Стивен Эриксон - Полуночный Прилив
Сомнений больше нет. Началось вторжение. «Мой город скоро захватят. Снова».
Глава 16
Старая канава некогда была потоком, задолго до того как разрушили хижины и на их месте начали возводить каменные дворцы богачей. Грязь и мусор обрамляют кишащие паразитами вонючие воды. Но где-то глубоко в груди моей пылает темное пламя, тихо ярится, когда я иду по следу забытого голоса, голоса того вольного потока. Ныне галька сдавила его горло. О, я хорошо знаю эти гладкие камешки, детское сокровище приятных форм — если они высохнут, одна капля слез или дождя вновь воскресит богатство красок, вернет воспоминания о доме. Этим ребенком был я, и детское сокровище принадлежало мне, и это моего ребенка обнаружил я сегодня стоящим на коленях у гниющего берега — но в руках его были лишь осколки горшков, не знающие цвета иного, кроме серого, какие обильные слезы не проливай над ними.
Под Трейтом,
Безымянный фент
Сны могут промелькнуть за одно мгновение глаз, и за ними следуют потрясение, дезориентация и неуправляемый потоп эмоций. Удинаас нашел себя лежащим на самом краю утеса. Ноги и руки ломило. Солнце опустилось к горизонту, но совсем ненамного. Перед ним смятая куча одежды медленно становилась Пернатой Ведьмой — из одной ее руки выпала сломанная плитка и звякнула по камню, немедленно скользнув в пропасть, к скалам внизу. Волосы скрыли ее лицо и все написанные на нем чувства.
Удинаасу хотелось вопить, высвобождая горе и скрытый под ним беспричинный гнев. Но что нового в положении игрушки? Что нового в положении, когда тебе не за что ухватиться, не за что бороться? Он отполз от края обрыва и огляделся.
Армия пришла в движение. Что-то изменилось. Он видел спешку воинов. — Пора вернуться.
— К чему? — Ее тон был горьким и грубым.
— К тому, чем мы были раньше.
— Мы рабы, Удинаас!
— Да.
— Теперь я поняла вкус рабства. Поняла!
Он оглянулся и увидел, что девушка сидит с выпрямленной спиной, убрав волосы с лица, и взор ее пылает яростью. — Ты не можешь так жить!
— Так?
Она отвернулась. Но не потому, что не желала видеть. Потому, что не желала понять.
— Пернатая, нам идти к Трейту.
— Чтобы завоевывать. Чтобы… порабощать.
— Детали, — буркнул он, осторожно вставая. Протянул ей руку. — Тебя ждет Майен.
— Теперь она бьет меня.
— Знаю. Ты не смогла закрасить синяки.
— Она срывает с меня одежду. Использует меня. Больно. У меня все болит.
— Ну, он с ней обращается получше. Хотя никакой такой… нежности. Думаю, он слишком молод. И у нее нет сил вынести содеянное. Учить его. Она… разочарована.
— Хватит о том, как ты понимаешь то и сё. Хватит, Должник! Мне плевать на твои точки зрения, я не желаю идти в ее тени, не желаю видеть мир так, как она его видит. К чему все это, если она тискает, давит, щиплет… Просто помолчи, Удинаас. Хватит.
— Возьми меня за руку, Пернатая Ведьма. Пора.
— Лучше я ее оторву.
«Знаю». Он промолчал.
— Значит, он не бьет ее?
— Физически — нет.
— Да. То, что он делает с ней… — она искала его глаза, — я делаю с тобой.
— Но ты еще злее.
Девушка промолчала. В глазах ее что-то блеснуло, и она отвернулась, беря его за руку.
Удинаас поднял ее на ноги. Пернатая Ведьма все отворачивалась.
— Я пойду первым. Погоди немного.
— Ладно.
Армия спешила, лилась через густой лес. К северу — родное пепелище. К югу — Трейт. Будет… мщение. «Детали…»
* * *Что-то задвигалось внизу. Нет, никого.
Тралл Сенгар еще немного понаблюдал и уселся на ствол дерева. — Нас обнаружили.
Алрада Ан хмыкнул:- И что теперь?
Тралл поглядел по сторонам. Даже он с трудом различил неподвижно засевших в укрытиях ближайших воинов. — Это зависит от того, придут ли они в силе.
Они ждали. День двигался к закату.
Где-то внизу, в лесу, засела летерийская бригада, с ней маги, уже обнаружившие эдурскую засаду у моста. Среди ее офицеров, верно, царит удивление, возможно, и страх. Маги трудятся, определяя точное число врагов — но это будет сложно сделать. Нечто в самой крови Тисте Эдур отвергает колдовскую силу, ускользает от нее. Решение будет сильно зависеть от личности командира. Приблизиться осторожно и медленно, войти в прямой контакт. Серия стычек покажет мощь врага. Но в таких действиях таится риск. Приблизься к врагу, чтобы проверить остроту его клыков — и нарвешься на яростную контратаку, где все преимущества будут у Эдур. Отражение атаки сверху стоит дорого. Даже отступление потребует немалой крови. Хуже того, возможно попасть в клещи, и бой обернется бойней.
Но командир может приказать своим волшебникам начать атаку магией, повалить лес. Конечно, такое откроет позиции магов для ведунов, которых могут иметь при себе Эдур. Для демонов и темных духов. Если атака сорвется, маги окажутся под угрозой.
Наконец, командир может выбрать отступление. Сдать мост, вернуться под надежную защиту Высокого Форта, приглашая к битве более традиционной — такой, к каким за столетия привыкли летерийцы, в каких они почти никогда не проигрывают.
Окажется ли командир самоуверенным и решительным? Если да, то Тралл Сенгар и пятьдесят его воинов будут либо убиты, либо оттеснены на ту сторону моста. И то и другое тактически гибельно для подступающих сил Ханради. Сражение за мост заставит Фира и Ханради Халага открыть всю силу сопровождающих армию ведунов — а эта сила должна разрушить форт. А вот командир трусливый может отступить и тем упрочить успех Тисте Эдур.
Тралл переместился, чтобы посмотреть из-за упавшего ствола. Никакого движения. Воздух необычайно спокоен.
— Если они не подойдут быстро, — вполголоса произнес Алрада, — они потеряют преимущество.
Тралл кивнул. Достаточно забот, чтобы занять ум, притянуть к себе все внимание. Думать о других вещах — слишком большая роскошь. Лучше уж так, решил он. Облегчение. «Теперь я смогу оставаться здесь, в тугом сплетении забот. Пронесу их через всю войну. Должен. Умоляю, пусть такие мысли сопровождают меня всю войну».
Тени далеко протянулись по склону, упали на дорогу. Облачка пыли пятнали золотые лучи солнца там, где взлетали насекомые.
Шепоток — сзади, потом со всех сторон.
Духи устремились вниз, вползая в скопившуюся в низине мглу.
— Они пришли, — сказал Алрада.
Тралл соскользнул за дерево, оборотился. Внизу между кустами и деревьями мелькали серые волки. Полдюжины, два десятка. Сверкающие глаза светятся на опущенных к земле мордах.
