Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
– Да не огорчайся ты так, – со смехом вставила Бэйр. – Эмис нынче сердита на всех мокроземцев, но вовсе не на тебя. Ты ведь почитай что стала дочерью наших палаток. Просто одна из ваших сестер, Айз Седай по имени Карлиния, разозлила ее, высказав предположение, будто мы удерживаем тебя здесь против твоей воли.
– Предположение? – Белые брови Эмис полезли на лоб. – Ничего себе предположение! Да она прямо так и заявила!
– Зато потом, ручаюсь, быстро усвоила, что язык порой не мешает и попридержать, – рассмеялась, раскачиваясь на подушках, Бэйр. – Когда мы уходили, она все еще верещала, пытаясь сорвать со своего платья алого полоза. Алый полоз, – добавила она, доверительно склонившись к Эгвейн, – очень похож на красную гадюку. Во всяком случае, на взгляд мокроземца. Правда, он вовсе не ядовит, но страху нагнать может.
Эмис хихикнула.
– И ведь стоило ей подумать, что он исчез, его бы мигом не стало. Но эта женщина решительно ничему не учится. Не может быть, чтобы Айз Седай, которым мы служили в Эпоху Легенд, были так же глупы. – Впрочем, гнев ее уже схлынул, и говорила она вполне спокойно.
Мелэйн фыркнула, не сумев подавить смешок, да и Эгвейн невольно рассмеялась. Частенько ей бывало непросто понять, в чем заключается соль той или иной айильской шутки, но в данном случае все обстояло иначе. Карлинию она встречала всего три раза, но, представив себе, как эта высокомерная, холодная как лед Айз Седай подпрыгивает и визжит, пытаясь стряхнуть с подола змею, чуть не покатилась со смеху.
– Ну, с юмором, вижу, у тебя все в порядке, и то ладно, – промолвила Мелэйн. – А как голова? Больше не болит?
– Ни чуточки, – солгала Эгвейн, и Бэйр удовлетворенно кивнула.
– Вот и хорошо. Признаться, голова у тебя болела так долго, что мы стали беспокоиться. Некоторое время тебе придется воздерживаться от посещения Мира Снов, чтобы боль не вернулась. Но не бойся, все пройдет. Боль всего лишь подсказывает телу, что ему необходим отдых.
– И долго еще мне отдыхать? – спросила Эгвейн.
Ложь ей претила, но безделье претило еще больше. Первые десять дней после того, как Ланфир нанесла ей удар, Эгвейн не только что-нибудь делать, но и соображать-то толком не могла: голова раскалывалась на части. Но стоило ей чуточку оправиться, и бездействие превратилось в пытку. От безделья руки чешутся – так сказала бы об этом ее матушка. Вот она и забралась в Тел’аран’риод тайком от Хранительниц Мудрости. Может, оно и нехорошо, но ведь, ничего не делая, ничему и не научишься. – Вы, кажется, говорили о следующей встрече?
– Может быть, – пожала плечами Мелэйн. – Посмотрим. Но ты должна есть. Если у тебя пропадает аппетит, значит, с тобой что-то неладно. Возможно, какая-то хворь, о которой мы не знаем.
– О, я поем, конечно, поем. – Запах каши и впрямь показался ей весьма привлекательным. – Я отказывалась потому… наверное, лень было вставать. – Встать и при этом не поморщиться оказалось не так-то просто – голова отчаянно болела при малейшем движении. – Кстати, ночью мне пришло в голову несколько вопросов.
– Еще? – Мелэйн в изумлении закатила глаза. – С тех пор как тебя ранили, ты задаешь в пять раз больше вопросов, чем прежде.
Это потому, что я пытаюсь разобраться во всем сама, подумала Эгвейн. Впрочем, сказать этого вслух она не могла, а потому молча вытащила из сундука свежую сорочку и заменила ею свою, взмокшую от пота.
