Нил Гейман - Американские боги
Когда Лора указала на первый амбар с «ПОСЕТИТЕ РОК-СИТИ», он, хмыкнув, признался, что едет именно туда. Она сказала, что это круто. Ей не раз хотелось побывать в таком заповеднике, но никогда не находилось времени, и она всегда об этом потом жалела. Вот почему она теперь в дороге. Она пустилась в приключения.
Она агент в турфирме, сказала она. Рассталась с мужем. Она признала, что едва ли они когда-либо снова сойдутся, и добавила, что это ее вина.
– Поверить не могу.
Лора вздохнула.
– Это правда, Мак. Я просто уже не та женщина, на которой он женился.
Что ж, ответил он, люди меняются, и не успел опомниться, как уже рассказывал ей все о своей жизни, поведал даже о Лесе и Камне, как они трое были как три мушкетера и как двоих убили, и считается, что ко всему привыкаешь, становишься каменным на службе правительства, но на деле к такому привыкнуть нельзя.
А она протянула холодную руку – он даже включил в машине печку, чтобы Лора согрелась, – и крепко сжала его пальцы.
Ленч они ели в японской закусочной, а тем временем на Ноксвилл обрушилась буря, и Городу было плевать, что еда запоздала, что суп-мисо холодный, а суши теплое.
Он был счастлив уже от того, что она рядом, что он принял участие в ее приключении.
– Ну, – поведала Лора, – мне претила сама мысль, что я застаиваюсь. Я просто гнила там, где была. И потому отправилась в путь без машины и кредитных карточек. Решила полагаться на доброту незнакомых людей.
– А ты не боишься? – спросил он. – Я хочу сказать, ты могла застрять где-нибудь, на тебя могли напасть, ты могла умереть с голоду.
Но она только покачала головой, а потом с нерешительной улыбкой сказала:
– Я встретила тебя, ведь так?
И он не нашелся, что сказать.
Поев, они бежали под дождем к его машине, держа над головой газеты на японском языке, и, как дети, смеялись на бегу.
– Куда тебя отвезти? – спросил он, когда захлопнулись дверцы.
– Я поеду, куда поедешь ты, Мак, – робко сказала она. Теперь он был рад, что не высказался по поводу «Биг Мака».
Это не девчонка на ночь из бара, пела душа мистера Города. Пусть ему понадобилось пятьдесят лет, чтобы отыскать ее, но наконец это свершилось, вот она, единственная, необузданная, волшебная женщина с длинными темными волосами. Вот она, любовь.
– Послушай, – сказал он, когда они подъезжали к Чаттануге. Дворники размазывали по стеклу дождь, стирая очертания серого города. – Что, если я найду тебе мотель сегодня на ночь? Я заплачу за номер. А как только я доставлю товар, мы сможем… Ну, принять вместе горячую ванну для начала. Согреем тебя.
– Звучит чудесно, – сказала Лора. – А что за товар?
– Вон та палка. – Он хмыкнул. – Та, что лежит на заднем сиденье.
– Хорошо. – Она улыбнулась. – Не хочешь говорить, мистер Тайна, не говори.
Город попросил ее подождать в машине на стоянке в Рок-Сити, пока он отнесет палку. Под проливным дождем он притормозил у подножия Сторожевой горы: ни разу не превысил тридцати миль и все время шел с фарами дальнего света.
Они припарковались в самом конце стоянки. Город выключил мотор.
– Мак. Прежде чем выходить из машины, может, обнимешь меня? – с улыбкой спросила Лора.
– Разумеется.
Мистер Город приобнял ее за плечи, а она притулилась поближе к нему, дождь постукивал по крыше «форд-эксплорера». Он чувствовал запах ее волос: за ароматом духов притаился смутный неприятный запах. Такое бывает после долгой дороги. Горячая ванна, решил он, им обоим просто необходима. Он спросил себя, есть ли в Чаттануге лавка, где можно купить лавандовые бомбы для ванны, какие так любила его первая жена. Лора подняла голову, рассеянно его погладила кончиками пальцев по шее.
– Мак… я все думаю. Ты, наверное, очень хочешь знать, что случилось с твоими друзьями? – спросила она. – С Лесом и Камнем. Правда хочешь?
– Да, – пробормотал он, тянясь губами к ее губам для первого поцелуя. – Конечно, хочу.
Поэтому она ему показала.
Тень бродил по лугу, медленно обходя ствол дерева, постепенно все расширяя круги. Иногда он останавливался и подбирал что-нибудь с земли: цветок, лист, камешек, веточку или травинку. Он внимательно изучал их, словно всем своим существом сосредоточиваясь на сучковатости сучка, лиственности листа.
Белой это напомнило взгляд младенца в пору, когда дитя еще только учится сосредоточиваться.
Она не решалась заговорить с ним. В такое мгновение это было бы кощунством. Как устала и измучена она ни была, она только наблюдала за ним и восхищалась.
Приблизительно в двадцати футах от ствола он нашел скрытый жухлой луговой травой и мертвыми вьюнками холщовый мешок. Тень поднял его, развязал узел, распустил шнурок.
Одежда, которую он вытащил, была его собственная. Старая, но еще годная. Он повертел в руках ботинки. Погладил ткань футболки, шерсть свитера, поглядел на них так, словно смотрел с расстояния в миллионы лет.
Натягивая один предмет за другим, он оделся.
Запустил руки в карманы. Тут на лице его появилось недоумение, когда из кармана он достал что-то, издали похожее на серо-белый стеклянный шарик.
– Никаких монет, – сказал он. Это были первые слова, которые он произнес за последние несколько часов.
– Никаких монет? – эхом отозвалась Белая. Он покачал головой.
– Я ими руки занимал. – Он нагнулся завязать шнурки на ботинках.
Стоило ему одеться, он стал выглядеть более нормальным. Но сумрачным и серьезным. Интересно, как далеко он ушел и чего ему стоило вернуться? Он не был первым, кого Белая позвала назад, и она знала, что вскоре этот отстраненный взгляд исчезнет, воспоминания и сны, какие он принес с дерева, сотрутся от соприкосновения со здешним миром. Так было всегда.
Она повела его к дальнему концу луга. Ее скакун ждал среди деревьев.
– Он не сможет понести нас обоих, – сказала она. – Я сама доберусь домой.
Тень кивнул. Он как будто бы пытался что-то вспомнить, потом открыл рот и издал хриплый клекот приветствия и радости.
Гром-птица разинула беспощадный клюв и проклекотала приветствие в ответ.
На первый взгляд она напоминала кондора. Оперение у нее было черное с пурпурным отливом, а на шее белели светлые перья ожерелья. Изогнутый клюв тоже был черный: клюв хищника, созданный для того, чтобы рвать на части. На земле со сложенными крыльями она была ростом с медведя-гризли и ее глаза поблескивали вровень с переносицей Тени.
– Это я его привел, – гордо сказал Гор. – Они живут в горах.
Тень кивнул:
– Я однажды видел гром-птиц во сне. Чертовски странный был сон.
Разинув клюв, гром-птица издала на удивление нежное и вопросительное «кроуру?».
– Ты тоже слышала мой сон? – спросил Тень.
