Григорий Райхман - Черные гремлины
Правой. Левой. Правой.
Локти саднило так, словно суставы начали разрушаться или гнить. Постепенно эта боль распространялась вдоль лап, и мне оставалось лишь надеяться, что перегрузкой я не нанес себе внутренних ран, которые не сможет восстановить тело. Я опасно приблизился к пределу своих сил, а возможно, уже сделал шаг туда, откуда нет возврата.
Левой... правой...
Дышать стало тяжело, словно мне требовалось больше воздуха, чем раньше. После каждого подтягивания я останавливался, чтобы восстановить дыхание. Надо было считать удары. Тогда бы я смог оценивать расстояние, на которое удалось подняться. Сколько тысяч взмахов кирки подо мной? А сколько еще осталось, чтобы подняться на вершину? И существует ли эта вершина?
Раздался рокот, треск, и по Мегастене прошла дрожь. Меня несколько раз ударило о поверхность, прежде чем вибрация прекратилась.
Мегастена испустила жуткий, оглушающий металлический вой вперемешку со скрежетом и грохотом, от которого шерсть встала дыбом. Вой усиливался до боли в голове, пока вдруг неожиданно не оборвался. Исчезли и остальные звуки, но в груди продолжало вибрировать. Я потрогал уши - из них шла кровь.
Меня обдало нисходящим потоком воздуха, и нечто огромное начало падать за спиной. Оно заслонило небо, горизонт, все стороны света. Я вжался в стену. Целый вздох, показавшийся невероятно долгим, громадина падала вниз, едва не цепляя меня краями, пока не исчезла в темноте. Я ждал, еле дыша.
Рев начал ослабевать. Пыль постепенно рассеивалась, и видимость улучшалась. Я посмотрел вверх, и увидел огромную дыру в Мегастене шириной в сотню хвостов. Гигантский кусок откололся от нее и упал вниз. Страшно подумать, что произойдет, когда он, разогнавшись, врежется в Белое море. Поднимется чудовищная волна, которая устремится к островам, сметая все на своем пути.
Едва разжав скрюченные пальцы, я свернулся клубком. В носу защекотало. Пчхи. Из ноздрей сочилась слизь, я бестолково вытер ее лапой и размазал по стене. Несмотря на холод, в голове почему-то было горячо. Шмыгнув носом, я закрыл глаза.
Некоторое время вторая волна дрожи прокатилась по Мегастене. Похоже, обломок достиг моря. Он падал так долго. На какой же я был высоте?
Ноющая боль в суставах усиливалась, отвлекая ото сна. Мне нужно было тепло, чтобы спастись, но здесь негде было его взять. Локти почернели и распухли, превратившись в один большой синяк. Больно было даже думать о том, чтобы шевелить ими. Я несколько раз лизнул места воспалений, но от влаги они только сильнее замерзли.
Вскоре боль стала невыносимой, и я тихонько завыл, качаясь на креплениях. Пчхи. Глаза слезились. Пчхи. От напряжения меня начало мутить. Вот и все.
- Ты постоянно пытаешься умереть, Лак-Лик, - пожаловался Бип-Боп. - Надо было идти с остальными.
Я хотел ему ответить, что совсем не хочу умирать, а с остальными пойти просто не мог. Но решил не отвечать, ведь Бип-Бопа не существовало. Я попробовал отвернуться от коричневого гремлина. Не получилось. Тогда я просто сомкнул веки.
С этого момента я утратил чувство времени. Иногда меня тошнило, но в желудке давно было пусто, и я просто содрогался в конвульсиях. В рюкзаке оставалось много зефира, но мысли о еде вызывали новые приступы рвоты. Лап я не чувствовал, иначе отвязался бы и сбросился вниз. Скорей бы уже все закончилось. Прости, Ари-Ару. Простите, ребята.
Мегастена опять завибрировала - мягко, едва заметно. Я разлепил слезящиеся глаза и посмотрел вверх. По стене ехал большой, размером с остров, металлический диск. Он приближался, пока не остановился напротив дыры, полностью ее заслонив. От диска отделились какие-то точки и запрыгали ко мне. Это были гремлины. Как они умудрялись так ползать по отвесной поверхности? Шерсть у них была темно-синей и очень пушистой. Никогда не видел такой расцветки. Это были самые косматые и лохматые гремлины в мире.
- Вас не существует, - укоризненно прошептал я.
Оказалось, что на самом деле они существовали. У темно-синих гремлинов были длинные передние лапы и когти, и они ползли по стене, просто впиваясь когтями в металл. Для них это было так привычно, словно они передвигались так всю жизнь.
Гремлины сняли меня со стены и поволокли к диску-острову. Сердце забилось учащенно - больше ничего, кроме их цепких лап, не отделяло меня от пропасти. Передо мной постоянно маячила встревоженная морда синей самки. У нее были темные глаза с голубой радужкой. Откуда мне знать, гостеприимные они или нет? Вдруг эти они поймали Ари-Ару и теперь посадят меня в клетку? Сил не было даже на то, чтобы стать невидимым, поэтому я просто ждал и иногда стонал от боли, когда они касались больных мест.
Синие затащили меня внутрь своего круглого острова, который сплошь состоял из изогнутых металлических коридоров, и вскоре я лежал на полке посередине вертикальной шахты. С меня стащили комбинезон и насухо вытерли ворсистой тряпкой. Я весь был покрыт сосульками, одна даже свисала из носа. Мне сунули круглую решетчатую побрякушку, от которой шел жар. Я обнял ее. Лапы от тепла стали болеть гораздо меньше.
Потом я много спал.
Время от времени меня проверяла синяя самка и спрашивала о самочувствии. Я не отвечал, разговоры вызывали тошноту. Врачевателей на этом острове не было, либо они не хотели отвлекаться на меня, поэтому я оказался доверен сам себе.
Рюкзак с зефиром остался при мне. Через силу я съел немного. Зефир царапал горло, словно был железной стружкой. Тяжелее всего было удерживать его внутри, пока он переваривался.
Большую часть времени остров-диск шумел работой - синие гремлины просыпались и занимались своими делами. Я все еще плохо слышал, но все равно различал приглушенные звуки ударов, скрежет пил, шипение сварки. Синие явно делали что-то важное и серьезное. После работы они отправлялись спать, устраиваясь на отдых в нишах вроде моей.
Поначалу меня часто навещали, особенно дети, у которых еще шерсть не успела потемнеть, из-за чего они напоминали крохотные пушистые облачка. Маленькие синие гремлины держались отстраненно, любопытно щурясь издалека, но потом самый смелый подошел ближе и важно сказал:
- Мы за табой слидим.
Я клацнул зубами, и дети разбежались. С тех пор я изредка замечал их любопытные морды, выглядывающие из-за угла, из-под пола, и даже из потолка - норы острова-диска вели во все стороны. Даже эти маленькие гремлины ловко ползали по станции.
Взрослые жители острова-диска меня не боялись, но и разговоров не начинали. Обычно они удивленно трогали мою шерсть, стригли ушами и уходили.
