Пола Вольски - Великий Эллипс
Обхватив ее рукой за талию, ночной караульный оттащил ее от двери. Она толкала его локтем в ребра, затем, вывернувшись и оказавшись к нему лицом, попыталась ударить коленкой в пах. Ослабив захват, он сделал обманное движение и влепил ей пощечину. Удар отозвался в голове болью, в глазах потемнело, и она закачалась. Толкнув ее на лежак, он навалился сверху и раздвинул ей ноги. Рукой он шарил по телу, пытаясь найти промежность, но неожиданно наткнулся на препятствие — бизакскую юбку-брюки и выплюнул энорвийское ругательство. Его рука вернулась к талии и дернула за шнурки, второй рукой он стискивал ей горло.
Она задыхалась, красные точки вспыхивали на внутренней стороне закрытых век, в груди жгло, от удушья, и, несмотря на все это, она чувствовала вонь его плоти и смрад его дыхания. Они, казалось, заполняют всю вселенную. В ушах странно звенело, и где-то далеко-далеко все еще слышался голос Гирайза.
Шнурки юбки-брюк запутались в узел, караульному ничего не оставалось, как пустить на распутывание узла обе руки, и ее шея освободилась. Он оседлал ее, стоя на коленях и, пока распутывал узел, стиснул ногами ее бедра, словно тисками. Она снова могла дышать, и руки ее были свободны. Вцепившись обеими руками ему в волосы, она притянула его голову к себе и впилась зубами сбоку ему в шею, почувствовав, как ее рот наполнился кровью.
Взвыв от неожиданной боли, караульный отскочил, и она сползла с лежака. Он мгновенно пришел в себя и с перекошенным от злобы лицом набросился на нее. Она пыталась увернуться, но клетка была очень тесной. Он сгреб ее, она отчаянно сопротивлялась. Сцепившись, они как в танце кружились по клетке, натыкаясь на сетки, огораживавшие клетку Лизелл.
Мелькнул баклажанного цвета рукав, и рука, змеей проскользнув в ячейку сетки, обвилась сзади вокруг шеи караульного. Гирайз стиснул захват, пережимая ему дыхательное горло, тот начал задыхаться и ловить ртом воздух. Его руки ослабли, Лизелл вырвалась и отскочила.
Караульный поднял руки, тщетно пытаясь дотянуться до крепкой руки, которая душила его. Рот его широко раскрылся, глаза выпучились, лицо налилось кровью.
Картина не могла не радовать Лизелл, но она не хотела, чтобы ее защитник превратился в убийцу.
— Гирайз… — попробовала она позвать, не вполне уверенная, что он услышит ее за хриплыми воплями пьяных арестантов.
Глаза караульного закатились, он прекратил сопротивление и безвольно повис. Гирайз ослабил хватку, но не отпустил.
— Лизелл, ключи, — приказал он, его голос был невероятно спокоен, даже безразличен.
Она метнула в него недоуменный взгляд и бросилась выполнять его приказ. Преодолев отвращение, она приблизилась к караульному и начала ощупывать его карманы. Гадкий запах бил в нос. Задержав дыхание, она продолжала искать и вскоре нашла стальное кольцо, на котором позвякивало около дюжины ключей.
С ключами она подошла к двери и принялась подбирать нужный. Руки тряслись, от нетерпения она стала неловкой. Она никак не могла попасть ключом в отверстие и неожиданно выронила всю связку. Нагнувшись за ней, она даже не осознавала, что шепчет: «Простите, простите меня».
— Ты все делаешь как надо, — успокаивал ее Гирайз все тем же удивительно спокойным и естественным голосом.
Хотя они и говорили спокойно, их все же подстегивало присутствие караульного, он как раз в этот момент начал хрипеть и возиться. Схватив его за волосы, Гирайз резко ударил его головой о железную сетку, и караульный снова отключился.
Наконец-то она нашла нужный ключ. Дверь со скрипом открылась. Выскочив из клетки, Лизелл заперла за собой дверь. Гирайз отпустил караульного, и тот, издав жалобный стон, сполз на пол. Она подбежала к клетке Гирайза и открыла ее тем же ключом, что и свою.
Освободившись, они поспешили к выходу. Пьяные завопили, и Лизелл через плечо бросила на них взгляд. Она вопросительно взглянула на Гирайза, он покачал головой. Она согласилась: он прав, орава освобожденных арестантов разбредется по окрестностям и, вне всякого сомнения, привлечет нежелательное внимание.
Кабинет был пуст, как и следовало ожидать. Сердце Лизелл сильно билось; когда она подняла задвижку, дверь со скрипом открылась, и она заглянула в образовавшуюся щель. Видимая часть комнаты была пуста: голый деревянный пол, письменный стол, стул. Никаких караульных в хаки, никаких констеблей. Она открыла дверь, шире, и они проскользнули внутрь.
— Стол, — произнес Гирайз.
— Окна, — ответила она.
Пока он регулировал жалюзи, чтобы скрыть освещенную комнату от постороннего взгляда из темноты, она подбирала ключ к верхнему ящику письменного стола. Ящик открылся, там лежали конфискованные паспорта и портмоне с нетронутым содержимым. Она протянула Гирайзу его вещи, свои же поспешила спрятать в карман юбки-брюк. Опустив при этом глаза, она увидела, что ее туника разорвана от ворота до талии и широко распахнута, открывая нижнее белье. Но сейчас это никак нельзя было исправить. Она поспешно засунула свободно свисающий конец разорванной туники в ворот нижней рубашки — хоть как-то прикрылась.
Гирайз сквозь щели жалюзи выглянул на улицу.
— Все чисто, — сообщил он.
С превеликой осторожностью открыв входную дверь, они очень тихо покинули караульный участок на Западной улице.
На улице воздух, спертый и душный, показался Лизелл чудесно свежим. Она жадно и глубоко вдохнула. Западная улица была тиха и пустынна, ставни магазинов опущены, окна темны. Беспризорный кот крадучись перебегал из одной тени в другую, воздух вибрировал от пения бесчисленного множества насекомых, но это были единственные признаки активной жизни.
Несколько минут они почти бежали по лабиринту незнакомых улиц незнакомого города, и только когда между ними и караульным участком пролегло значительное расстояние, они позволили себе замедлить шаг и обменяться парой фраз.
— Интересно, который сейчас час? — спросила Лизелл.
— Глубокая ночь. Часа два до рассвета, наверное, осталось.
— Как ты думаешь, после смены караула, когда они обнаружат, что мы сбежали, они пустятся за нами в погоню?
— Учитывая обстоятельства, да. Я не хочу тебя пугать, но лучше смотреть фактам в лицо.
Да. Факты. Первое — она втянула его в эту неприятность. Второе — если бы не ее импульсивность, он бы сладко спал в каком-нибудь роскошном отеле. Третье — если бы он не ввязался в поединок с блюстителями порядка, то со всем этим ей пришлось бы разбираться одной. Вслух же она сказала:
— Нас легко будет найти. Грязный, небритый вонарец в рубахе баклажанного цвета, которая к тому же ему мала, и рыжеволосая вонарка с разбитым лицом и в разодранной одежде, из-под которой все нижнее белье торчит наружу.
