Стивен Эриксон - Охотники за Костями
Послав Филиада за старухой Нуллис, кое-как умевшей исцелять, Баратол вернулся в кузню и надел кольчугу, шлем — что заняло немало времени. Т'лан Имассы, подозревал он, действуют тщательно. "У нас еще хватит времени, чтобы убедиться: все жертвы уничтожены". Увы, старая Нуллис не сможет помочь несчастным.
Однако вернувшись за дорогу, он обнаружил, что дряхлая семкийка выкрикивает приказы Филиаду. Она склонилась над телом мужчины. Ускорившему шаг Баратолу показалось, что старуха влезает руками прямо в его тело. Руки двигались, как будто целительница месила тесто. Но глаза ее не отрывались от лежавшей рядом женщины. Та стонала, дергая ногами, прочерчивая борозды в пыли. Вокруг ее тела растеклась лужа крови.
Нуллис заметила его, подозвала. Баратол увидел, что у мужчины выпущены кишки. Старуха запихивала их обратно. — Ради милостей Худа, женщина, — прорычал он, — оставь его. С ним покончено. Ты набиваешь грязь в полость живота…
— Кипяток на подходе, — отрезала она. — Я хочу промыть. — Потом она кивнула в сторону молодой женщины: — У этой рана на плече. И еще она рожает.
— Рожает! О боги. Слушай, Нуллис, кипяток не поможет — или ты решила сделать суп из его печени?
— Иди к дурацкой наковальне, безголовая обезьяна! Это чистая рана — я видела, как кабаны рвут плоть клыками, там было гораздо хуже…
— Может, вначале она была чистая…
— Я сказала, что промою! Мы же не понесем его с кишками, волочащимися по земле?
Баратол смущенно озирался. Ему хотелось кого-нибудь убить. Весьма понятное желание… но он понимал — убивать некого, и это здорово портило настроение. Кузнец пошел к третьему телу. Старый мужчина, в татуировках, безрукий. Т'лан Имассы изрубили его почти что в куски. "Ясно. Он был целью. Прочие стояли на пути. Им было все равно, мертвы они или еще живы". А вот этот бедняга так мертв, как только возможно.
Помедлив, Баратол направился к последней жертве. Жители деревни спешили сюда, двое несли тряпки и ковры. Сторак, Фенар, Хейриз, Стак — как один съежившиеся, бледные, дрожащие от ужаса. Нуллис снова начала выкрикивать распоряжения.
Перед ним лежало тело какого-то демона. С одной стороны отсечены обе лапы; крови мало, но что-то быстро прикончило тварь. Она выглядела… сдувшейся, как будто плоть под кожей начала рассасываться, таять. Многочисленные глаза уже высохли и потрескались.
— Кузнец! Помоги поднять этого!
Баратол пошел назад.
— На одеяло. Сторак, ты станешь с братом по ту сторону. Фенар, ты со мной поднимешь эти края…
Хейриз, почти такая же старая, как сама Нуллис, держала в руках тряпки. — А я? — спросила она.
— Сиди у женщины. Забей раны тряпками — мы зашьем позже. Если роды пойдут трудно…
— С такой потерей крови, — нахмурила брови Хейриз, — она не сможет пережить…
— Как знать. Пока просто сиди рядом. Держи за руку, черт подери, и разговаривай…
— Да, да, ведьма, ты тут не одна умная.
— Хорошо. Займись ею.
— Хочешь от меня избавиться?
— Тихо, корова неудойная.
— Ваше Стервейшество Великая Жрица Нуллис!
— Кузнец, — простонала Нуллис, — соблаговоли ударить ее секирой!
Хейриз взвыла и убежала.
— Помоги. Надо его поднять.
Мекхару это казалось бесполезным, но он выполнил просьбу. Удивился, услышав уверения, что юноша все еще жив.
Когда Нуллис и мужчины унесли его, Баратол вернулся к расчлененному телу татуированного старца. Присел рядом. Будет неприятно — но Баратол надеялся узнать кое-что об этом человеке по его пожиткам. Он перекатил торс и замер, взирая на мертвые глаза. Глаза кота. Он с новым интересом оглядел татуировки и осторожно сел рядом.
Только сейчас он заметил мертвых мух. Они покрывали землю по всем сторонам — больше мух, чем он видел в жизни. Баратол встал и вернулся к демону.
Он внимательно всматривался в него, когда слуха достиг стук копыт.
Деревенские вернулись за беременной. Как раз в этот миг показался всадник.
Он скакал на взмыленной лошади цвета отбеленной солнцем кости. Покрытые пылью доспехи, изготовленные из белоснежной эмали. Лицо за шлемом выглядит бледным, осунувшимся от горя. Спрыгнув с седла, он, не обращая внимания на Баратола, заспешил к демону. Пал перед ним на колени.
— Кто… кто это сделал!?
— Т'лан Имассы. Пятеро. Изувеченные куда хуже обычных Имассов. Засада. — Кузнец ткнул пальцем в сторону старика. — Думаю, они пришли за ним. Жрец культа, посвященного Первому Герою Тричу.
— Трич стал богом.
Баратол хмыкнул. Оглянулся на скопище ветхих хижин деревни, которую привык именовать домом. — Там еще двое. Они живы, хотя молодой долго не протянет. Вторая женщина, она прямо сейчас рожает…
Приезжий уставился на него: — Двое? Нет, их должно быть трое. Девочка…
Баратол нахмурился: — Я думал, целью был жрец — они изрубили его — но теперь вижу, что он просто представлял самую большую угрозу. Они пришли за девочкой, потому что ее нет…
Человек поднялся. Он был не ниже Баратола, хотя уступал в ширине плеч. — Может быть, она убежала в холмы…
— Может быть. А я-то, — кузнец кивнул на труп лошади, — гадал, почему эта лошадь зарублена в стороне от прочих.
— Понимаю. Да, ее взяли.
— А ты кто? И кто для тебя пропавшая девочка?
На лице гостя была написана скорбь. Он недоуменно моргнул и ответил не сразу: — Меня зовут Л'орик. Девочка… она была для Королевы Снов. Я ехал забрать ее и моего духа — хранителя. — Он опустил глаза на тело демона, и лицо снова исказило горе.
— Да, удача отвернулась от тебя, — сказал Баратол. И тут ему пришла в голову мысль: — Л'орик, ты умеешь исцелять?
— Что?
— Ты же один из Верховных Магов Ша'ик…
Л'орик пораженно глянул ему в лицо: — Ша'ик мертва. Восстание сокрушено…
Баратол пожал плечами.
— Да, — признал Л'орик, — если необходимо, я могу призвать Денал.
— Тебя заботит лишь жизнь девчонки? — Кузнец показал на демона. — Для друга ты ничего не сможешь сделать. А как насчет ее спутников? Юноша умрет, если еще не умер. Ты будешь стоять и горевать над уже пропавшими?
Вспышка гнева. — Советую быть осторожным, — тихо сказал Л'орик. — Ты был солдатом, это очевидно — но ты прячешься, как трус, когда все Семиградье восстало, мечтая о свободе. Не такому, как ты, корить меня.
Черные глаза Баратола окинули Л'орика. Потом он отвернулся и пошел к домам. — Пришлем кого-нибудь, — бросил он через плечо, — приготовить мертвых к похоронам.
* * *Нуллис избрала под лазарет старую гостиницу. Роженицу поместили на перину из номера, а молодой человек лежал на обеденном столе. В камине дымился котел с кипятком, Филиад палкой доставал проваренные тряпки и подавал их Нуллис по ее команде.
