Оксана Демченко - Безупречный враг
Но сейчас и это неважно. Отец девушки — сам араави Роол, мать — тоже довольно знатного происхождения. Живет на западных островах, служит храму, притом в весьма высоком звании. Яоол даже сверился с указаниями звезд, обсудил кое-что, не называя имен, с вауром церемоний. Допустимый союз… и желанный. Он строил планы, советники кивали, даже подсылы Гооза угодливо улыбались: в крови повелителей осядет капля божья, храм станет слаб и не сможет им противостоять.
Если не прикрываться делами Древа и вспомнить, что ему всего-то тридцать пять, можно признать: остров он пообещал не за посох и готовность предать храм, а за красоту. Он — жемчужный повелитель, кареглазая могла бы именоваться жемчужиной газура, приятно было так думать. Но ничего подобного Яоол не предложил. Сказал лишь, что готов назвать подругой, так именуют неоткупленных, выбранных для приятного отдыха на время, хотя иногда развлекаются с танцовщицами и даже с юными таори. Что еще он мог предложить, пока рядом жила не изгоняемая из дворца газури-дочь ваура, чье влияние удалось преодолеть лишь недавно?
Яоол выдохнул сквозь зубы и отвернулся, пытаясь понять, на кого сейчас зол больше всего. На гнусного старика-араави, видящего и понимающего слишком много? На Онэи, которая его не дослушала в прошлый раз и не хочет поднять глаз теперь? Или на самого себя, опустившегося до мести девчонке, которую давно следовало выбросить из головы? Что их, мало у него во дворце, кареглазых?
Повелитель выместил злость на служанках, одним движением выпроводив их всех из зала. Когда створки дверей сошлись, он сел, опираясь руками о парчу, и сосредоточил внимание на слугах храма, распаковывающих легкие короба и собирающих нечто малопонятное. Вгляделся, охнул, не в силах скрыть восторга, вскочил на ноги, забыв о предписаниях этикета, подошел, стал кружить, изучая невиданное.
На низком круглом столе, собранном сине-белыми служителями в самом начале, теперь лежала готовая переливчатая мозаика: северная бирюза, синий южный самоцвет с полузабытым названием, резной перламутр и мелкий жемчуг изображали море и береговой прибой. Из малахита слуги выложили зелень леса, обсыпали золотым песком пляжи и теперь вовсю выращивали город, пирсы и каменные набережные. Его любимый слоистый опал, резная кость, перламутр! Газур ревниво изучил картину и чуть пожал плечами — ни храм, ни дворец не поместились, большая часть стола отдана морю, столичной бухте. Что это значит?
Когда слуги бережно и осторожно, без стука, украсили самоцветное море кораблями, он счастливо рассмеялся, понимая причину. Один за другим корабли появлялись из плетеных коробов и занимали место у пирсов.
— Мой флот! — гордо воскликнул Яоол и, забывшись, совершенно по-свойски добавил: — Ты знаешь даже о новом флагмане, который я строил втайне, и мой «Смертоносный спрут» удался резчикам бесподобно!
— Юности свойственно мечтать о славе, боях и победах, — грустно улыбнулся араави. — Когда-то давно я говорил себе: старый газур болен и слаб, он не видит, что Древу требуется обновление. Война даст нам берег, где нет гибельной Волны, а с ним и ресурсы, и обширные земли.
— Я прежде не слышал подобных слов от владыки. — Газур споткнулся, потемнел лицом и сел. — Они заставляют задуматься.
— Теперь я совсем не молод, — вздохнул араави. — Изжил свою наивность. Прежде я полагал, что сирена Гооз служит своему араави, а не уничтожает его, держателя жезла востока. Позже считал Гооза подсылом вашего отца, шептуном северян… Теперь знаю истину благодаря милости богини.
— Истину? — нахмурился газур.
— Увы, именно так, — без малейшего воодушевления подтвердил араави. — Гооз служит только себе, используя и стравливая всех нас. Ему нужны ваш двор, мой посох и корона севера. Вот так, не распыляясь на мелочи, он мыслит. Я долго был слеп и недооценивал его, храм лишился нескольких жезлов, тяжело пережил две внутренние смуты. Я смиренно принял испытание. Вы тоже простерли над Гоозом свою милость и обожглись, но не отказались от полезного союзника, даже осознавая его двуличность… Ныне цель моего визита — указать на то, что сирена готовит для вас. Я не буду ни уговаривать, ни проповедовать. Просто добавлю кое-что к подарку. Как вы уже заметили, мои резчики точно соблюдают соразмерность судов, домов и пирсов.
— Именно, — кивнул газур.
— Дарованное вами время на исходе, и дело за малым. — Араави жестом удалил из зала слуг. — Остальное я распакую сам. И после вы решите, уйти нам сразу или зрелище заслуживает того, чтобы продлить наш вечер.
Газур смотрел на крупные свертки с холодным, тяжелым предчувствием. Вот ткань упала, и под ней обнаружился корабль. Агатовый, созданный с той же тщательностью в деталях, что и лодки его флота. Новый корабль был совершено чуждым в каждой своей линии, в каждом изгибе.
— У храма есть один такой, — тихо признал свою осведомленность газур. — Имя его «Пиратский приз», если мне дали верно перевод.
— Точнее некуда, — согласился араави. — На службе у храма всего лишь шхуна. Мы гордимся ее мореходностью и скоростью вне Древа, где невозможно менять гребцов. Шхуна свободно посещает порты, закрытые для лодок Древа. Благодаря ее виду и быстрым волнам сиринов я знаю о северном береге многое и в краткий срок.
— Храм обзавелся военным кораблем, — резко уточнил газур.
— Всего лишь почтовкой для дальних плаваний, — возразил араави. — Капитан шхуны не принадлежит храму и Древу. Он просто помогает нам из… родственных соображений. Его жена — оримэо.
— Сирена, — буркнул газур.
— Когда она ругается, многие так думают, — рассмеялся Граат. — Позвольте мне продолжить распаковку кораблей.
Газур молча указал рукой на бирюзовое море. Первый корабль с тихим звуком встал на лазурную воду, точно в предложенное газуром местечко у причала. Корабль был тяжел, и араави не удалось избежать шума при касании. Газур поморщился — само собой, именно лазуритом и зовется дивный камень, он вспомнил. Только теперь это уже неважно, все меркнет рядом с ужасом произошедшего.
Только что он проиграл войну.
Второй корабль встал рядом с первым, потом третий, четвертый. Яоол потянул легкий платок на шее, сделал жест и зашипел от злости — служанок нет, некому расстегнуть удушающе тесное золотое ожерелье. Онэи подняла голову и посмотрела на повелителя с совершенно неуместным, по мнению газура, сочувствием. Встала и молча помогла избавиться от драгоценной удавки. Дышать и без нее оказалось трудно. «Смертоносный спрут» был в два с лишним раза меньше кораблей севера. Могучий флот Древа робко жался к причалам, ведь в гавани размещались все новые чужие корабли. Тихий голос араави пояснял:
