слепым:
— Скажем, наш белогривый друг, застуканный на пальме в чужом саду, набивающий карманы чужими же финиками.
— Аджакти замели? — разинула рот с полупережеванным фруктом Лилия.
— Но, судя по всему, он выкрутился, — ледяным голосом огласил очевидное Токе. — Причем даже с целой шкурой.
— Вот это, — ткнула гладиатрикс новым фиником в Кая, — действительно интересно. Как тебе удалось?
— Н-да, как? — Тач оставил в покое свою голень и мрачно воззрился на покорителя пальм.
— Наш скромный герой не очень распространялся о своем подвиге, — прокомментировал Аркон, которому под шумок удалось-таки стянуть пару сочных фиников у Лилии из-под носа.
— Колись, Деревяшка, — посоветовал Вишня, все это время внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Тоже мне, подвиг, — фыркнул Кай, зачерпывая воды с мелкими льдинками из стоящей рядом бочки. — Там всего лишь девчонка была малолетняя. В саду играла. Зубы ей заговорить ничего не стоило.
— Да ну? — вздернула бровь Лилия и тут же поморщилась от боли — видно, движение потянуло полузажившую рану. — И что же ты втюхал ребенку?
Кай скривил губы в усмешке:
— Что я эльф.
Фруктовый сок брызнул изо рта гладиатрикс. Она хохотала, пока из уцелевшего глаза не полились слезы. «Семерка» не отставала от нее, так что остальные бойцы стали бросать в сторону развеселившейся компании любопытные взгляды. Один Аджакти держал невозмутимую мину.
— Значит, эльф, — немного отдышалась Лилия. — И как же ты выбрался из сада? Упорхнул на прозрачных крылышках?! — Сраженная новым приступом смеха, девушка повалилась на Токе, зажимая руками надорванный живот.
— Зачем? — спокойно пожал плечами Кай. — Там калитка была.
Громовой раскат хохота привлек, наконец, внимание докторов.
— Хорошо отдохнули? — ощерился как из воздуха соткавшийся Фазиль, поигрывая рукоятью «кошки». — Чем гоготом пузо рвать, лучше б работой его напрягли, пользы больше будет. А ну пшли, гуси хреновы!
Честно говоря, Кая обрадовало появление наставника — оно позволило избежать нежелательных подробностей финикового приключения. Подробностей, которыми совсем не хотелось делиться. Приставленный Альдоной тягать здоровенный дубовый брус, Аджакти терпеливо наматывал круги по плацу, пока в голове снова и снова прокручивались события вчерашней увольнительной.
В пересказе Аркона история с финиками действительно не могла не вызвать улыбку. Но вот Каю, сидевшему на пальме прямо над пастью ягуара, было не до смеха. В тот момент только одна вещь беспокоила его больше, чем целость собственной задницы, — присутствие за стеной товарищей. Ему ясно представлялся худший вариант развития событий: штурмующие сад гладиаторы, визг девчонки и рык разъяренного зверя, сбегающаяся на шум стража, а дальше — по мере тяжести телесных повреждений — колодки, плеть или приговор к смерти на арене.
