Григорий Райхман - Черные гремлины
Про себя я повторял: привыкнуть можно к высоте. Привыкнуть можно к боли. И продолжал вбивать кирки и подтягиваться, стараясь думать о чем угодно, кроме падения. Подушечки лап кровоточили. Перед следующим сном я их вылижу, и они заживут. Раг-Баг сделал хорошие инструменты, самые лучшие. Нельзя жаловаться, все могло быть гораздо хуже.
Ветер усилился. Теперь он не только шевелил шерсть и веревки креплений, но и продувал меня насквозь. Нужно просто лезть вверх, и я согреюсь. Интересно, как там остальные гремлины? Вот бы они нашли целый теплый остров с норами, зефиром и деревьями с фруктами. Когда-то давно мечты о цветущих деревьях занимали все мое время. Очередной порыв ветра заставил меня застучать зубами от мороза. Я был таким маленьким и наивным. Мне больше никогда не найти зеленых деревьев на покинутых островах в кипящем море.
Я посмотрел вверх. Мегастена монолитом уходила ввысь, занимая половину неба, словно я до сих пор стоял у ее подножия. Быть может, у нее вообще нет конца, и меня ждет смерть от голода, когда закончится зефир.
Но Ари-Ару была где-то там, и я обязательно ее найду. Если бы она упала, мне бы наверняка об этом сказали.
А что если она упала, просто никто не заметил? Она могла разбиться о гладь Белого моря и утонуть, растворившись в кислотных пучинах. Она могла погибнуть далеко от скайдла Борд, сильно забрав в сторону. И тогда все, что я делал, было зря. Не было никакого смысла в том, чтобы взбираться на Мегастену. Я стану первым гремлином, который умрет на такой высоте. Гнетущие мысли вытягивали из меня энергию, я слишком слабо вбил кирку при очередном замахе и едва не сорвался, когда попробовал на ней подтянуться. Лучше не думать о таких вещах.
Если Ари-Ару в опасности, то ей не на кого надеяться. Она сидит где-то одна взаперти и думает, что я мертв.
А я жив. И пока это так, я буду продолжать поиски.
- Левой, правой, - сказал я в пустоту, чтобы услышать собственный голос. Я давно ничего не слышал, кроме завывающего ветра. Мне вспомнился хриплый рык Бурошкура и тихие вопросы Мышонка, звенящие восклицания Йокты и шипящие угрозы Оникса. Ниро почти пела, когда говорила, а у Кога был серьезный и деловитый тон.
У Ари-Ару задорный и игривый голос.
Вбить левую кирку, ударить правой лапой с железными когтями, подтянуться. Вбить правую кирку, ударить левой лапой с железными когтями, подтянуться. Вздох за вздохом, выше и выше. Вспомнились балконы Железного острова - теперь они казались ступеньками на крохотной лестнице. Клубящиеся облака внизу слились в сплошное полотно, и теперь невозможно было разобрать, кого они напоминают. Вскоре и они исчезли из виду, остался лишь белый воздух. Насколько же высоко я залез?
- Очень высоко, - ответил Бип-Боп, который сидел на вертикальной стене справа от меня. Я не обратил на него внимания и полез дальше. Коричневый гремлин пополз вслед за мной. Никаких инструментов ему для этого не требовалось.
- Бип-Боп, я раньше никогда не спрашивал, - обратился я к нему. - Но почему только я тебя вижу?
Он промолчал.
- И как ты здесь оказался? Я очень долго забирался.
Бип-Боп молчал, кося глазами в стороны.
- Тебя не существует, Бип-Боп, - укоризненно произнес я и полез дальше. Нельзя сходить с ума, это может помешать спасти Ари-Ару. Когда я обернулся, на Мегастене больше никого не было. Наверное, Бип-Боп обиделся и ушел. А может, я поправился.
Мегастена бесконечно простиралась не только ввысь, но и в стороны, и везде ее поверхность была гладкой и ровной. Только тонкая полоска ударов от моих кирок нарушала ее целостность. Ари-Ару не могла так долго лететь, даже у ее сил есть предел. Но здесь негде было остановиться на отдых. Быть может, Ари-Ару снарядили инструментами вроде моих?
Пора спать. Зефира в рюкзаке оставалось еще надолго - но большая его часть была припасена для Ари-Ару на случай, если она окажется истощенной. Поэтому я сгрыз только половинку и укутался в комбинезон, покрепче вбив кирки в покрытие. Надо представить что-нибудь хорошее и постараться выспаться. И перестать думать о том, что кирки могут выскочить, пока я буду ворочаться во сне. Это плохие и вредные мысли.
Очнулся я от того, что все вокруг ревело и грохотало, а меня вместе с креплениями мотало из стороны в сторону. Я ухватился за кирки и прижался к покрытию, чтобы прийти в себя. Свирепый рев только нарастал, воздух почернел от взбесившихся потоков пыли, и я видел только на два хвоста в стороны. Ветер впивался в меня ледяными щупальцами и таскал в стороны, едва не скидывая в бездну. Бушевал настоящий шторм, многократно сильнее любой бури, что мне доводилось встречать.
Лапы закоченели и едва шевелились. Меня била дрожь от холода и страха. Я даже представить не мог, что ветер может быть настолько сильным. Если Ари-Ару попала в такую же бурю, то наверняка погибла. Это все объясняло и ставило на свои места. Ари-Ару настигнул шторм, который сломал ее крылья и швырнул с губительной высоты в Белое море.
Зачем я здесь? Пришло время покориться стихии. Подъем на Мегастену был самой глупой идеей, и он меня убьет, как убил Ари-Ару. Можно прямо сейчас отстегнуть крепления. От сгустившейся пыли даже не видно, на какой я высоте, казалось, что достаточно спрыгнуть, чтобы спустя вздох приземлиться на твердую поверхность.
Во мне еще теплилась надежда, что где-то там, в конце Мегастены, найдется объяснение всему на свете. Быть может, на ее вершине стоял огромный красивый остров с уютными норами и сладостями, где жили счастливые гремлины, которым не нужно грабить друг друга и объединяться в военные отряды, чтобы выжить. И Ари-Ару нашла этот остров и осталась среди них. Тогда нет никакой разницы, выживу я или нет.
Но она бы не осталась. Она бы вернулась, чтобы рассказать остальным. Ари-Ару либо погибла, либо в опасности. Нет никаких других вариантов, и нет смысла что-либо делать, если она погибла.
Я сильнее сжал кирки и полез наверх, продираясь сквозь шторм и пыль. Я не могу больше быть слабым. Слабые умирают и тянут за собой своих близких. Черные говорили, что шторм их не остановит. Не остановит он и меня.
Левой, правой, левой, правой.
Пыль забивалась в глаза и в уши, но мне не нужно было смотреть и слышать, чтобы продолжать подъем. Я спрятал нос в воротник комбинезона и дышал, вбивая кирку на выдохе и подтягиваясь на вдохе. Больше нет смысла сомневаться. Нужен лишь ритм, чтобы двигаться дальше, и этот ритм должен пробиваться сквозь оглушительный рев шторма. Я вспомнил стук барабанов на скайдле Борд, когда он принадлежал серым пиратам. Ровный, громкий, непоколебимый.
