Пола Вольски - Великий Эллипс
— Учитывая обстоятельства, да. Я не хочу тебя пугать, но лучше смотреть фактам в лицо.
Да. Факты. Первое — она втянула его в эту неприятность. Второе — если бы не ее импульсивность, он бы сладко спал в каком-нибудь роскошном отеле. Третье — если бы он не ввязался в поединок с блюстителями порядка, то со всем этим ей пришлось бы разбираться одной. Вслух же она сказала:
— Нас легко будет найти. Грязный, небритый вонарец в рубахе баклажанного цвета, которая к тому же ему мала, и рыжеволосая вонарка с разбитым лицом и в разодранной одежде, из-под которой все нижнее белье торчит наружу.
— Разбитое лицо? Эта свинья…
— Да, пару раз он мне хорошо съездил, — спокойно сообщила Лизелл. — Но я в порядке, да и ты отплатил ему сполна.
— Дай-ка я посмотрю, — остановившись в свете уличного фонаря, он осмотрел ее лицо. — Моя бедная Лизелл. Он поставил тебе синяк под глазом. Да не один. И губа рассечена. Я бы убил его, если бы это можно было себе позволить.
— Но мы не можем себе этого позволить.
— Мы найдем тебе доктора.
— Не надо. Я не умру от пары синяков. Это — такой пустяк по сравнению с тем, что могло бы случиться, если бы тебя там не было. — Она замялась, но потом продолжала с некоторым усилием. — Я всегда считала, что могу постоять за себя. В большинстве случаев могу. Но оказывается, не всегда. Сегодня мне потребовалась помощь, потребовалась позарез. Ты спас меня, и я очень благодарна тебе за это, хотя мои слова несравнимы с тем, что ты для меня сделал.
— Напротив, наши очки уравнялись, — мягко ответил Гирайз. — Ты не представляешь, как мне было неуютно осознавать, что только твои знания и опыт спасли мне жизнь, когда мы попали к Блаженным племенам. Тогда ты спасла меня, и мое самолюбие не давало мне покоя, но сейчас оно успокоилось.
Она непроизвольно улыбнулась. Верь, что господин маркиз говорит правду. Верь ему — и точка. Но его преданность дорого ему стоила. Если бы она могла позволить себе принять такую цену!
— А сейчас нам нужно принять несколько решений, — сообщил Гирайз. — Спать нам сегодня не придется, отоспимся, когда представится возможность. Как только рассветет, мы должны найти экипаж, который доставит нас в Дасанвиль. Если быстро мы ничего не найдем, то придется обследовать все конюшни, где дают лошадей напрокат. Но будет разумно, прежде чем мы этим займемся, изменить нашу внешность. Если мы переоденемся в цивилизованную одежду, а я сбрею бороду, то мы будем практически неузнавае…
— Еще как узнаваемы, — спокойно перебила Лизелл, — и ты знаешь это. Мы и поодиночке достаточно заметны. Ну, а когда мы вместе, нас невозможно не заметить. — Он молчал, и она продолжала: — Полиция будет искать мужчину и женщину, и они, вероятнее всего, найдут нас в ближайшие часы, если мы не разделимся. Мы должны сделать это прямо сейчас.
— Исключено. Ты думаешь, я оставлю тебя одну ночью на какой-то улице в незнакомом городе, когда местные констебли преследуют тебя?
— Конечно, потому что альтернатива для нас представляет еще большую опасность. После того, что мы сделали с ночным караульным, полиция, если поймает нас, не будет с нами любезничать. И они наверняка найдут нас, если мы приклеимся друг к другу, тебе это и самому хорошо известно, я вижу это по твоему лицу.
— Это просто рассуждения, к тому же пессимистичные. Где твой боевой дух? Мы вонарцы, и вместе мы перехитрим этих энорвийских колониальных болванов.
— Ну, они совсем не такие дураки, какими ты хочешь их представить. Послушай, я понимаю, что ты пытаешься защитить меня, но этот способ не подходит. Это только усиливает степень риска для нас обоих, и я не хочу стать причиной твоего…
— В любом случае этот вопрос не обсуждается, — перебил Гирайз. — Я не допущу, чтобы ты шлялась одна по городу, и поставим точку на этом.
— Не допустишь? Ты не допустишь?!
— Именно, и я не расположен обсуждать эту тему, сейчас у нас просто нет времени на эмансипированные глупости. С этого момента ты будешь вести себя осторожно и предусмотрительно, ты останешься со мной, и я больше ни слова не хочу слышать об этом.
— Очень хорошо, ты и не услышишь, — развернувшись, она мгновенно скрылась в темноте ближайшего переулка.
Она слышала, как он окликнул ее по имени, но только один раз: он не мог позволить себе тревожить тишину спящего Юмо Тауна. Он не осмелился кричать на всю улицу, но и не отступился. Он последовал за ней, она слышала его поспешные шаги, и, если бы он поймал ее, она вынуждена была бы тихо ему подчиниться, так как ее сопротивление привлекло бы губительное внимание.
Она ускорила шаг, в сознании промелькнуло — как нелепо, безумно неправильно, что она должна убегать и прятаться от Гирайза в'Ализанте от всех людей на свете. Но это нужно ради его блага, и ради ее собственного, и где-то в глубине, под спудом его кодекса чести бывшего Благородного, он должен понимать это. Она надеялась, что он не очень разозлится на нее за этот поступок.
Переулок кончился, и она оказалась на перекрестке пяти углов. Открылось четыре новых направления, она выбрала первое попавшееся, пробежала несколько футов и остановилась, спрятавшись в тени проема чьих-то дверей. Из своего укрытия, оставаясь невидимой, она видела всю площадь.
Гирайз выбежал из переулка и остановился, внимательно прислушиваясь. Звука шагов до него не долетало. Он заглянул во все четыре улицы, разбегавшиеся от него в разные стороны. Он постоял, раздумывая, и выбрал одну — неверную.
Она слушала, как затихали, удаляясь, его шаги. Вскоре они совсем стихли. Она осталась одна, совершенно одна, впервые за последние несколько недель, и тропическая ночь неожиданно показалась темнее, чем была на самом деле, и давила на нее, как ничто и никогда раньше.
Еще не поздно было изменить решение, она еще могла броситься за ним следом.
Нет.
Покинув свое убежище, она послала ему вдогонку мысленное послание: «Удачи. Береги себя. Я принесу тебе свои извинения, когда мы встретимся в следующий раз».
Где и когда это случится?
XVIII
Слабая вспышка озарила небо на востоке. Наступил рассвет, и Юмо Таун зашевелился, просыпаясь. Появились первые прохожие, по улицам загромыхали первые коляски. Наверное, в караульном участке на Западной улице утренней смене доложили о сбежавших вонарских арестантах. Если так, то за ними уже отправили погоню.
Глаза Лизелл метались по сторонам. Констеблей видно не было, но сколько времени пройдет, пока она не натолкнется на первого из них? И как сделать так, чтобы констебль не узнал ее по описаниям? Ей нужно замаскироваться, как можно быстрее. Но как? Несколько далеких от жизни вариантов молнией пронеслось в голове, и каждый последующий отрицал предыдущий. Мысли кружились вихрем, и только один факт оставался незыблемым: в самом захудалом районе Юмо Тауна ее нынешний ужасающий вид привлечет меньше внимания, нежели в любом другом месте.
