Людмила Минич - Земля вечерних звёзд
Тай опять двинулся вперед и застыл на середине залы. Голоса, пробивавшиеся из-за неплотно закрытой двери отцовской оружейной, заставили его замереть на месте. Первый — отцовский, второй — знакомый до боли голос вчерашнего верзилы, ушедшего вчера от Тая в темном проулке. Сомнений не было. Как он вчера не сообразил? Отец разговаривал с Табатом. Вот почему разбойники убрались прочь, как только Тай испустил клич Кальги и кинулся на них! Табат узнал его! Видно, испугался, что причинит вред наследнику Архала! Вот почему все обошлось так легко. Темнота, тени, крики, черные фигуры… да и в голову просто не могло прийти, что это Табат промышляет на темных улицах посланников Морского Союза.
Нужно сказать отцу!.. Посмотрим, что этот разбойник будет плести в свое оправдание.
Тай подошел к дверям оружейной почти вплотную и вновь застыл.
— А кинжал? — отрывисто спросил отец, с этого места Тай мог уже отчетливо Слышать его недовольный голос. — Кинжал где? Или ты и этого не успел?
— Кинжалом я его мальца как раз приколол, — почтительно гудел Табат, оправдываясь.
Вот тут-то Тай с размаху и встал столбом.
— Его найдут, господин! Точно найдут. Не могут не найти. Я человека посылал, он говорит, стражники там уже все облазили. Еще ночью. А к утру, надо думать, снова будут искать. Всю Чатубу изроют, все лачуги перевернут, где разный сброд ютится!
— Да. — Отец помолчал немного. — Правитель наверняка в дикой ярости. А посланник точно не ранен?
— Нет, — уверенно сказал Табат. — Царапин пару, а так… Уж больно он искусен оказался. А по виду и не скажешь. Да мы бы управились лучше некуда, только вот айэт Тай…
— Хватит! — мрачно отрезал Архал. — Не смей поминать моего сына в своих жалких оправданиях. Если бы кто-то из вас хоть пальцем задел Тая!.. — Он не довершил угрозу, но и без слов было понятно, что ослушнику несдобровать.
— Так мы и не посмели тронуть. Как поняли, что он это, то сразу… того… ушли. А он на крики, видно…
Тай, затаивший дыхание возле самых дверей, услышал, как что-то жалобно звякнуло.
— Так велено ж было, чтобы кричали, чтобы стражу… Только стража-то больно долго услыхать не могла… — неловко оправдывался Табат.
— Ничего толком сделать не умеете! — Архал раздражался все сильнее, и оттого его голос падал, наводя страха больше, чем иные крики. — Еще и обличье твое!.. Когда теперь повсюду шарят! Каждый может оказаться в подозрении!
Некоторое время царила тишина, но Тай и не подумал сдвинуться с места. Слишком во многих играх уже довелось побывать. Больше не хочется. Даже в отцовской.
— Ладно… ты все равно едешь в Легу. — Архал помолчал, словно размышляя. — Все равно больше некого послать. Возьмешь людей, сколько надо… но немного, чтобы в глаза не бросаться. Поскачешь быстрее ветра! Старика мне привезешь.
Табат что-то прогудел удивленно, Тай не разобрал и отважился подойти к самым дверям.
— Да, того самого. Ты его видел тогда, со мной. Помнишь хорошо?
— Да, господин, — с готовностью поспешил подтвердить Табат.
— Только незаметно. И чтобы никто, ни один человек, хоть в Леге, хоть еще где-нибудь, не понял, куда старик исчез. И сюда привезешь так, чтобы никто… Ты понял?
— Понял, господин!
— Если кто-нибудь приметит твою образину, а сейчас ты чересчур приметный, то снисхождения не жди. С людей своих сам спрашивать будешь, но если из них кого-нибудь заприметят… чтобы тут в Чатубе они больше не мелькали.
— Понял, господин.
— Это на дорогу. Лошадей не жалейте, меняйте при первом же случае. Как можно скорее, Табат. Времени мало. Тебе ясно? Если не успеешь со стариком…
— А какой нам срок, господин? До Леги путь неблизкий. Дней десять-двенадцать будет. Меньше никак. И обратно еще…
— Не знаю… Знал бы — указал. Но времени мало, очень мало, каждый день последним может стать. Скоро обернешься — озолочу. Понял?
— Все понял, господин! — уже радостнее подал голос верзила.
— Снаряжайся немедленно. Сколько людей возьмешь?
— Рашхада непременно да Кривого с…
— Сколько?
— Человек пять надо. Сторожить, да еще если потасовка… В Леге не очень-то адья любят.
— Хорошо, бери пятерых. Больше не надо. Вот тебе послания в мои владения в Шайтьяре, как раз по дороге. Если спросит кто, ты послания вез, так и запомни! Отдашь управителям. На обратной дороге они тебе взамен мешочки дадут. Привезешь. И запомни: ценность эту для виду охранять будешь. Главное — старика мне доставь! И чтобы никто даже краем глаза его не видел! Хоть в мешке!
— Будет исполнено, господин!
— Собирайся! И прикрой ты образину свою чем-нибудь пока! Приедешь — наплетешь всем, что в дороге так тебя разукрасили.
— Да, господин.
За дверями послышались шаги. Тай, не сообразивший, что они могут так скоро закончить разговор, заметался загнанным зверем, стараясь, однако, бесшумно ступать по мягким коврам. Вот сейчас отец выйдет и застанет его в этой зале. Прямо у дверей. Он упал за скамьей, застланной длинным мягким покрывалом с широкой бахромой, что полностью скрыла его. Раздвинул ее осторожно, и тут скрипнула дверь.
Табат вышел один, мелькнул как раз между ткаными волокнами. Тай разглядел здоровенный свежий след от чужого клинка. От самого виска к подбородку. Его трудно будет скрыть. Ай да соседи-мореходы! Хоть пометили разбойника.
Он проводил Табата взглядом и выждал немного, моля всех богов Адья, чтобы тот не встретил ни одного из слуг, выгнанных Таем из отцовских покоев, и чтобы отец еще хоть немного пробыл в оружейной. Затем, не таясь, снова подошел к дверям, теперь уже плотно затворенным. Распахнул тяжелые деревянные створы.
— Отец!
— Тай!
Он застал отца за чтением какого-то свитка, но тот сразу же отбросил пергамент, как ненужную забаву, и в несколько размашистых шагов оказался рядом с Таем. Притянул его за плечи, вглядываясь в лицо, точно не веря своим глазам. Порывисто прижал к груди и вновь отстранил, вглядываясь. Таю стало не по себе. Ведь он только что подслушивал у, этих самых дверей. Но то, что он только что услышал, не принесло охоты признаться.
— Я боялся верить слухам, — продолжал вглядываться Архал. — Но это действительно ты!
Тай не знал, что ответить. Почему нет радости, приличествующей случаю? Да и в глазах отца тревога, как будто Тай явился… не вовремя, что ли. Или чем-то встревожил.
— Погоди! — Отец рассматривал его, определенно рассматривал, как еще вчера Хаадид. — Всему найдется время… если ты не собираешься в новый поход, забыв известить родного отца.
Он открыто улыбнулся. Тай покачал головой.