– Вопросы – дело хорошее, – промолвила Бэйр. – Спрашивай.
Эгвейн продолжала одеваться – словно ненароком натянула такую же белую блузу из алгода и толстую шерстяную юбку, как и у Хранительниц Мудрости, – и при этом старательно, опасаясь выдать себя, подбирала слова:
– Можно ли оказаться втянутой в чей-либо сон против своей воли?
– Конечно, нет, – отвечала Эмис, – разве что если ты полная неумеха…
– Можно, если в этом замешано очень сильное чувство, – перебила ее Бэйр. – Скажем, если ты вздумала наблюдать за снами того, кто тебя любит или ненавидит. Как и за снами того, кого любишь или ненавидишь ты. Как раз поэтому мы не решаемся заглядывать в сны Севанны или беседовать во снах с Хранительницами Мудрости из Шайдо.
Эгвейн по-прежнему дивилась тому, как могут и эти и другие Хранительницы Мудрости из поддержавших Ранда кланов встречаться и беседовать с Хранительницами Мудрости Шайдо наяву. Считалось, что Хранительницы Мудрости стоят выше клановых раздоров и распрей, но, по мнению Эгвейн, отказавшись принять Кар’а’карна и даже поклявшись убить его, Шайдо зашли гораздо дальше.
– Покинуть сон любящего или ненавидящего тебя человека так же непросто, как выбраться из бездонной пропасти, карабкаясь по крутому склону, – заключила Бэйр.
– То-то и оно, – заметила Эмис, к которой, похоже, вернулось игривое настроение. – Именно потому ни одна Ходящая по снам не совершит такой глупости, как попытка заглянуть в сон собственного мужа.
Она искоса взглянула на Мелэйн. Та уставилась прямо перед собой, лицо ее мрачнело на глазах.
– Во всяком случае, не сделает это дважды, – добавила Эмис.
Бэйр ухмыльнулась, морщинки на ее лице стали еще глубже. Нарочито не глядя на Мелэйн, она продолжила:
– Для некоторых это оборачивается потрясением. Скажем, просто так, для примера, ежели джи’и’тох уводит мужа от женщины, а она, как распоследняя дуреха, твердит, что раз он уходит, значит, ее не любит.
– Она нас не о том спрашивала, – выдавила из себя Мелэйн. Щеки ее стали пунцовыми.
Постаравшись не выдать своего удивления и любопытства, Эгвейн деланно небрежным тоном спросила:
– А что, если ты и не пытаешься туда заглянуть?
Мелэйн взглянула на девушку с благодарностью. Впрочем, хоть Эгвейн и сменила тему, она не отказывалась от намерения когда-нибудь разузнать, в чем было дело. Небось презабавная история, коли уж Мелэйн так покраснела.
– О чем-то подобном я слышала, когда была молодой и только начинала учиться, – отвечала Бэйр. – Учила меня Мора, Хранительница Мудрости из Крепости Колрада… Так вот, она говорила, что, если чувство очень сильно, если любовь и ненависть столь велики, что вытесняют все остальное, тебя может затянуть в сон, даже если ты туда не заглядывала.
– Надо же. Я ни о чем подобном не слышала, – промолвила Мелэйн. Лицо Эмис выражало сомнение.
– Так ведь и я не слышала такого ни от кого, кроме Моры, но Мора, скажу я вам, была удивительной женщиной. Когда она умерла от укуса змеи-кровавки, ей, как поговаривали, было уже под триста, а выглядела она моложе иных из вас. Я была совсем девчонкой, но хорошо ее помню. Сколько она всего знала и как умела направлять Силу! Хранительницы Мудрости из всех кланов приходили к ней за знаниями… Я думаю, что такая сильная любовь – или ненависть – встречается очень редко. Однако с ней, по ее словам, это случалось дважды. Один раз с мужчиной, который стал потом ее первым мужем, а другой – с соперником третьего мужа.
